Выбор
Шрифт:
— Синегривка! — повернул голову Гусохвост. — Пойдешь со мной?
Синегривка посмотрела на Солнцезвезда, ожидая его разрешения. Предводитель Грозового племени молча кивнул. От волнения у Синегривки задрожало в животе. Почему Гусохвост выбрал именно ее?.
Сгорая от любопытства, она побрела следом за спотыкающимся котом в лес. Зачем он ее позвал? Неужели хочет поговорить о пророчестве? Синегривка уже смирилась с тем, что старик забыл о своих словах, и стала привыкать к мысли о том, что это было очередное безумное предсказание, оказавшееся полной чепухой. Если бы Гусохвост действительно получал пророчества от Звездного племени, предки должны были рассказать ему о том, как Синегривка встретила Желудя на своей территории, и о том, какие чувства пробудил в ее душе этот чужой воитель, и как безуспешно она борется с ними…
«Ведь Звездное племя видит все, так? Тогда почему же оно не рассказало об этом целителю?»
— Я вижу, ты стала интересоваться Белышом, — проскрипел Гусохвост, когда они поднимались по усыпанному листвой склону.
— Он сын моей сестры, — ответила Синегривка.
— Я тебе тоже не чужой, — едко напомнил старик. — Как-никак, брат твоей матери. Одна кровь. Но меня ты, почему-то, не навещаешь!
«Потому что ты сумасшедший», — подумала Синегривка.
Но она поспешила отогнать эту мысль, испугавшись, что Гусохвост догадается.
— Я рад, что ты за ним присматриваешь, — продолжал целитель. — У него доброе сердце, но котята слишком легко поддаются чужому влиянию.
«Как это понимать? Он снова предупреждает ее насчет Остролапа?» Синегривке хотелось спросить старика напрямую, но она не решилась. В конце концов, Остролап был преданным воином, всегда готовым защищать свое племя. И он был отцом Белыша. Скорее всего, все ее опасения беспочвенны.
— Ты думала о пророчестве? — вдруг спросил Гусохвост.
«Значит, он не забыл!»
Синегривка кивнула.
— Это хорошо, — Гусохвост остановился возле невысокого растения с острым запахом. Синегривка сморщила нос, когда целитель принялся обдирать когтями листья.
— Вот так снимай, — приказал он. — И не вздумай откусывать, а то язык онемеет, и несколько дней не сможешь чувствовать вкус!
Синегривка кивнула и взялась за дело. Листья, несмотря на то, что выглядели сочными, оказались очень крепкими, и ей приходилось тянуть изо всех сил, чтобы оторвать их. Гусохвост подошел к гладкому стволу березы и принялся царапать кору своими тупыми старческими когтями. Легкие белые полоски падали на траву рядом с ним.
— Признайся, подумываешь о том, чтобы стать следующей глашатай? — не оборачиваясь, спросил Гусохвост.
Синегривка не сразу нашлась с ответом. Она опасалась, что целитель сочтет ее слишком честолюбивой. В конце концов, она еще очень молода. Вдруг он решит, что она властолюбивая эгоистка?
— Значит, подумываешь, заключил Гусохвост. — Это хорошо. Это правильно.
— Но у меня еще нет оруженосца, — заметила Синегривка. — Солнцезвезд не может сделать меня глашатай. Я слишком молода, а в племени есть много достойных воинов.
— А куда торопиться-то? — крякнул старик. — Пятнистый пока не умирает. Время есть. Но это не значит, что надо сидеть, сложа лапы. Надо работать.
Синегривка неуверенно вздохнула.
— В нашем племени много более опытных и уважаемых воинов, — повторила она. — Тот же Змеезуб, например.
— Солнцезвезду нужен молодой и энергичный кот, полный сил, — ответил Гусохвост, отдирая еще одну полоску коры. — Такой, которому можно будет со спокойным сердцем передать племя. Если ему понадобится мудрый совет, он может в любой момент обратиться к старшим воинам. А глашатаем должен быть кот, которого предводитель сможет воспитать и обучить, который открыт новому, а не держится когтями за старину.
— Такой, как Остролап, — брякнула Синегривка.
— Вот из-за этого Остролапа ты и должна стать глашатой, — прорычал Гусохвост. — Он не должен стать во главе племени! В его лапах — кровь. В твоих — огонь.
Синегривка перестала обрывать листья, почувствовав на себе горящий взгляд целителя. Гусохвост смотрел на нее, не мигая.
— Ты должна думать только об этом! — прошипел он. — Ты — огонь! Что может быть лучше пламени в лютый мороз? Ты нужна своему племени, Синегривка. Ничто и никто не должен отвлечь тебя от этой цели.
«Что он имеет в виду? И кого? Неужели Белыша? Нет, конечно! Только что Гусохвост сам советовал ей воспитать Белыша! Так на кого же он намекает? Неужели на Желудя?»
— Отнеси все это в лагерь, — сказал Гусохвост, пододвигая к ней охапку березовой коры. И оставь меня в покое.
Смущенная и озадаченная, Синегривка сгребла свои листья в кучку, положила сверху кору и, придерживая ношу подбородком, осторожно зашагала обратно в лагерь. Слова Гусохвоста роем назойливых ос жужжали у нее в голове. «Неужели это тоже часть пророчества? Ах, если бы только Белогривка была жива, с ней можно было бы обсудить все это. Сестра помогла бы разобраться в путанных словах целителя». Даже если бы она не поверила в предсказания, ее откровенность позволила бы Синегривке распутать клубок чувств и опасений, поселившийся в животе.
Светло-серая шерсть мелькнула в зарослях папоротников.
«Дроздовик!»
— Привет! — радостно воскликнул кот. — Помочь?
Пасть у Синегривки была занята корой, поэтому она молча кивнула и сбросила часть своей ноши на землю. Дроздовик ловко подобрал листья и направился в сторону склона.
«Интересно, что он тут делал? Неужели специально поджидал ее?» Сердце у Синегривки болезненно сжалось от горечи. Почему этот славный и преданный кот не вызывает у нее тех чувств, которые пробудил Желудь?
Они молча спустились со склона и отнесли травы в палатку целителей. Избавившись от ноши, Синегривка повернула голову и посмотрела на гнездышко из папоротников, в котором виднелась мокрая от пота спина Пятнистого.
— Он поправится? — шепотом спросила она у Пышноуса.
— Эти травы должны ему помочь, — ответил тот.
«Пятнистый пока не умирает…»
Слова Гусохвоста зловещим эхом прозвучали в ушах Синегривки. Теперь она понимала, что целитель хотел не столько успокоить, сколько подстегнуть ее. Пятнистый не вечен, и она должна быть готова.