Выбор
Шрифт:
Розохвостка взбила свою подстилку и забралась в гнездышко.
— Я тебе утром все расскажу, — устало промурлыкала она, закрывая глаза.
Пестролапая оказалась более разговорчива. Ее все еще распирало от желания поделиться новостями, и, взбивая свою подстилку, она тараторила без умолку.
— Ледозвезд потерял последнюю жизнь, представляешь? Его укусила крыса.
Синегривка резко села.
— Он умер?
— Да. Криворот стал предводителем. Ой, знаешь, как его теперь зовут? Никогда не догадаешься! Метеор!
— А кто у него глашатай? — насторожила
— Чащобник.
«Чащобник? Но ведь Желудь — брат Метеора! Как же Метеор мог так обойтись с ним?»
Синегривка была уязвлена. Она не видела Желудя целый месяц с той памятной встречи у Четырех деревьев. Она даже на Совет не пошла, соврав Солнцезвезду, что повредила плечо, сбегая по склону. На самом деле она чувствовала, что просто не вынесет, если снова увидит то дерево, на котором они сидели с Желудем под звездами, и остатки их гнездышка. А увидеть самого Желудя и знать, что им нельзя сказать друг другу больше пары ничего не значащих слов — нет, лучше умереть.
— Ты представляешь, там была драка! — прошептала Пестролапая.
— На Совете? — ахнула Синегривка.
— Новый оруженосец племени Теней, Ломака, напал на двух оруженосцев Речного племени. Желудю пришлось разнимать их.
«Он был там!»
Острая боль шипом пронзила сердце Синегривки. Наверное, он искал ее. Только бы он понял, почему она не пришла!
— Коготь тоже хотел вмешаться, — продолжала Пестролапая. — Остролапу пришлось сесть на него верхом, чтобы удержать от драки. Ты не представляешь, как взбесился Кедрозвезд! Такой позор перед всем Советом! Он приказал Ломаке целый месяц убираться в палатке старейшин. Видела бы ты морду Клокастого, когда тот услышал это! Он пришел в ярость. И вел себя так, словно гордится поведением этого ненормального оруженосца, который не умеет себя вести на Совете и не уважает небесных предков! — Пестролапая сокрушенно покачала головой. — Мне кажется, в последнее время племя Теней превращается в свору сумасшедших лисиц!
Синегривка устало закрыла глаза и, свернувшись в своем гнездышке, думала о Желуде до тех пор, пока веки ее не отяжелели.
Но Пестролапая выложила еще не все новости. Оказывается, племя Ветра уже растеряло весь нагулянный жирок и, похоже, страшно голодает. А Речное племя ведет себя так, словно никогда не владело Нагретыми Камнями.
Синегривка задремала.
— Я прекрасно понимаю, почему ты сегодня отказалась идти на Совет, — заговорщически прошептала Пестролапая, и Синегривка резко очнулась от дремоты. — Умница, все правильно. Тебе сейчас нужно беречь себя.
— Что?
— Ты уже сказала Солнцезвезду?
«Что я должна ему сказать?» — похолодела Синегривка.
У нее вдруг тревожно забилось сердце. Неужели Пестролапая что-то пронюхала? Вдруг на Совете ее тайна каким-то образом вышла наружу?
— О чем? — дрожащим голосом выдавила она.
Пестролапая изумленно вытаращила глаза.
— Как о чем? О том, что ты ждешь котят, мышеголовая!
«Жду котят? Этого не может быть!»
Синегривка в ужасе уставилась
«Откуда она знает?»
— Ах, дорогая, не переживай! Уж я-то знаю, что творится с нервами в такой период, — проворковала Пестролапая, ласково погладив ее хвостом. — Сама через это прошла. Тем более, когда ждешь первенцев!
Теперь и Розохвостка проснулась и подняла голову.
— Синегривка! Ты ждешь котят? Почему же ты мне ничего не рассказала? А Дроздовик уже знает?
— Тише ты! — в отчаянии прошипела Синегривка.
Розохвостка наклонилась к ней поближе.
— Извини, — шепнула она. — Это я от радости! Я же видела, что между вами с Дроздовиком что-то происходит! Ах, ну почему ты такая скрытная? Я так счастлива за вас. Дроздовик будет прекрасным отцом.
Пестролапая пошевелила ушами.
— А я и не знала, что вы с Дроздовиком уже вместе.
«Потому что между нами ничего нет!» — хотелось крикнуть Синегривке. Она прикусила язык.
— Не говорите ему пока, — попросила она.
— Ну конечно, — закивала Пестролапая. — Разумеется, ты должна сама сказать ему. Я понимаю. Только не затягивай. Ты очень быстро округляешься, Синегривка. Скоро это заметят не только кошки, но и все коты!
Когда Пестролапая и Розохвостка улеглись, Синегривка села и стала смотреть в темноту палатки.
«Это моя вина, — беззвучно шептала она. — Лунница, Белогривка, простите меня. Я не хотела, чтобы это произошло!»
Когда забрезжило утро, она тяжело поднялась и впервые почувствовала тяжесть в животе. Как она могла до сих пор не замечать этого? Снаружи воины уже окружили Змеезуба, распределявшего дневные обязанности. Пятнистый какое-то время назад перебрался в палатку целителей и фактически сложил с себя обязанности глашатая.
Синегривка тяжело прошла мимо воинов и подошла к палатке предводителя. У порога она остановилась и робко позвала:
— Солнцезвезд? Я хотела поговорить с тобой.
— Синегривка? — раздался из глубины пещеры негромкий голос Солнцезвезда. — Заходи.
Подавив тошноту, Синегривка раздвинула полог лишайника и вошла внутрь.
Солнцезвезд сидел на своей подстилке и умывался.
— Ты здорова?
— Не совсем, — ответила Синегривка. — Плохо себя чувствую. Можно мне не ходить в патрули?
Солнцезвезд склонил голову набок.
— Съела что-то?
— Наверное.
— Конечно, отлежись. Но если к полудню не почувствуешь себя лучше, непременно загляни к Пышноусу.
— Мне нужно подышать свежим воздухом, и все пройдет, — заверила Синегривка, пятясь к выходу. Потом, не оглядываясь, бросилась на поляну. Ей не терпелось поскорее очутиться в лесу, где можно хоть немного побыть в тишине и одиночестве.
Дроздовик отделился от группки воителей и догнал ее у выхода.
— Ты в порядке?
— Все хорошо, — буркнула Синегривка, не поднимая глаз. Уши у нее горели от стыда. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Как она могла так вести себя вчера во время разговора с Пестролапой и Розохвосткой? Ведь она фактически подтвердила, что Дроздовик — отец ее котят!