Выборг
Шрифт:
– Ну что же ты так, товарищ ученый?.. – бормотал Барс, туго перетягивая плечо чуть выше раны. – А, впрочем, ладно. Рука у тебя и вторая есть. Главное – что голова цела! А без твоей головы, сам знаешь, нам никак и никуда…
Королев неожиданно прошептал что-то. Барс не услышал, но заметил, как шевелятся окровавленные губы. Ему пришлось нагнуться, чтобы хоть как-то разбирать слова.
– Придется… привыкать…
– Чего? К чему привыкать? – переспросил Барс. – Так, полежи, я сейчас в лагерь за бинтами сбегаю…
– Не надо! – прошипел Королев. – Жить без моей головы… привыкай. Слушай меня внимательно, времени… мало…
– Я тебе дам –
Барс в бешенстве рванулся было прочь, чтобы поскорее принести бинты, но что-то его удержало. Невзирая на сумасшедшую боль, Королев упрямо продолжал что-то бормотать, все тише и тише, словно пытаясь успеть сказать что-то очень важное до того, как…
– Андрюха, – умоляюще простонал Барс. – Ну почему? Почему так?
– Неважно, – едва слышно отозвался Королев. – Все… неважно. Мы… мы бы все равно, рано или поздно. Девочка… Сохрани ее… что бы не случилось… Другая… новая, сейчас это… главное.
– Да почему, почему главное?! – заорал Барс, в бессильной ярости хватая Королева за плечи. – Какого хрена?! Ты, Расул, Костя, Эдик – ради чего?! Почему она должна быть важнее нас всех?
Но ответить ему было уже некому. Только что на руках у Барса умер последний из тех, кто покинул вместе с ним питерское метро несколько недель назад. Умер, совсем немного не добравшись до тех мест, к которым так стремился. Самая важная потеря, и самая страшная. И дело было не только в том, что двадцать лет назад Королев заменил Барсу одновременно и отца, и мать, и старшего брата, и учителя. С ним погибла еще одна часть старого мира.
Знания – их больше некуда было записывать, да и передавать, если разобраться, некому. Таких, как Королев, оставались единицы, как бы ни пыжились яйцеголовые умники с «Техноложки». Чему он успел научить Барса и еще нескольких ребят с «Владимирской»? Лишь жалким крохам того, что знал сам. И вот теперь – все. Никогда больше он не прикоснется к древнему аппарату, никогда не заставит работать мертвое железо, неизбежно оживавшее, повинуясь воле Королева. И никто не придет ему на смену. Бестолковый молодняк будет и дальше рвать друг другу глотки за еду, женщин или десяток патронов, а машины, поддерживающие жизнь в метро, будут выходить из строя. Дизельгенераторы остановятся, когда в конце концов не останется тех, кто умеет их чинить. Станции будут утопать во тьме, одна за другой. Пять, десять лет, может быть – пятнадцать, а потом – конец. Для этого не нужна ни радиация, ни мутанты – люди угробят себя сами. Точно так же, как они угробили все двадцать лет назад.
– Знаешь, Андрюха, – рассеянно произнес Барс, баюкая на руках неподвижное тело Королева, – а все-таки молодцы мы. Добрались! Смотри, как далеко ушли – я даже не думал, что получится – а получилось! Подышали воздухом напоследок. Все лучше, чем гнить под землей. Там – все равно смерть, понимаешь? А мы хотя бы попытались…
Королев уже не мог ответить, но Барс почему-то почувствовал, что тот совершенно со всем этим не согласен. У мертвецов никогда не остается аргументов, но так ли они были бы нужны? Верил ли сам Барс в то, что говорил? Едва ли. Даже в этом споре последнее слово осталось за Королевым – так же, как и всегда.
Глава 17
Призраки
Рана выглядела паршиво. Паршивее некуда. Неровные края уже начали темнеть – верный признак заражения, и заражения серьезного, а лихорадка, сотрясавшая худое тело Алекса, лишь подтверждала неутешительный диагноз. Парень сгорал, и спасти его могли бы только серьезные антибиотики
На то, чтобы подготовить могилу, у Барса ушла вся ночь и большая часть утра – большая лопата осталась в «буханке» на границе, а саперной много не накопаешь, да еще и с этими чертовыми камнями. Возможно, был и другой способ позаботиться о том, чтобы до тела Королева не добрались мутанты, но Барс попросту не мог ни спать, ни просто сидеть в карауле. Только стирая ладони в кровь неудобной короткой рукоятью, он хоть как-то отгораживал себя от пустоты, которая беспощадно выгрызала его изнутри. Барс продолжал идти, пока рядом шли другие. За свою жизнь он не боялся – в каком-то смысле она уже закончилась, когда трибунал на «Владимирской» вынес свой приговор. Но тех, кто поверил ему, тех, кто ступил на зараженную поверхность, следуя за ним, Барс подвести права не имел. Не имел – и все равно подвел. Они все останутся здесь, в холодной северной земле, а он пойдет дальше.
Пойдет? Пока что Барсу больше всего хотелось сесть и закрыть глаза. Пожалуй, не начни Алекс стонать во сне, он бы так и поступил. Но парню нужна была помощь, и Барс собирался сделать все, что от него зависело – пусть даже это мало что могло изменить. Поменять повязку, напоить водой, заставить проглотить последнюю таблетку из упаковки с давным-давно выцветшим названием. Алекс безропотно перенес все необходимые процедуры – то ли терпел, то ли вовсе не пришел в сознание, пока Барс заматывал его свежим бинтом. Но когда таблетка начала действовать, Алекс открыл глаза и слабым голосом попросил воды.
– Я умру? – спросил он, едва оторвавшись от горлышка почти опустевшей фляги.
Вот так, просто, два слова – и ничего больше. Похоже, ни состояние девочки, ни отсутствие Королева его больше не волновали. Я умру. Барс не был уверен, что Алекс действительно спрашивал. Возможно, он просто сообщал это как нечто само собой разумеющееся.
– Скорее всего – да, – глухо отозвался Барс. Нужные слова ободрения застряли в горле – Алексу нужна была правда. Он ее заслужил. – Таблетки почти не помогают, заражение распространяется. Тебе мог бы помочь только профессиональный хирург, но его, как видишь, здесь нет.
– Спасибо, – Алекс кивнул и слабо улыбнулся. – Спасибо, что не врешь. Я и так знаю. А где Королев?
– Погиб, – коротко ответил Барс. – Думаю, подробности тебе не нужны.
– Я слышал шум ночью. Кажется, вы стреляли, – Алекс сделал паузу – сил у него не хватало уже даже на то, чтобы говорить. – А я не смог подняться, чтобы помочь вам. Пользы от меня никакой. Вот скажи – зачем ты вообще нас с собой забрал? Зачем тогда не отдал Варгу?
– Не знаю, – Барс опустил голову. – Так было надо.
Он сам уже не раз задавал себе этот вопрос. Зачем? Зачем отряду нужна девочка-мутант и худосочный пацан? Ответа не было – да и не могло быть. Глупое, неразумное решение, которое в конечном итоге стоило жизни всем, кто доверился Барсу. Но почему-то за него не было ни стыдно, ни мучительно больно, как будто выбора-то на самом деле Барсу никто и не давал.
Так было надо.
Дурацкое, бессмысленное объяснение, но другого Алексу Барс предложить не мог, и того, похоже, это вполне устраивало. Так надо – просто и понятно, особенно если не задавать себе вопросов, что же такое на самом деле «так» и кому оно все-таки «надо».