Выборгская светотень
Шрифт:
– За час в "Ласточке" я ничуть не устала, и от прогулки не откажусь.
– Да, "Ласточка" – не то, что старая электричка, которая трюхала, как беременная улитка, и каждому столбу кланялась, – крякнул Наум, – три часа приходилось добираться, сдуреешь в дороге. "Ласточки" очень экономят время. Да и условия не сравнить. Но и в них всякое бывает, – Гершвин пригладил тонкие усики. – Я сдуру выехал в воскресенье, по поводу чего в дороге сказал в уме много слов, которые цитировать не буду. На счастье, я приехал на вокзал заранее и сел у окна. Тем, кто сидел у прохода, сумки чуть ли не на головы ставили, да еще на "Удельной" моего
– Сочувствую… Только не называй так младенцев, – попросила Ника. – Ты ведь тоже в свое время им был…
– Ладно. С младенцем. Так вот, отвоевав место и наплевав на рекомендацию садиться в шахматном порядке, чтобы была дистанция, дама начала "строить" весь вагон: не ходите, не стойте, не дышите – "здесьжедети". Меня попробовала оттеснить от окна: ее высочества, видите ли, желают лицезреть пейзаж. На что я ответил, что я тоже хочу любоваться пейзажем, и что кто первый сел, того и место…
– Теперь сочувствую ей, – Ника достала сигареты. – Не с тем связалась.
– Это верно, я всегда нахожу, что ответить так, чтобы вопросов больше не возникало. И заодно попросил ее гигиенические процедуры и прием пищи инфанту на месте не устраивать – для этого в поезде есть специально отведенные помещения. От меня она отстала, и тут же насела на контролера: чего он вперся в вагон, и так яблоку негде упасть, он что, не видит, что тут дети сидят, она на него жалобу напишет во все инстанции. Тут же к ней подключились другие такие же клуши, и бедного парня затюкали почти до обморока. Молодой еще, необстрелянный, – посочувствовал работнику железной дороги Наум.
– И ты в стороне не остался?
– Да, я объяснил дамам, что молодой человек исполняет свои профессиональные обязанности, а вот они препятствуют ему в этом, и сами рискуют нарваться на большой штраф. Это сразу их успокоило, и остаток пути мы проехали спокойно.
Вероника рассмеялась. Наум виртуозно умел расписывать самые обычные житейские истории и был остер на язык.
– Тебе бы рассказы писать, – сказала она.
– Уволь, эпистолярный стиль у меня годится только для апелляций, прошений и заявлений. Раз ты так хочешь, пойдем на набережную, там, на свежем воздухе, я изложу тебе дело, над которым работаю.
– Хорошо.
– И позволь мне твой рюкзак.
– Он не тяжелый.
– Ника, мне воспитание не позволяет идти налегке, когда рядом дама с кладью.
Ника не нашла, что возразить, и Гершвин снял с ее плеч рюкзачок.
– Ты – уникум, – сказал адвокат, перетянув плечевые лямки. – Обычно женщины берут с собой в поездку неподъемные чемоданы…
– И Ираида тоже? – спросила Вероника, сделав селфи на фоне гигантской буквы W, установленной на площади напротив входа в вокзал.
– Пройденный этап, – фыркнул Наум, – она не смогла пережить того, что на процессе по делу Вильского и его жены мы были по разные стороны баррикад, и я выиграл. Если бы вышло наоборот, ее душу грело бы сладостное чувство победы, превосходства надо мной. А так вышло наоборот. Да и такую дрянь, как Анна Вильская, я не взялся бы защищать ни за какие деньги. Я адвокат, а не продажная девка, у меня есть принципы.
Они миновали заправочную станцию и спустились на набережную. Залив был непривычно пуст без круизных лайнеров и прогулочных лодок.
– Тут дальше на асфальте написаны библейские речения, – оживился Наум, – и украшены очень необычными граффити. Сейчас я тебе их покажу. Настоящие шедевры стрит-арта. Радует взгляд после наших тротуаров, на которых живого места нет от объявлений "кисок-сосисок". Здесь несколько лет назад тоже попытались, было, запустить стартап, но объявления так и выцвели, и больше не возобновлялись.
– Ты и Ираиде это озвучил, насчет принципов и продажных девок? – спросила Вероника, остановившись возле "Мальчика с кошкой", своей любимой скульптуры в Выборге. Упитанный гранитный карапуз обнимал стоящую на задних лапах такую же крупную кошку.
– Намекаешь на то, что я сам все испортил, обидев Ираиду? Нет, Ника, наши отношения осознанно прекратил именно я и не жалею о своем решении. Ираида любит подавлять, подчинять и доминировать и ей все равно, кого защищать, лишь бы платили, – Наум погладил гранитную кошку. – Непримиримые противоречия, как говорится! Может, кому-то и уютно под каблуком, но не мне. Угождать вздорной бабе, лишь бы она в награду ублажала по ночам? Это не мое. И, если женщина хотя бы раз попыталась так меня "построить", отлучив от тела за непослушание – все, до свидания! Лузер в таком случае будет униженно добиваться прощения, валяться в ногах и таскать даме дорогие подарки, а я лишь откланяюсь.
Ника хмыкнула и устроилась на огромной, в советском стиле, скамье.
– А что? – плюхнулся рядом Наум. – Ты же своего Витька таким образом не дрессируешь? Сама же говорила, что презираешь подобные бабские штучки.
– Говорила, – согласилась Вероника. – Презираю. Шантажировать мужчину тем местом, которое в приличном обществе вслух не называют, унизительно в первую очередь для самой женщины. Получается, она считает ЭТО главной своей ценностью?
– Тогда в чем ты меня укоряешь?
– А разве я тебя укоряла? Лишь в том, что ты тянешь кота за я… вместо того, чтобы перейти к делу.
– Молодую женщину обвиняют в том, что она создала угрозу массового заражения на рабочем месте, – Наум непринужденно цапнул у Вероники пакетик с пирожками и тут же откусил половину от самсы. – Ммммм… Вкусно! Надеюсь, это не свинина? Так вот, моей клиентке грозит "семерка" и ее явно очень стараются посадить, из кожи вон лезут. Ситуация паршивая: у нее на работе заболело уже несколько человек, и даже есть один экзитус леталис. А видела бы ты, какую морду скроил следователь, когда я явился с договором о найме! Он уже знает, кто я такой и что я проигрывать не умею. Мое появление кое-кому – как гвоздь в задницу! Вот нам и надо выяснить, кто так жаждет отправить на зону молодую женщину и почему ей даже меру пресечения до суда отказались сменить. Кто владеет информацией, тот и ведет партию.
– Сейчас любят этим грозить, – вздохнула Ника и взяла яблочную слойку, – чуть что, грозятся накатать жалобу на нарушение масочного режима, несоблюдение профилактических мер и так далее. Да, я знаю, что есть статья 236, но пока не слышала о том, чтобы сейчас по ней кого-то сажали.
– Когда-то все бывает впервые, – философски сказал Гершвин. – Можно еще одну слоечку? Уфф, замотался, даже позавтракать было некогда!
Вероника подвинула к нему пакет и терпеливо ждала, пока Наум утолит голод. Тем временем сама она рассматривала стройный и в то же время мощный силуэт замка-крепости, белеющий на фоне синего неба.