Выбрать навсегда
Шрифт:
А Джек…
Да, он совершенно определенно идиот. Тупица.
Наверняка бездельник и раздолбай. Это было написано у него на лице. Об этом кричал его внешний вид… да все, все — и даже выбор бара, где Джек выпивал с приятелями как раз в тот момент, когда приметил Робин возле стойки.
Робин прекрасно понимала, что на все словесные излияния Джека не стоит обращать ни малейшего внимания.
Он нес чепуху. Хотя…
Алкоголь развязывает человеку язык, и Джек вполне мог быть искренним в выражении своего «фи» бывшей однокласснице.
Ну
Но одно Робин знала совершенно точно.
Больше ни один мужчина не осмелится так поступить с ней.
Больше никто не предаст ее ради другой женщины (или сопливой девчонки, как уже бывало когда-то).
Больше никогда…
Робин пока не знала, как ей быть дальше, как жить, что делать и чем заниматься.
Но она ясно увидела цель перед собой.
Больше не допустить подобной ситуации.
Нет, Робин не собиралась отныне избегать мужчин, стать мужененавистницей, поставить крест на своей личной жизни.
Наоборот.
Она поняла, чего ей больше всего хочется.
На этот раз она сделает правильный выбор. Выберет навсегда.
Выберет мужчину, который не способен поступать так с женщинами.
С любимой женщиной.
Вытирать об нее ноги, перешагивать, переступать через нее. Забывать об их отношениях… даже в минуты внезапных и острых соблазнов.
Она, Робин, непременно найдет мужчину, для которого окажется дороже всего на свете!
Больше никогда рядом с ней не окажется парня вроде Джима или Джека.
Конечно, Робин понимала — чтобы изменилось ее окружение, сперва ей необходимо измениться самой.
Но главное — это начать. И первый шаг был сделан. Первый шаг к пониманию себя, своих желаний…
Теперь придется как следует поработать над собой.
Но кто сказал, что дело того не стоит?
Что мужчина всей жизни не заслуживает того, чтобы ему посвятили какую-то часть своей жизни? Разумеется, это придется осуществить, прежде чем они встретятся…
Мужчина, который никогда не предаст, лучший представитель своего пола, — и новая, обновленная Робин.
Больше никто и никогда не посмеет назвать ее «серой мышкой».
Он просто окажется не в состоянии сделать это.
Она никогда больше не будет такой. Чего бы ей это ни стоило.
8
— Робин, — повторил Майкл.
По ее щеке скатилась едва заметная слезинка. Майкл ее не увидел. Но заметил, что на коже Робин появилась влажная дорожка.
Он подвинулся ближе и коснулся пальцем ее щеки:
— Странно… мокрая. — Майкл хотел свести все к шутке. — Давай мы завтра же найдем тебе новую работу? Не стоит так уж убиваться…
Робин всхлипнула.
Почему-то она уже ничего вокруг себя не видела. Она пыталась
— Робин?
Она неопределенно пожала плечами.
— Это из-за мужчины, да? — негромко спросил Майкл.
Робин закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
В голос, взахлеб, отчаянно.
Ей было неимоверно стыдно. Как могла, она пыталась сдерживаться, но теперь боль и обида вырвались наружу, воплотившись в маленьком соленом водопаде… Она не хотела плакать при Майкле. Им уже не десять и не пятнадцать лет, они оба уже не школьники. Они — взрослые люди. Такие слезы еще годятся для детских переживаний. Можно плакать, закрывшись в ванной, никого не смущая, переживая свое горе в одиночестве. Но сдержаться Робин не могла. Ей было стыдно.
Она прекрасно помнила, что Майкл уже не раз наклеивал пластырь на ее разбитые локти или бинтовал ее разбитые коленки, случайно оказываясь рядом в их с Линдой играх, не вполне мирных и не совсем безопасных. Он утешал ее, когда ее предавали. Но теперь Робин не находила себе места, что Майкл видит ее слезы.
«Болван. Разумеется, это из-за мужчины, а из-за кого же еще? Просто должно пройти какое-то время. Дай ей опомниться. Не тормоши. Не тереби, не дави на нее. Разумеется, должно пройти время. Она вполне имеет право на слезы — еще слишком рано для того, чтобы она окончательно пришла в себя. Собственно, не прошло еще и недели — болван, как есть болван!»
Майкл отвлекся на чайник. Он заварил чай, разлил его по двум чашкам. Протянул одну Робин, и она послушно приняла ее. Майкл отошел к окну со своей чашкой. Постоял там, прислушиваясь к шуму за стеклами. На перекрестке перемигивались жизнерадостные огоньки светофоров.
Почувствовав, что за ней уже не наблюдают так пристально, Робин подняла голову. Пар из чашки был обжигающим, ароматным, успокаивающим. Слезы высыхали на щеках Робин, стягивая кожу. Она сделала несколько глотков, поставила чашку на столешницу и вышла в ванную — умыться.
Там она посмотрелась в зеркало.
То, что она увидела, ее не порадовало.
Серая кожа, тусклый цвет лица. Заплаканные глаза. Слипшиеся ресницы, слезами приклеившиеся к векам. Робин с усилием моргнула.
Спутанные волосы, тоже влажные от слез. Это никуда не годилось. Требовались решительные меры по приведению себя в порядок.
И одним домашним СПА дело на этот раз ограничиться не могло.
Робин старательно расчесала волосы, собрала их в хвост — сейчас она особенно отчетливо почувствовала, насколько ей осточертела эта примитивная прическа. Серые волосы, серая резинка… Неужели Джек был прав? Неужели мужчины воспринимают ее именно так? Неужели Джим искал в ней яркости и, не найдя, переметнулся к девчушке попроще, зато раскрашенной более задорно и попугаисто?