Выброс смеха
Шрифт:
— Подожди, почему-то ты сказал, что в твоем подвале больше ничего не было? — глаза Патрона сузились, и Сиплый тут же отметили эту мелкую деталь, означающую, что другу что-то очень сильно не нравится, и так просто он этого не оставит.
— А он его приватизировал! — как ни в чем небывало влез в разговор Шурик, — это надо же, мужик не больше недели в Зоне и уже жилье себе выбил! Во сколько квартирка-то обошлась? И что там за лужа, в которой сапоги тонут? Небось, Кабана работа, а?
— Заткнись, сейчас я веду разговор, — коротко кинул Патрон, и его товарищ тут же притих, прекрасно понимая, что говоривший не шутит. — Валенок, почему ты назвал подвал своим?
— Ну, так это… — сталкер замялся, оглядываясь на своих товарищей по несчастью, — мы разделили дом. У каждого было свое место. У меня подвал, у…
— Как разделили? — голос Патрона стал спокойным и мягким. Но стоило только Битому попытаться открыть рот, как в его сторону был адресован колкий холодный взгляд, от которого хотелось поежиться и поскорее убраться подальше. — Валенок, расскажи мне, кто разделил дом?
— Оно как-то само получилось… Кабан угрожал пистолетом Битому, сказал — мой первый этаж. Ну, а тот пошел на чердак. А я то что? Мне некуда было… а потом выброс, а я ничего не нашел. Ну, они и пообещали помочь, если я пущу…
— Это они порекомендовали тебе принести нам сапог?
— Битый сказал…
— Все понятно, — прервал новичка Патрон, предвидя дальнейшее развитие событий. — Что ж, господа, впереди у нас недолгое совещание. Вы пока можете перевести дух и расслабиться… если успеете. Скажу сразу, чтобы вы не тешили себя беспочвенными надеждами — никто из вас не прошел испытание. Все, что вы принесли — мусор, ценящийся не дороже прочего хлама, что сотнями валяется на территории Зоны. Подобная дрянь ничем не поможет вам в сложной ситуации, она не вытащит вас из аномалии и не убережет от острых зубов какой-нибудь твари. Она не даст вам второго шанса и не вынесет на себе из-под пуль врага. Не поделится аптечкой и, наконец, чем черт не шутит, не пожертвует собой ради того, к чему вы все стремились. Она не положит свою жизнь на ту же чашу весов, где уже лежит ваша, в надежде переломить ход событий. Осознанно или нет, но вы принесли мусор. Вы выбрали его себе в товарищи и спутники жизни. Извините, но вы и есть этот самый мусор и будите им, пока, наконец, не научитесь правильно расставлять приоритеты. Мне даже вас немного жаль…
— А что надо было принести?! — возмутился Битый, которого явно не радовал такой ход развития событий.
— Свою задницу и, по возможности, задницы своих друзей. Все просто. В этом доме не было ничего примечательного, и мы уж тем более ничего там не прятали потому, что самое главное в Зоне — это вы сами. Вы единая команда, которая должна чувствовать себя таковой. Чувство локтя, умение понимать своего товарища как себя самого и быть готовым прийти на помощь — вот что главное для нас сталкеров, простых искателей удачи. В идеале, вы должны неразрывно олицетворять себя с категорией «мы», а не «я». То, что вы показали нам сегодня — это верх цинизма, эгоизма и безнравственности. Были, конечно, некоторые просветы, — Патрон окинул взором Валенка. — Но, к сожалению, они, скорее всего, произошли несознательно, в силу сложившихся обстоятельств. Перед собой я вижу не команду, а сборище одиноких волчат, намеривающихся впиться зубами в загривок более удачливого товарища. Вот только зубы у вас еще не выросли… А теперь извините, нам еще надо немного посоветоваться, чтобы принять окончательное решение…
Новички так и остались стоять, не сделав ни шагу — Битый с Кабаном лишь затравленно оглядывались и кидали взгляды в сторону отошедших и перешептывающихся сталкеров, а Валенок, казалось, вообще потерял интерес ко всему, кроме своего сапога, с которого он не спускал глаз, лишь изредка шумно втягивая носом воздух.
Патрон внимательно осмотрел свою команду и произнес:
— Если позволите, я подведу свой сугубо субъективный промежуточный итог. Что мы имеем? Один уголовник, то и дело переходящий с человеческого языка на феню и ни во что не ставящий окружающих. Место ему в тюрьме, ну а если по-хорошему, то в канаве с дыркой между глаз, так как свой «жизненный путь» он уже избрал. Другой, с позволения сказать кандидат, вечно голоден, да так, что урчание его желудка становится чуть ли не опаснее самых ужасных порождений Зоны — ходить в разведку с таким равносильно эпической демонстрации к Монолиту с плакатами «Мир, труд, май» в руках и нарисованной мелом мишенью на лбу. Тупость, трусость и неустойчивость характера, из-за чего возможно проявление чрезмерной агрессии, тоже стоит отметить. Ну и последний — этот фрукт настолько глуп, что вряд ли отличит артефакт от булыжника, а аномалию «Холодец» от обычной лужи. Еще и искупаться захочет в этом экзотическом джакузи. Ему место не в Зоне, а в детском саду — куличики лепить да драться со сверстниками по умственному развитию за какое-нибудь особо примечательное ведерко. Прав был Волк, когда говорил, что толку из этих ребят не будет, им в цирке работать надо, — Патрон обвел взглядом своих товарищей. — Итак, наш вердикт?
— Гудбай, Америка, о-о-о, где не был никогда[Наутилус Помпилиус — Goodbye America] … — ужасно фальшивя, пропел Шурик, а Сиплый, поморщившись, в знак солидарности лишь коротко кивнул.
— Значит, зря потратили время… ну что ж, зато будет что вспомнить, — Патрон повернулся к новичкам и уже в голос продолжил. — Мы посовещались и приняли единственное, как нам кажется, верное решение…
— Все, ребята, тушите свет! Кина не будет, электричество кончилось! Было весело, но толку никакого. Сплошной каламбур. Короче, вы нас не знаете, и мы вас не знаем! Свои «важные» находки можете оставить себе… тем более, что кто-то их уже того, зажевал, — Шурик хохотнул, легонько ткнув Кабана в живот.
Новички переглянулись. Выражение их лиц было самое разное — от кислого и разочарованного, вплоть до озлобленного. Кабан с Битым, не сговариваясь, развернулись и направились в разные стороны, явно намериваясь как можно быстрее убраться отсюда. А вот Валенок почему-то задержался на какое-то время. Он пытался что-то сказать Шурику, но у него получалось лишь невнятное бурчание. Когда же сталкеру надоело слушать весь этот бред, и он собрался было идти, новичок вдруг буквально силой впихнул ему в руки свой дорогой сапог, кинул через плечо короткое «спасибо» и направился следом за почти уже скрывшимся из виду Кабаном.
— И нафига мне это? — Шурик непонимающе уставился на странный подарок. — Эй, сапожник? Ты куда? А, ну хрен с тобой, — сталкер размахнулся и забросил сапог как можно дальше.
Несчастное резиновое изделие упало всего в нескольких метрах от своего прежнего хозяина. Валенок дернул головой, непонимающе переводя взгляд с Шурика на сапог. После недолгих раздумий боец направился к последнему.
— Что с ним? — Шурик оглянулся на товарищей, будто те могли раскрыть причину странного поведения новичка. — Совсем что ли ошалел?
— Патрон, глянь чуть левее того места, где лежит сапог, — Сиплый похлопал друга по плечу и указал направление. — Видишь?
— «Воронка» на три часа…
— А чуть левее?
— Подожди, подожди… — Патрон поднес ладонь к глазам, закрываясь от на редкость яркого солнца. — Еперный театр… — выдохнул сталкер. А уже следующие слова он прокричал, кинувшись к новичку: — Валенок! Стой! Там аномалии кругом! Стой, черт бы тебя побрал! Мужики, сделайте же что-нибудь! Погибнет не за хрен собачий!
Тройка бойцов кинулась к новичку, неотступно идущему прямо в лапы к своей смерти. Как получилось так, что Шурик забросил несчастный сапог прямо в центр аномального поля, наверное, не смог бы объяснить никто, но факт оставался фактом — количество смертельных ловушек на этом жалком клочке земли зашкаливало за все мыслимые пределы. И это казалось невероятным.
Сталкеры не успевали. Шурик, находившейся ближе всех, в последний момент вдруг отчетливо понял, что все бесполезно. Валенок, словно одержимый, пер прямо на аномалии, не замечая ничего вокруг. И эта его маниакальность пугала не меньше, чем понимание того, что ты вот-вот станешь пусть и косвенной, но все же причиной гибели ни в чем не повинного человека. Осознание последнего, словно незримый молот, который стучал в стенки сознания сталкера, но приносил вместо физической боли явственно ощущающееся душевные терзания. Шурик сдернул с плеча автомат, снял оружие с предохранителя и, передернув затвор, прицелился в ноги новичка. Ранение, пусть и самое тяжелое, это не смерть.