Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)

Крупеникова Ирина

Монументальные кресла и канделябры, великолепные гобелены и посеребренные рамы зеркал наполняли зал духом романтики. И лишь очень внимательный взгляд мог отыскать ту путеводную ниточку, по которой пробрался в терем вездесущий рационализм: между двумя резными лавками в нише притулился компьютерный терминал, одно из зеркал в полутемном углу уступило место аккуратному экрану, рядом с бронзовой люстрой с сотней восковых свечей дежурил неоновый осветитель, под маской сервировочного столика, остановившегося за портьерой, прятался робот-официант.

Оливул

не без гордости наблюдал, как друзья любуются его детищем.

– Здесь нечто вроде приемного зала, - пояснил он.
– Есть также библиотека, музыкальный салон, несколько уютных террас, и много свободных комнат. Я покажу вам, где можно устроиться, а после обеда мы все вместе пойдем к павильону Семи Стихий.

"Куда, куда?" - удивился Пэр.

– Ортский называл это свое творение храмом Стихий. Оно, по сути, явилось началом Белого Мира. Внутри его, как я думаю, герцог оставил ответы на многие наши вопросы.

За столом царило всеобщее оживление. О проблемах постарались временно забыть, и основной темой разговоров стал Мир Оливула.

– Это похоже на место, где сбываются мечты, - сказала Серафима.
– И где, как во сне, мы можем сотворить себя по-своему.

– Не знаю почему, - начал Данила, покосившись на Бер-Росса, - но все изображения животных, к которым я подходил, оживали ни с того ни с сего. Я, признаться, с детства хотел иметь какую-нибудь зверюшку. Но не в таких же количествах!

"А вы заметили, что и цветы на потолке стали настоящими?
– Пэр выделывал замысловатые кульбиты под сводами зала.
– А воздух! Вы бы знали, какой свободный тут воздух!"

– И вода удивительно ласковая, - подхватила Юлька, которая целый час перед завтраком провела в озере.
– Смотрите, она помогла мне даже переделать одежду!

На девушке сейчас красовался аккуратный голубенький комбинезон, вместо серого неуклюжего летного костюма.

– А мы обернулись драконом совсем без усилий!
– похвастались близнецы.
– И птицы над парком нас даже не испугались.

– Я рад, что вам хорошо в Белом Мире, - сказал Оливул.

"Твой Мир полон доброты и объят жизнью!" - воскликнул Пэр.

– Теперь этот Мир принадлежит всем нам. Открою маленький секрет: птиц тут не было вовсе, и их появление - заслуга Данилы. Озеро я всегда считал самым холодным местом в парке, а воздух был надменным и несговорчивым. Воистину, Стихии находят избранников, как и предрекал герцог Ортский. И нам пришла пора прикоснуться к творению его мысли, друзья мои.

Они молча шли через парк. Гомон птиц растаял в пугающей тени деревьев, и опустившуюся вдруг тишину нарушал лишь приглушенный звук шагов да частое дыхание собак, бежавших по обе стороны от Данилы. Дорожка неторопливо вела вперед...

– Вроде бы уже близко, - обронил Оливул, когда Юлька собралась спросить, где же конец тропы.

– Ты никогда не ходил туда?
–

насторожились Грег и Гор.

– Никогда. Ортский не оставил дороги, но сказал, что для тех, кого Семь Стихий изберут плотью и кровью своей, путь будет открыт. И мы идем этим путем.

Тень расступилась, и перед друзьями возникла белая крытая ротонда, украшенная многочисленными барельефами и позолотой. Тропа оборвалась.

"И ни намека на дверь", - мысленным шепотом изрек Пэр.

Серафима приблизилась к стене, из которой выступал блестящий диск с изображениями символов Семи Стихий. Скала и чаша озера, горящий факел и закрученная лента воздушного вихря, стальной клинок и тонкая ветвь дерева воссоединялись в круге, обозначенном кометой. Помедлив, женщина-Посредник опустила руку на застывшую в каменном покое композицию. Раздался мелодичный звук, похожий на далекий колокольный звон, поверхность стены замерцала и растворилась, раскрыв внемиренцам неширокий вход. Каляда первой шагнула в темный круглый зал под величественным куполом, изображавшим вселенную. В бездонной пучине, озарив просторный павильон, зажглись сотни огоньков близких и далеких звезд.

– Тебя приветствует твоя Стихия, - тихо сказал Оливул.
– Космос.

"А я - Воздух!
– сообщил Пэр, растекшийся о всему залу.
– Я знал и раньше, но теперь я чувствую его, я принадлежу ему и могу его направлять!"

Юлька присела возле родничка, тонкая струйка которого вытекала из-под стены. Вода восторженно брызнула ввысь, окропив избранницу жемчужным дождем, и притихла в углублениях гранитного пола.

– Так вот оно что! Вода моя Стихия!
– обрадовалась девушка и бережно прижала к лицу мокрые ладони.
– Я тебя всегда, всегда любила!

"На твоих руках отображение, так сказать - физическое воплощение! пояснил призрак, скользнув над подругой.
– А как грандиозна Вода в Мироздании!"

Под сводами арки похожей на грот Грег и Гор осторожно разравнивали тлеющие угли. Вдруг огонь взметнулся, объяв обоих языками буйного пламени, но, будто одумавшись, поник и послушно затаился возле ног Гай-князя.

– Ты - Огонь, Грег-Гор, - Оливул любовался юношами.
– Могучий в своем потенциале, непредсказуемый, изобретательный и отважный. Он будет твоим мечом и щитом. Крепче держи его, брат.

"Данька! Вот это да! Вы только посмотрите на него!" - восхищенно воскликнул Пэр.

Данила стоял возле могучего дерева, выросшего в считанные секунды посреди зала. Стройный ствол его тянулся вверх, а крона норовила коснуться незримого купола и звезд, рассеянных в бездне.

– Это - Жизнь, Данила, - улыбнулась Каляда.
– У нее нет своей формы, зато она всюду! И Воздух всегда готов сопровождать ее в Мирах.

Юлька робко приблизилась к Бер-Россу.

– Остались Смерть и Твердь, - сказала она.
– Оливул, какая же из них выбрала тебя?