Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)
Шрифт:
Бер-князь стоял перед ней в коротком белом тулупе, подпоясанном расшитым серебряной нитью кушаком, в сапогах с меховыми отворотами и в пушистой светлой шапке.
– Это наш с тобой Мир, Юля, - сказал он.
– Здесь Вода и Твердь воплощаются в одно целое. И в нашем распоряжении вечность!
– А что мы будем делать?
– Разбудим ветер!
Оливул взмахнул руками, и откуда ни возьмись появилась кибитка, запряженная тремя великолепными скакунами. Юлька потеряла дар речи. Она, наверное, так бы и смотрела на коней в немом восхищении, но
Юлька визжала и хохотала, когда кибитку заносило на поворотах, а встречный ветер, подхватывая хлопья снега, бросал их в лицо. Бубенчик под дугой сходил с ума от бешеного аллюра, а Оливул продолжал подстегивать неутомимых скакунов и то и дело весело оборачивался к подруге. В глазах ее бушевало счастье. И он с упоением вдыхал полной грудью свежий морозный воздух, наполняющий сладостью жизни и неистовством молодости.
Бер-Росс остановил кибитку на берегу замерзшей реки. От лошадей валил пар. Возбужденные, они храпели и били копытами по жесткому насту, но хозяин подошел к ним, погладил каждого по покрытой пеной морде, и кони замерли, будто вкопанные. Юлька тем временем подхватила полные ладони снега, подбросила его ввысь и закружилась под маленьким снегопадом. Оливул коснулся взглядом редких снежинок, и над землей заиграла озорная метелица.
– Как тебе все это удается?
– восхищенно воскликнула девушка.
– Признайся, ты ведь самый настоящий волшебник!
– В Темных Мирах, пожалуй, да, - согласился Белый князь.
– Ты каталась когда-нибудь на коньках?
– На чем?
– Смотри!
– он щелкнул пальцами, и припорошенный снегом лед на реке засиял, как чистейшее зеркало.
Оливул стоял на сверкающей недвижной воде, а на его ногах поблескивали легкие металлические полоски с узорными завитками на носках.
– Я видела такие же на картинах!
– обрадовалась Юлька и подбежала к другу.
Стоило ей ступить на лед, как и на ее сапожках появились коньки. От неожиданности девушка потеряла равновесие, но Оливул мягко подхватил ее под руку.
Не прошло и четверти часа, а Юлька уже свободно скользила по зеркальной реке. Ветер свистел в ушах, мелькали замерзшие камыши и голые ветви плакучих ив, а она неслась вдоль заснеженного берега рука об руку и другом и взахлеб хохотала, просто так - от счастья.
Они давно скинули шубы, и кататься было легко и свободно. Оливул чувствовал себя на льду не хуже, чем на земле. Он успевал несколько раз проехать вокруг подруги, пока та тормозила и осторожно разворачивалась, подхватывал под плечи, когда она, слишком увлеченная, неудачно проскальзывала вперед, и вот в один из таких моментов все же не удержался и бухнулся вместе с ней в береговой сугроб.
Отсмеявшись, оба сели в снегу отдыхать. На Юлькиных плечах тут же появилась предусмотрительная
– Я велел ей заботиться о тебе, - пояснил Оливул.
Девушка с наслаждением зарылась лицом в невесомый мех.
– Смотри, уже темнеет, - она показала на небо.
– Куда мы поедем теперь?
– Это сюрприз.
Ее глаза заискрились.
– Сюрприз в этом Мире? Здесь? А это далеко?
Оливул легко поднялся и протянул подруге руку.
– Первая дорога всегда кажется долгой.
– Только когда она скучна. Но до сих пор с тобой скучать мне не приходилось. Догоняй!
И она побежала к кибитке.
Тройка легкой трусцой несла сани по лесной дороге. На этот раз Оливул не сел на козлы, а, создав образ невидимого возничего, устроился рядом с девушкой. Массивные лапы елей, склонявшиеся под тяжестью снега к самой земле, образовывали тенистый свод. Солнце садилось за лес, и на дороге было сумрачно и тихо. Юлька слушала тишину, тесно прижавшись к другу и положив голову на его плечо.
– Как тут хорошо, - прошептала она.
– Оливул, я никогда еще не чувствовала себя так прекрасно.
– Я тоже, - отозвался он.
– Тебе не холодно?
– Нет, - она подняла голову и заглянула ему в глаза.
– Я сгораю от любопытства: куда мы направляемся?
– Терпение, моя княгиня, терпение... А впрочем, мы уже приехали.
Юлька выглянула из кибитки. Ели расступались, открывая перед путешественниками полянку с аккуратной избушкой в центре. В окне домика горел свет, а из трубы лениво поднимались над крышей клубы дыма.
Оливул спрыгнул в снег и подхватил подругу на руки.
– Этот дом ждет нас всегда. Добро пожаловать, любимая.
В большой белой печи горел огонь. Пламя многочисленных свечей озаряло маленькое помещение. Вдоль стен тянулись широкие лавки, в дальнем углу возвышалась постель, сложенная из кипы мягких шкур, а возле окна с мутным стеклом стоял дубовый стол. Ветер свистел и подвывал за стенами избушки, норовя проникнуть вовнутрь, по крыше то и дело прокатывались комья снега, сброшенные с раскидистых еловых лап, слышался храп коней на коновязи, а в горнице было тепло, уютно и тихо. Только поленья потрескивали в печи.
– Это нам снится?
– проронила изумленная Юлька.
– Все здесь наяву, Юля. Мы дома.
Девушка быстро освоилась. Обнаружив в печи горячую еду, она живо накрыла стол, расставила приборы и притушила свечи. Оливул принес из сеней кувшин и, погрев его на огне, разлил по кубкам темно-бордовый напиток.
– Старое вино, - пояснил он.
– Бабка всегда говорила мне - береги для особого случая. И вот такой случай представился.
Они сели трапезничать. Девушка как-то незаметно преобразилась. В ее степенном спокойствии, овеянном торжественной аурой, в глубоком добром взгляде, ласковой тонкой улыбке угадывалось поистине княжеское величие. Оливул любовался ею и чувствовал, как безбрежные просторы ее существа проникают в душу, уводят в свои непознанные дали.