Вычислитель. Тетралогия
Шрифт:
– Наверное, ему теперь поставили памятник… где-нибудь там, в Астероидной системе… Он заслужил.
Напоминание об Астероидной системе не беспокоит Каина. Если Кристи порой вскрикивает и просыпается по ночам, увидев во сне Саргассово болото или гибель «Магога», то для бывшего пахана прошлое – тоже сон, только совсем не страшный. Было и прошло. Было плохо, а стало хорошо… особенно когда мягкая женская рука гладит по голове. И о чем тут еще беспокоиться? О том, что им двоим чудом удалось выжить, в то время как другие погибли? Полно, да в реальности ли было все это? Вот гроза – это плохо, но она скоро кончится, и вновь станет как прежде…
Он засыпает, а Кристи еще долго не может изгнать прочь из головы ненужные мысли. Среди спасенных с «Магога» Эрвина не оказалось. Поначалу, еще не покинув больничную палату на Цирцее, она надеялась, что список спасенных не окончательный, что в него будут добавлены имена. Они и были добавлены, но в них все равно не числился Эрвин Канн. Он просто пропал, погиб вместе с тремя четвертями экипажа «Магога». И тут не о чем было бы долго думать, если бы не одно обстоятельство.
Кристи могла бы поклясться, что видела, прежде чем отключилась: среди мусора, высыпавшегося из расколотого «Магога», блеснула искорка, и не просто блеснула, а метнулась прочь, как метнулся бы малый скоростной катер, на форсаже уходя подальше от опасной зоны. Эрвин? О ком угодно Кристи подумала бы: скорее нет, чем да, – но об Эрвине приходилось думать: скорее да, чем нет. Спасся ли он? Очень возможно. Но лишь человек, во всем подобный ему, мог бы дать более определенный ответ, а второго такого человека нет ни на Тверди, ни где-либо еще.
И нет ответа.
Есть мысли, которые хуже всякой инфекции: возникнув однажды, они уже не дадут покоя. Кристи мучает мысль: неужели все то, что им пришлось пережить, было для Эрвина лишь многоходовым планом бегства с Хляби? Неужели все это, включая налет на Сковородку, бегство в Астероидную систему и командование «Магогом», было в общих чертах рассчитано Эрвином еще на берегу болота, когда заключенные строгали себе шесты, плели мокроступы и ужасались близкому будущему? Трудно поверить в такое, но… все может быть.
Ясно только одно: после гибели «Магога» Эрвин ни разу не дал о себе знать.
Это единственное, что вовсе не удивительно: на какое-то время судьба свела двух человек вместе, а затем случилось то, что должно было случиться. Были близкими – стали чужими. Закономерно. Понятно. Обыденно. И все же…
Например, что опустило ту плиту, отделившую Кристи от возвращавшегося в госпиталь кара, – сбой в системе живучести или Эрвин? Ведь все, кто находился в госпитале, погибли, разлом прошел прямо по нему. И кто погнал лифт не туда? Счастливый случай или невообразимый расчет дал шанс выжить некой недоученной медсестре?
Если второе, то что это – прощальный подарок?
Почему бы и нет. Эрвин никогда не был скупцом. Эгоистом был, а скупцом не был. Математически вычислил, что быть им вредно. Что ж, с его талантами он нигде не пропадет, он запросто найдет себе применение, хотя вряд ли это случится на какой-нибудь планете Лиги…
Что ж, остаются еще Уния и Земная федерация! Они на подъеме, и если не перегрызутся раньше срока, то со временем одолеют дряхлеющую Лигу. Эрвин был прав в своем предсказании: драка в Астероидной системе закончится вторжением эскадр Унии и Земли, беспорядки в колониях и доминионах не позволят Лиге решиться на большую галактическую войну, и Астероидная система получит новых хозяев, вряд ли менее эгоистичных, чем прежние.
Так и вышло. Этим-то хозяевам он и будет служить всей силой своего интеллекта, пока сам не станет хозяином. Возможно, он даже не лгал, уверяя Каина, будто бы замахнулся на такую цель, как разрушение Системы, но ему придется играть по ее правилам как минимум до тех пор, пока он не станет самым могущественным человеком Вселенной. Что у него заготовлено на этот случай? Неизвестно. В любом случае его путь – орбита для одного, сложная траектория, изобилующая головоломными поворотами, но единственно возможная для такого существа, как Эрвин Канн. Так он устроен, и разве у кого-нибудь повернется язык упрекнуть его в том, что он использует себя не по назначению? Хотя может статься, что когда-нибудь он вновь потеряет способность вычислять – теперь уже навсегда, – и однажды явится в рубище на Твердь, найдет ничем не примечательный дом и постучит в дверь…
Мечты, мечты… Кристи одергивает себя, смотрит на посапывающего в кресле Каина и качает головой.
ДО ВСТРЕЧИ!
Глава 1
Станет теплее
Прибытие корабля на такую планету, как Лусия, всегда считалось событием. Удивляться нечему: этот скудно населенный людьми мир был сущим захолустьем. Любому школьнику известно: девять десятых объема Галактики вообще терра инкогнита, а в той ее части, что считается исследованной и даже частично освоенной, девяносто семь из ста колонизированных людьми планет можно смело отнести к разряду захолустий.
Суровая борьба за самое необходимое? Унылое прозябание? Где как. На некоторых периферийных планетах колонисты устроились очень даже неплохо, порой настолько удачно, что дерзают мечтать о статусе доминиона, а то и – страшно выговорить – о независимости от метрополии. Изредка даже случается, что мечты воплощаются в реальность. Вечный, неостановимый процесс.
Лусия была не просто захолустьем, а захолустьем в квадрате, периферийной дырой. Ее оранжевое солнце, выброшенное миллиарды лет назад из диска Галактики, спокойно дрейфовало в галактическом гало вдали от ярких звезд, массивных туманностей и, разумеется, от центров цивилизации и оживленных торговых путей. Как правило, торговые корабли опускались на поверхность Лусии не чаще раза в год, но и трехлетняя изоляция никого не удивляла. Лишь продукции, предназначенной на экспорт, скапливалось на складах больше.
Незнакомый корабль, грузно опустившийся на каменистый пустырь, исстари служивший космодромом, как вскоре выяснилось, не был торговцем. Это был транспортник, и из его обширного чрева немедленно потекло столько всего, что таможенный чиновник округлил глаза и разинул рот. Всевозможные машины – от колесных, гусеничных и полугусеничных грузовиков до антиграв-платформ. Два небольших флаера незнакомого типа. Контейнеры с продовольствием, контейнеры с одеждой и лишенные маркировки контейнеры непонятно с чем. Своим ходом вышел здоровенный робот-андроид, немедленно был облаян собаками и, проигнорировав их, встал по стойке смирно. Еще какие-то ящики, какие-то тюки…
Наконец, последним из чрева корабля выплыло знакомое инвалидное кресло с антиграв-приводом, и таможенник перевел дух. В кресле чинно восседал известный всей Лусии чудак, меценат и благодетель Рауль Амбрус – сухонький, седенький, с протезами ниже колен. Он так и лучился благостной улыбкой.
Таможенник снизошел до того, что сделал два шага навстречу: все-таки прибывший был заметной фигурой на Лусии. Будь он вдобавок местным уроженцем, число шагов в знак почтения возросло бы до трех, – но Рауль Амбрус не тянул родословную от первопоселенцев и не имел лусиан в числе предков. Известен – да, щедр – да, влиятелен – тоже в некотором роде да, но высшим сортом никогда не был и не будет. Несколько лет назад прибыл неизвестно откуда, купил гражданство, построил себе усадьбу на отшибе и знай себе живет-поживает в тишине и покое… хотя все эти грузы не очень-то свидетельствуют о намерении и впредь наслаждаться покоем… Бывало, что он отбывал на личной космояхте по каким-то своим делам, но всегда на той же яхте и возвращался. Интересно, что он затеял?