Вычислитель
Шрифт:
– Ты странный, – сказал однажды Иванов. – Сколько, говоришь, времени ты провел тут один? Другой бы на твоем месте весь на словесный понос изошел, а ты молчишь. Поболтать с тобой невозможно.
– Зачем и о чем? – осведомился Эрвин.
– Да так, – Иванов несколько растерялся, – о всяком. Да хоть бы и ни о чем – все равно удовольствие.
– Ни о чем лучше молчать.
Каждый день Эрвин ходил к болоту. Удушенные газом «зайцы» и крылатая тварь исчезли, но язычник больше не появлялся. Не появлялось и новых надписей на песке. Когда Иванов осторожно выразился в том смысле, что готов попытаться дойти до материка по болоту, Эрвин взял его на экскурсию, прихватив с собой бич. Все четыре луны сияли в небе бледными серпиками, начинался прилив, и болото ползло на сушу. Иванов прошел по зыбуну шагов пятьдесят, прежде чем провалился по пояс и забарахтался с воплями о помощи. Эрвин вытянул его и довел до острова, у самого берега искрошив бичом в лапшу очень кстати выскользнувшую из зыбуна небольшую змею. Первая экскурсия прошла успешно: Иванов перепугался, но не настолько, чтобы смириться, а как раз в той степени, чтобы отнестись к болоту с уважением.
– Мокроступы на ноги, – раз, – внушал Эрвин. – Плюс несколько пар в запас. Чем больше, тем лучше. Длинный шест – два. Есть еще много нужных мелочей, в Саргассовом болоте ни одна мелочь не бывает лишней, но эти две – основные. Твой вес – главная проблема. Будем сгонять.
– Начнем прямо завтра?
– Прямо сегодня. Ну-ка бери ноги в руки и бегом на ту гору.
Иванов повиновался беспрекословно – видно, рад был, что Эрвин поддается.
До темноты Эрвин гонял его на гору еще трижды; погнал бы и в четвертый раз, но у Иванова уже заплетались ноги, а глаза лезли прочь из орбит. Не хватало еще, чтобы он покалечился на спуске… Зато на следующий день Эрвин загонял Иванова так, что у того не осталось сил даже поужинать – завалился в шалаш и тут же захрапел с присвистом.
Утром Эрвин растолкал его ни свет ни заря.
– Поднимайся. На гору – марш! Два раза до завтрака.
Иванов вылез из шалаша со стенаниями, перешедшими в проклятия.
– Мышцы болят? – участливо осведомился Эрвин.
– А то не болят, что ли?
– Это еще не боль. Бегом на гору.
В качестве завтрака Иванов получил горсть ягод и сколько угодно воды, в то время как Эрвин уписывал холодную «зайчатину». Затем отправились в «кругосветку», обойдя остров по периметру. Эрвин шел быстро и привалов не делал. Иванов бурчал, но старался не отставать. Перед обедом Эрвин снова и снова гонял его на гору и обратно. И на обед Иванов получил те же ягоды.
– Давай еще, – кивнул Эрвин в сторону горы, когда последняя ягода канула в ивановский желудок.
– Погоди… Я не отдохнул…
– Если тебе надо отдыхать, то тебе не надо на Большую землю. Либо – либо.
Иванов, кряхтя, подчинился. На сей раз Эрвин побежал трусцой рядом с ним, в начале подъема стремительно ушел вперед и, не сильно запыхавшись, был на вершине задолго до грузного напарника.
– Дней через десять еще раз попробуем. Если сумеешь не отстать от меня, толк, может, и будет.
– Через десять дне-е-ей?! – возопил Иванов.
– Я слишком щедр, – вслух укорил себя Эрвин и даже головой покачал. – Куда тебе через десять. Живот болтается, по коленям бьет. Через двадцать.
К вечеру Иванов едва передвигался и с трудом сжевал маленький кусочек мяса, предложенный ему Эрвином сверх скудной порции ягод. Ночью Эрвина будили вопли и проклятия: Иванов то и дело выскакивал из шалаша и плясал, борясь с судорогой икроножных мышц. Утром Эрвин вновь погнал его на гору.
– Не хитрить! Увижу, что перешел на шаг, – сбегаешь туда и обратно лишних три раза.
С каждым днем Иванов все больше превращался в отупевшее животное. Тропа к вершине горы, когда-то едва заметная, теперь резко выделялась на зеленом фоне. Эрвин удвоил бдительность: от животных с человеческим мозгом рано или поздно жди беды.
На шестой день тренировок Иванов споткнулся на спуске, покатился кубарем и сильно рассадил колено. Эрвин помог ему добраться до минеральных ванн.
– Отмокай, отдыхай. Ты неплохо поработал.
Он лгал. Кой черт неплохо! Но разве можно требовать невозможного?
Все равно пора было сделать паузу: еще день-два – и спортсмен набросился бы на своего тренера с первым подвернувшимся под руку камнем.
Минеральные ванны, горячая целебная грязь и некоторое увеличение рациона пошли болящему на пользу: опухоль на колене спала. На третий день Иванов уже передвигался самостоятельно, хоть и прихрамывал.
– Завтра продолжим, – сказал ему Эрвин.
– Ты чего? – обиделся Иванов. – Нога же болит!
– Потерпишь.
– Издеваешься, да?
– Издеваться над тобой болото будет, да и надо мной тоже. Учти, лето кончается, скоро погода начнет портиться. Станет довольно прохладно, а мы к тому же пойдем на север. Конечно, холод можно и потерпеть, это наименьшая наша проблема, но зачем добавлять малую проблему к большой?
– Что еще за большая проблема? Трясина?
– Зверье, – сказал Эрвин. – От донных моллюсков до хищных грибов. С некоторыми видами я знаком, а некоторых еще и в глаза не видел. Что ты знаешь о мускулозубых?
– Как?..
– Мускулозубые, – повторил Эрвин. – Один скелет и одно чучело есть в столичном зоомузее. Болотные хищники, перепонки на пальцах. Челюсти длинные, зубы острые, как бритва, и сходятся-расходятся наподобие ножниц. Могут отстричь тебе ползадницы, прежде чем ты почувствуешь боль.
– Но тебе они не попадались?
– Нет. Они водятся севернее. Вроде бы. Сведения не очень точны, но я склонен им верить.
– Тогда, может, пойдем на юг?
– Там свои проблемы. Вообще чем теплее, тем больше в природе экологических ниш для всякого зверья и тем меньше наши шансы. Предпочитаю северный маршрут.
Иванов понурился и некоторое время скверно ругался. Немного успокоившись, спросил:
– А что самое худшее на болоте?
– Усталость. Она накапливается, и ты перестаешь замечать опасность, устаешь поминутно бояться… и болото это терпит. До тех пор, пока тебе не покажется, что ты дойдешь. Тогда оно наносит удар. Если мимо – нанесет второй. Только обычно оно не промахивается.
– Ты так говоришь, как будто болото – живое существо, – хмыкнул Иванов.
– Я этого не сказал, – молвил Эрвин, помедлив с ответом. – Скорее нет, чем да, хотя, по правде говоря, это никому не известно. Но тебе лучше считать его живым хотя бы из психологических соображений, понятно?
– Нет.
– Потом поймешь. Молиться умеешь?
– Да.
– Это хорошо. Некоторым помогает.
– Тебе помогло?
– Мне не надо.
Назавтра Эрвин, погнав Иванова на гору, занялся снаряжением. Свой шест он нашел еще вполне пригодным, а для напарника выстрогал другой, потратив на это больше времени, чем думал. Остаток дня ушел на обработку обсидиана – следовало вооружить напарника хоть чем-нибудь. Вечером Эрвин наведался к песчаному пляжику у болота.