Выдумщица
Шрифт:
Я опять начинаю свою борьбу, но он уже почти вошел. В любой момент…
Опять шум.
На этот раз шум громче. Кто-то пытается вышибить дверь, бросаясь на нее своим телом. И затем треск ломающегося дерева.
Эдам замирает. Смотрит на меня. Страх, которым были полны мои глаза, вернулся к тому, кто его породил.
— Что это, черт возьми? — его рука ослабевает.
Вот он, мой шанс.
Я сильно вонзаю зубы ему в руку и не отпускаю, даже почувствовав вкус крови.
— Ах ты сука! — взвизгивает
Я зажмуриваю глаза и сжимаю лицо в кулачок в ожидании удара.
Но удара нет.
Секунду — или целую жизнь — нет ничего, кроме черноты за моими сжатыми веками. А потом я слышу шаги. Тяжелые, быстро приближающиеся.
Я открываю глаза. Эдам приподнимается с меня. И когда он поворачивается к невидимому для меня пришельцу, рука у него все еще поднята.
— Слезай с нее! — голос кажется мне знакомым, но я все еще не вижу, кто это.
— Да проваливай ты! — говорит Эдам. — Это не твое…
Кто-то захватом руки и шеи стянул его с меня. Я могу дышать.
Эдам, покраснев и беспрерывно издавая булькающие звуки, уставился на меня широко открытыми глазами психопата.
Содрав с меня Эдама и отбросив его в сторону, как в акробатическом танце лимбо, пришелец поднимает лицо. Это Фрэнк.
— Вы целы? — спрашивает он, и этот вопрос на какой-то момент ослабляет его сконцентрированное на противнике внимание. Эдам пользуется этой возможностью и борцовским приемом освобождается от захвата.
В следующую секунду он уже съездил Фрэнка по носу. А через секунду, когда кровь полилась Фрэнку на бороду, Эдам наклоняется, чтобы подтянуть брюки, но не успевает. Фрэнк делает бросок вперед и бьет Эдама.
Я быстро натягиваю джинсы и застегиваю блузку.
Моя гостиная превратилась в борцовский ринг, вещи в ней падают и ломаются.
Эдам тянет руку к пустой бутылке из-под вина.
— Осторожно! — кричу я Фрэнку.
Фрэнк оборачивается и уклоняется от удара. На какой-то момент сюрреалистическая сцена становится почти комичной. Фрэнк стоит выпрямившись, обхватив руками согнутого пополам Эдама, как будто сбесившаяся лошадь из пантомимы, с которой содрали костюм, отчаянно лягается посреди моей комнаты.
Эдам выворачивается, отступает назад, раздавив ногой пульт телевизора, и опять тянется к бутылке.
В этот раз ему удается ее схватить, и он бьет ею Фрэнка по спине. Бутылка остается цела, но удар — судя по звуку — очень болезненный.
— Ах!
Второй удар.
— Ах ты гад!
При виде всего этого во мне просыпается воинственный инстинкт. И, не отдавая себе отчета, я вскакиваю на ноги и пытаюсь не дать вновь опуститься мускулистой руке Эдама. В ответ мне в подбородок въезжает его локоть, и я лечу обратно на ковер.
Фрэнк, видя это, решает больше не церемониться. Держа Эдама за волосы, он наклоняет его голову и выставляет вперед колено, о которое и бьет его носом.
Ясно, что если Фрэнк и уступает Эдаму в мышечной силе, то с успехом компенсирует изобретательностью.
Все происходит очень быстро. И совсем не похоже на драки в кино. Вы наверняка видели: после каждого удара пауза, а сама драка поставлена профессиональным хореографом. Смотреть на настоящий кулачный бой в своей гостиной — дело необычное.
Пока они разрывают друг на друге одежду, я прорываюсь через комнату к телефону.
— Я звоню в полицию, — предупреждаю я, а руки у меня трясутся, как в белой горячке.
— Только попробуй, — говорит Эдам, отталкивает Фрэнка и в броске к телефону падает плашмя. Он промахивается, но с того места, где он так неуклюже приземляется, до телефона легко дотянуться, что он и пробует сделать.
Пока я поднимаюсь на ноги, Фрэнк пинает его в живот. Я вспоминаю, что, если бы не Фрэнк, меня бы уже изнасиловали, и тоже даю Эдаму пинок в живот.
Эдам кашляет, вид у него жалкий, но я все кричу на него и оскорбляю, пока вдруг не чувствую руку на своем предплечье.
Фрэнк вытирает кровь, ставит Эдама на ноги и выволакивает его, кашляющего и обмякшего, из квартиры. Я слышу какие-то слова в прихожей. Затем открывается дверь, а потом защелкивается замок. С Эдамом покончено.
61
Фрэнк возвращается в комнату. Я сижу на полу. Дрожу. Вокруг все перелопачено. Фрэнк подбирает осколки бокала и фарфора и ставит на место мебель.
— Если хочешь, я могу уйти, — говорит он. — Он не вернется.
Я поднимаю на него глаза. Я не знаю, чего я хочу. Честно говоря, я еще не до конца поняла, что произошло. Или что почти произошло. Все кажется полной бессмыслицей.
Я доверяла Эдаму. Я пригласила его войти в мою жизнь. В мою постель.
Я думала, он испытывает ко мне уважение. Я обманывала себя, убеждая, что ему нужно от меня больше, чем может дать одно лишь мое тело. Я уже было поверила, что секс был не единственным, чего он ждал от меня.
Наивная я дура, сама себя обманывала. Фрэнк истолковывает мое молчание как знак того, что ему следует уйти.
Я слышу, как его ноги мягко ступают по полу прихожей и оглядываю комнату. Телевизор, плеер, небольшой диван, газовый камин, полку над ним. Все теперь выглядит иначе. Все кажется каким-то пугающим, ненадежным. Они были молчаливыми свидетелями того, что здесь произошло, того, что еще могло случиться.
Я не хочу оставаться здесь одна.
Просто не могу.
— Нет! — кричу я, слыша, как открывается дверь парадного. — Останься.