Выход из одиночества
Шрифт:
Передача происходила по акту. Для этого из фургона вытащили стол, разложили на нем писчие принадлежности. Потом двое начальников - морской и сухопутный - встали с двух сторон, а охранники сняли с огромной банки крышку. Все нагнулись, перевесились через край - содержимое банки сверялось с описью. Содержимого было, как видно, много: у Жиля затекли спина и шея. А педант-принимающий проверял все... Наконец главенствующие лица разогнулись. Фары машины были прямо направлены на них, на оцинкованную банку-груз, на их бумаги... Но теперь они разогнулись и шагнули в сторону от яркого света. Они вместе, не глядя друг на друга, как бы случайно шагнули в сторону от освещенного места и оказались в шаге от Жиля. Ровно в шаге... Темная стена отбрасывала на Жиля тень. А они стояли теперь на границе этой тени. Если б не прибой, они услышали бы, как он дышит.
– Сколько рыбок уснуло в пути, Тарпин?
– хриплым шепотом спросил сухопутный.
– Две рыбки и краб, ваше благородие.
Жиль отчетливо видел обоих. Катерный начальник был сутул, руки его беспокойно ерзали в карманах. Коренастый сухопутчик в погонах придвинулся к собеседнику боком и вдруг опустил свою кисть в его карман. Все происходило в полном молчании. Рука сухопутчика вкладывала что-то в пойманную кисть шкипеpa. Кисть шкипера не брала, вырывалась на волю. Но вырывалась как-то не в полную силу. И ее ловили...
– Вот, возьмите, друг, и пусть их будет три, - прошептал наконец сухопутчик.
– Да что вы, ваше благородие... господин генерал...
– Здесь тридцать тысяч. Золотом.
– Я рискую шкурой...
– Тридцать тысяч, Тарпин. И еще орден ее величества принцессы.
Ну ясно, в этой Запесчаной стране тоже хотели рыбок. И здесь действовал все тот же закон о королевской монополии. Жиль изо всех сил прижался к стене. Он хотел бы врасти в нее. Он присутствовал при выгрузке с корабля бесценнейшей королевской собственности - аквариумных рыбок!
Нет, в стране своей мечты он поселил бы кого-то получше чиновников конды. Взятки дают, взятки берут, воруют, - хороша экзотика! Так что ди Эвор влияет здесь, как видно, не очень... Может, ему кажется, что влияет... Жиль не чувствовал ни рук, ни ног, когда все они наконец-то убрались. Ноги просто не шли. Сначала их будто и вовсе не было, потом началось противное покалывание. Это удерживало его здесь. Если б не это, он давно бы бежал. Бежал бы куда глаза глядят... Но какая удача! Еще полшага - и они бы его обнаружили. Изрешетили бы на месте... Он сделал несколько шагов. В этот миг стена в том месте, где он только что к ней прижимался, раскрылась. Раскрылась черная зияющая щель, и из нее по одному начали выходить вооруженные мужчины в причудливой разномастной одежде.
Мужчины степенно, не спеша рассаживались прямо на черепицах, клали оружие рядом. Они были коренастые, какие-то особенно могучие. Как те, что волокли его когда-то к Нору... Это пробуждало надежды - может быть, он все-таки на верном пути? Тем более его ведь и тащили за эту самую стену... Он снова стоял, притиснувшись к ней спиной. Пришедшие сидели молча, не закуривали, не сплевывали, хотя Жиль чувствовал: им хотелось и сплевывать и курить.
И из этой сдержанности вырастало постепенно что-то грозное...
Он все-таки нарвался на буглеров.
Катер буглеров появился с той же стороны, что и королевский. Похоже, они разгружали один и тот же корабль - огромную океанскую махину, чьи мачты виднелись в стороне порта...У буглеров бот был без брони, но много больше королевского. И улов у буглеров был лучше: банок не одна, а две и обе раза в полтора крупней королевских. Роскошные банки: блестящие, с удобными ручками. Церемония передачи тоже была иная.
– Сколько?
– спросил один из встречающих.
– Тридцать рыбок. И прочее. Всего пятьдесят два Урода.
– Поставь и получай. За доставку вам три куска. Остальное - когда сбудем...
– Прибавить бы надо, Картан. Опасно: в городе гуляют.
– Прибавить? А сколько ты прикарманил?
– Я?
Это было произнесено тоном глубоко оскорбленного человека. Тоном человека, пораженного самой возможностью такого подозрения.
– Я?
– Второе "я" было уже на грани истерики.
– Я те покажу, сука!
При этом он начал скидывать пиджак и оглядываться на своих - катерных, взглядом призывая их "показать" обвинителю.
– Уже доставили? Прекрасно, - спокойно произнес женский голос.
– Картан, несите все в "глобус". А ты, Вин, прекрати истерику.
Жиль чуть повернул голову. В проеме стены все в том же элегантном кэстюме, чуть прикрывавшем полную грудь, стояла Малин.
Женскую красоту, настоящую женскую красоту, люди понимали лишь в восемнадцатом веке. Позже понимание было утрачено. Впрочем, как и многое другое. Но чтобы узнать это, надо было увидеть Малин, сочную, золотистую Малин с расстегнувшейся верхней пуговкой ворота... Жиль забыл, где он находится, перестал ощущать холод стены...
Похоже, она была тут атаманша: люди Картана вмиг подхватили банки; Вин неохотно натягивал пиджак обратно на свои тощие плечи.
Но он еще сопротивлялся:
– Да как же, госпожа, он же меня... А я ни одной... Видит бог, ни-ни!
Жиль смотрел на выкрикивающего Бина. Он уже видел его. Ну да, тот самый тип, что назвал его в тот раз шпиком... Хороша же здесь у шефа компания! И какую роль он в ней играет?
– Не божись, Бин, - посоветовала Малин.
– Вынули аппарат?
Вопрос обращен был к Картану. Тот указал настоящий на земле чемоданчик:
– Вот, госпожа!
Там стоял какой-то чемоданчик, вернее прибор, похожий на чемоданчик. Крышка его отсвечивала сталью. Атаманша присела возле на корточки, намереваясь ее отвинтить.
– Не божись, Бин, - повторила она.
– Сколько уродов ты отдал? Пятьдесят два? А вот сейчас посмотрим, сколько их вошло в сетку за рейс... Нор вмонтировал счетчик...
– Счетчик?
– Бин быстро отскочил, начал отступать к воде.
– Счетчик, госпожа? Но там с трудом размещался и передатчик, - выразил сомнение и Картан.