Выход в свет. Внешние связи
Шрифт:
Похоже, праздничный антураж выдуло воздушной волной. Зал и коридоры приобрели первоначальный доновогодний вид, голубой и скучный. Правильно, незачем расслабляться, витая в облаках.
Вымотавшись из-за бессонной ночи, я появилась в безлюдной столовой в надежде, что Мелёшин отсыпается в постели, своей или чужой — неважно, и мне удастся отдохнуть от его физиономии. В конце концов, после праздничного веселья полагается спать до обеда, чтобы к вечеру окончательно оклематься.
Не на того напоролась. Мэл занимал привычный столик в углу, рядом сидел Макес. Если Мелёшин выглядел
Я с равнодушием оглядела столовские кушанья, громоздящиеся перед парнями. С утра моя стойкость была непоколебимой благодаря вчерашнему позднему пиршеству, поэтому источаемые ароматы общепита бессильно вились около носа.
— Здрасте. С наступившим, — сказала официальную часть в пустоту и уселась в приятной компании.
Макес то ли кивнул, то ли снова клюнул носом. Мелёшин сделал вид, что не расслышал по важной причине выковыривания изюма из запеканки.
Достав из сумки конспект, я привычно заткнула уши и взялась за чтение с усвоением. В голову пришла отличная мысль о ватных затычках на будущее. Макес широко зевнул, и, поставив локоть на стол, приложил щеку на кулак, собираясь чуток подремать. Парень явно не выспался. Спрашивается, зачем явился в общепит в несусветную рань, если до невозможности слипаются глаза?
Краем глаза я заметила, что Мэл пнул товарища под столом. Тот вздрогнул и недоуменно огляделся по сторонам, будто потерялся во времени и в пространстве. Мелёшин сделал едва уловимый знак рукой, и его друг, опять широко зевнув, встал и пересел рядом со мной, но с другого боку. Мэл усиленно делал вид, будто находится вообще не здесь.
Ясно, ребятки задумали какую-то гадость.
— Каждый раз смотрю на такую умную девочку, и становится совестно, — начал Макес. — Надо и мне браться за ум, а то скоро полечу из института. Поможешь? — обратился ко мне.
— С чем? — удивилась я.
— Прежде всего, — сказал парень и снова зевнул, — нехорошо общаться, не представившись. Макес.
— То есть Максим?
— В некотором роде, — пожал он плечами. — Но Максимки играют в песочнице, поэтому зови меня Макесом.
— Хорошо. Эва.
— Здорово! — восхитился собеседник. А то он не знал. — Знакомство полагается обмыть, а в нашем случае запить. Держи, — протянул мне стакан с соком, а себе взял другой.
— Спасибо. Очень приятно, — кивнула я любезно и отставила стакан в сторону.
Макес посмотрел растерянно на товарища. Тот отложил вилку и переключился на изучение неровностей колонны. Наблюдая за переглядываниями парней, я окончательно убедилась в том, что они замыслили недоброе дело, и решила форсировать события, чтобы при первой же возможности раскрыть коварный замысел.
— На каком факультете учишься? — поддержала увядший разговор.
— На элементарном, — сказал Макес и сделал шумный глоток апельсинового сока.
— Тогда ты должен знать Аффу. Она моя соседка по общежитию.
— Конечно, знаю, — признал парень. — Учимся на одном курсе. К тому же она так и не дала мне…
Мелёшин закашлялся.
— Ни разу не дала списать конспекты, — закончил Макес. — Очень злая девушка.
— Не может быть! — поразилась я. — Мы с ней хорошо контактируем.
— Не поверишь, — пожаловался друг Мелёшина, — она ненавидит меня и при случае устраивает каверзы.
— Наверное, мы о разных девушках говорим. Определенно, это не та Аффа, которая моя соседка.
— Пойми, она такая, — поведал скорбно парень и схватил с подноса два блинчика. Один целиком запихал в рот и принялся жевать с грустным видом, а второй протянул мне.
Я положила предложенный блинчик поверх стакана с соком. Неспроста мне подсовывают всякие съедобности с утра пораньше. Наверняка заговорщики успели что-то подсыпать в еду или подмешать.
Макес проглотил блинчик и замолчал. Я посмотрела на него искоса. Парень строил страшные рожи Мелёшину, мол, крыска не хочет жрать отраву. Кинула взгляд на Мэла, а тот вырисовывал пальцем круги на столешнице и любовался ими.
— Но хуже всего то, — наклонился ко мне Макес, положив руку на спинку стула, и оказался совсем близко, в нескольких сантиметрах, — что меня никто не понимает. А ведь я имею тонкую страдающую душу, — вздохнул он горько.
Надо же, каков страдалец. А парень продолжал делиться сокровенным.
— Все видят во мне легкомысленного и недалекого, — тут он разломил о тарелку творожный коржик. Одну половинку отдал мне, а вторую принялся жевать. — Однако моей натуре не чуждо сочувствие и сопереживание.
Заслушавшись стенаниями, я непроизвольно откусила кусочек, но тут же опомнилась и водрузила несъеденный коржик на блинчик, устроившийся на стакане с соком. Мельком глянула на Мелёшина и поразилась выражению его лица. Он сидел, напрягшись, и, сжав вилку в кулаке, с неприязнью глядел на Макеса. Узкие ободки радужек посветлели, став практически белыми. Было видно, что Мэл едва сдерживался, чтобы не врезать вилкой товарищу промеж глаз. В последний момент он заметил мой взгляд и отвернулся.
Может быть, Мелёшин хотел попробовать блинчик и коржик? Или злился, что идеальный план по моему отравлению затрещал по швам?
Макес разошелся. Его рука перекочевала со спинки стула ко мне на плечо, приобняв.
— Мне одиноко. Еще не родилась та девушка, которая смогла бы меня понять, — пригорюнился парень. — Но я чувствую, что могу поделиться с тобой проблемами, и ты поймешь. — Он схватил с подноса булочку с заварным кремом, откусил добрую половину, а вторую по-свойски протянул мне.
Я осторожно положила остаток булочки на половинку коржика. Пирамидка подросла и неустойчиво зашаталась.
— Видимо, мне уготовано судьбой одиночество, — вещал Макес трагическим голосом, одновременно жуя. — Если бы нашлась на белом свете девушка, которая разделила бы со мной…
Бах! Мелёшин вмял вилку в стол, и я подскочила от неожиданности. Макес тоже дернулся, убрав руку с моего плеча, и отодвинулся.
— Ну, я пошла? — спросила неуверенно. — А то дел полно…
— Иди, — процедил Мэл, не сводя глаз с изувеченного столового прибора.