Выход в свет. Внешние связи
Шрифт:
С радужным настроем я протолкалась через очередь и поздоровалась с замученным начальником. Он пропустил меня за перегородку.
— Не справляюсь, — поделился горестно, — поэтому будете выдавать материалы с левой половины архива.
Ура! — чуть не подпрыгнула я от радости, но сдержалась.
— Хорошо, — кивнула спокойно. — Можете быть уверены.
Вот когда мне пригодилось переписывание карточек, которым поначалу мучил архивариус. В памяти смутно отложились названия и номера дел, обозначения стеллажей и полок, что облегчило беготню по помещению. Но самым
Вдвоем дело пошло быстрее, и очередь страждущих постепенно рассасывалась.
— Вот это.
Не глядя на студента, схватила бумажку с названием исследовательской работы. Внизу было приписано: "Как горло?" Подняв глаза, я уставилась на Мелёшина, невозмутимо поглядывающего по сторонам.
— Ни разу здесь не был, — заметил он.
Мне-то какая разница, бывал ты или проходил мимо? Проверив по картотеке, я вернула листочек.
— Работа на руках. Загляните позже или выберите другую.
Поджав губы, Мэл отошел в сторону, пропуская очередь. Снова накарябал на обратной стороне бумажки и втиснулся, устроив небольшую грызню со студентами.
— Разуй глаза, я раньше здесь стоял… Меня не волнует, где конец и начало…
— Давай уже, — выхватила записульку из рук. Под названием научного труда было выведено неровно: "Лечишься?".
Непрерывно, и без твоего напоминания. Я опять проглядела карточки.
— В архиве нет данной диссертации.
— Что же у вас есть? — начал раздражаться Мелёшин. — Сказки для детского сада? Вообще, можно отыскать что-нибудь по данной теме? Помогай, тебя ведь тоже касается.
Я вчиталась в название "Методы и приемы стимуляции физических удовольствий", и щеки заполыхали. Очередь волновалась в ожидании, но, похоже, никто не заметил изменений в моем внешнем виде, кроме ухмыляющегося Мэла. Да ведь он издевается!
Я сунула бумажку под стекло на столе.
— Позже посмотрю, а сейчас отойдите и не создавайте затор.
Мелёшин хмыкнул:
— Ускоряйся. На следующей неделе экзамен, а материал не набран.
Пробравшись через толпу, он удалился из архива. Ну, и как следует понимать сей странный визит? Как перемирие? Иди Мэл намекал, что не сердится за рукоприкладство к его драгоценной машине?
Размышлять о загадках поведения Мелёшина было недосуг, я снова утонула в заказах, не забывая, впрочем, о стеллаже 122-Л. Бегая по проходу, высмотрела нужный объект в удалении на противоположной стороне. Увы, спокойно покружить около заветного места не получилось из-за крайней занятости. Если столпотворение народов, подобное сегодняшнему, будет происходить каждый день, остается единственный надежный вариант — в пятницу отстреляться пораньше на экзамене и прибежать в архив, пока основная масса студенчества будет дрожать перед дверьми экзаменационных аудиторий, а потом ринется обмывать полученные оценки.
В целом мой пыл в отношении пополняемого дела ПД-ПР понемногу угасал благодаря еженедельному подарку из благотворительной программы Стопятнадцатого, и реализация фляжки задвинулась на дальний план. Получится продать емкость с коньяком — отлично, не получится — буду употреблять понемногу по мере надобности для собственных нужд.
Закончив работу, я снова активизировала деятельность в библиотеке, периодически глотая лекарства из сумки. Сладкие добавки в их составе напрочь перебили хилый аппетит, но перед вечерним занятием у Альрика я чувствовала себя вполне здоровой и слегка голодной. Осиплость и першение окончательно исчезли, кашель практически не мучил, став редким и поверхностным.
Вулфу появился точно по расписанию, в темно-вишневой жилетке, рубашке с воротником-стоечкой, и немедля приступил к занятию. Я поймала себя на том, что успела соскучиться и по профессору: по ленивой грации жестов, по внимательному взгляду, обращенному на собеседника, по особенному волнующему тембру голоса, с которым Альрик разъяснял материал.
Однако профессор не соскучился, как я. Он бросил холодный взгляд в мою сторону, приморозив к скамье, и провел письменный тест-опрос среди отстающих, который показал, что мои знания в области символистики не сдвинулись ни на миллиметр в сторону улучшения. После окончания занятия, когда студенты с облегчением высыпали из аудитории, мужчина окликнул меня на выходе.
— Папена, задержитесь!
Я повернулась и, придавленная грузом заслуженной вины, поплелась обратно.
— Вчера вы не пришли на плановый осмотр, — сказал сурово Альрик. — С учетом среды перерыв составит пять дней. Это недопустимо и чревато.
— Чем?
Профессор проигнорировал вопрос.
— Надеюсь, вы найдете достаточно вескую причину, из-за которой не явились в лабораторию.
— Попробую найти, — вздохнула тяжко. — Как камешек?
— Какой камешек? — отвлекся Альрик и вспомнил: — Пока непостоянен. На один перенос тысяча неудач. Не увиливайте от темы. К завтрашнему дню вы должны придумать достаточно жуткую историю с обоснованием пропущенного осмотра и убедить меня в её правдивости.
— Постараюсь, — кивнула я, соглашаясь. Посчитает ли профессор достаточным основанием для прогула попадание сдвоенным заклинанием? — До свидания.
— До завтра, — попрощался Альрик, и зловещий тон пробрал меня мурашками по коже.
Вернувшись в общежитие, я вытянула ноги на кровати. Ну, и денек выдался — невообразимый кавардак в голове! На ночь глядя, проснулся и заурчал желудок, и одновременно раздался стук в дверь. На пороге стоял Радик с кастрюлькой и поварешкой, смущенно улыбаясь.
— Я сегодня раз пять приходил, где ты пропадала? И вчера не дождался.
— Отлично, что заглянул! — затащила его в комнату. — Сейчас устроим пир на весь мир.
Мы сварили кашу, и юноша извлек из принесенного пакетика четыре прозрачных колбасных кусочка. От них умопомрачительно пахло, и потекшие ручьем слюнки выдали страстное желание вонзиться зубами во вкусность.
— Я вчерашние не съел, тебя ждал, — пояснил Радик, когда мы расположились за столом.
— Голодал, что ли? — ужаснулась я.