Выход в свет. Внешние связи
Шрифт:
— Эвка, накричи, ударь, но не отворачивайся!
Я выдернула руку из крепкой хватки:
— Как доехать до института? Где здесь поблизости остановка?
— Я довезу, — сказал Мелёшин тоном, не терпящим возражений.
— Не стоит, пока наши отношения не зашли слишком далеко, — просипела флегматично. — Пойду, мне еще нужно зайти в аптеку.
Вместо ответа он потащил меня по коридору в обратную сторону, а я упиралась, цепляясь за декоративные выступы. Если Мэл приведет обратно к дяде и устроит продолжение сеанса откровений, вылью кипяток из чайника ему на голову. Нет, зараз им обоим.
Однако
— Одевайся, — приказал Мэл. Большое зеркало отразило мою бледную физиономию и не менее бледное лицо Мелёшина. Решимость парня пугала непонятностью намерений.
— Готова? — спросил он отрывисто, и, дождавшись неохотного кивка, схватил за руку.
За спиной захлопнулась дверь роскошного обиталища Севолода, и Мэл потащил меня по широкому коридору, как оказалось, к лифту. Я собирала ногами ковер в складки, противясь самовольству Мелёшина, который затолкал меня в раскрывшиеся двери. И он еще смеет пихаться!
Едва лифт поехал вниз, Мэл нажал на кнопку, и кабина, дернувшись, остановилась. Мелёшин вытащил пакетик из кармана куртки и, надорвав, натянул содержимое на глазок видеокамеры. Забившись в угол, я в смятении наблюдала за действиями парня. Что он задумал? Специально изолировал свидетеля, чтобы не осталось записей о нашем пребывании в лифте?
— Эва, выслушай меня, — начал Мелёшин обманчиво спокойным тоном.
— Не трогай, — промямлила я сипло и закрылась руками, сжавшись. — Не трогай, не трогай…
— Эва… — развел он мои ладони в стороны. — Я никогда не причиню тебе боль.
Он крепко обнял меня, отчего нос уткнулся в молнию на куртке Мэла. И вообще, дышалось некомфортно с учетом спертого воздуха и теплой одежды.
— К чему этот концерт? — пробурчала я невнятно, выразив недовольство на уровне его груди. — Иди, морочь голову другим.
Мелёшин освободил меня от объятий и заставил посмотреть ему в глаза.
— Гораздо лучше, когда вижу тебя, — сказал удовлетворенно. — То, что ты услышала в столовой — неправда.
— А я и не знала. Сами разбирайтесь в своем, семейном. Мне не до тебя.
— Зато мне до тебя. Севолод обязательно сообщит отцу. Поэтому пришлось говорить такое, о чем я никогда бы не сказал.
Я поглядела на Мелёшина, раздумывая. Он мог сразу завершить представление в столовой, заявив: "Ну вот, маски сняты. Незачем изображать того, кем на самом деле не являюсь" и быстренько распрощаться, потирая с облегчением руки. Однако Мэл предпочел зависнуть со мной в тесном пространстве лифта на невероятной высоте, чтобы втолковать, объяснить и оправдаться. На его лице была написана тревога, смешанная с беспокойством, и он боялся, что ему не поверят.
— Он тебя бьет? — осенило меня.
— Кто? Отец? — уточнил Мелёшин. — С чего ты взяла?
Хотел что-то добавить, но промолчал, взявшись мять мою ладошку.
— Не болит после agglutini [11] ?
— Не знакома с таким заклинанием.
— Приклеивание, — пояснил Мэл и добавил со сдерживаемой яростью: — Я не подозревал о плане Севолода. Хотел, чтобы получилось правдоподобно.
Он подул на ладонь и погладил.
— Зачем? — спросила я.
— Что "зачем"?
11
agglutini, агглутини (перевод с новолат.) — приклеивание
— Зачем нужно, чтобы Севолод поверил?
— Он мой дядя и по-своему желает мне добра, — ответил с неохотой Мелёшин. — Также как и отец. Оба уверены, будто знают, что для меня лучше, и расписали мою жизнь на годы вперед. А я не собираюсь жить по их правилам, понимаешь?
— Понимаю, — не удержавшись, я провела рукой по темным жестким волосам.
— Спасибо, — сказал Мэл. — Поэтому Севолод и отец не должны нащупать мои уязвимые места и диктовать условия.
— К-какие места? — спросила я, заикаясь от испуга, представив, как к связанному Мэлу подходит его дядюшка с раскаленным утюгом и требует выдать тайну уязвимых мест. Впрочем, чему ужасаюсь? Мой отец недалеко ушел от родственников Мелёшина.
— Ну… какие угодно, — не стал он вдаваться в подробности.
— А зачем Севолод устроил подслушивание?
— Наверное, посчитал, что убил двух зайцев: узнал о моих намерениях и, самое главное, о них узнала ты. А твоя гордость не позволит примириться с тем, что тебя использовали, так?
— Знай, Мелёшин, сколько бы в твоей голове не наплодилось коварных замыслов по поводу того, как избавиться от наказания, я не подала бы жалобу в любом случае. Так что у тебя не получилось оказать могущественное влияние на мое решение, — выдала хрипло.
Мэл мимолетно улыбнулся:
— Знаю.
Поцеловал мою лапку, и я закашлялась.
— Никаких автобусов. Садишься в машину. Беспрекословно, — приказал Мелёшин. Нажал на лифтовую кнопку, и кабина поехала вниз. Я согласно кивнула, раздирая кашлем раздраженное горло. Всё равно не знаю ни одного маршрута.
— Что это? — спросила сдавленно, махнув в сторону занавешенной камеры, и снова зашлась в кашле. Мэл нисколько не смутился.
— А-а, это… — освободил устройство из плена, спрятав стянутую улику в кармане куртки. — Разные полезные штучки, необходимые в быту.
— Вижу, не слепая, — пробурчала я сварливо, а Мелёшин ухмыльнулся.
Лифт плавно остановился, и двери разъехались в пустом освещенном подвале.
— Мы в подземном гараже, — пояснил Мэл и приложил ладонь к черному прямоугольнику на стене.
За стеной глухо загудело, плиты пола пришли в движение, и через появившийся прямоугольный проем в стене подкатил на эскалаторной ленте знакомый черный автомобиль.
— Прошу, — галантно распахнул дверцу Мелёшин.
Я вспомнила, как Мэл открывал её перед блондинкой, и, возможно, перед Эльзой открывал и перед другими девушками, и его дежурный джентльменский жест неожиданно разозлил. Вспомнив, с каким монархическим величием восседала на переднем сиденье Изочка, я поняла, что у меня не получится выглядеть также достойно рядом с водителем. Выбрав наилучший вариант, обошла машину с другой стороны и заметила вмятину, оставленную в крыше перчаткой Тёмы. След от шипов получился глубоким, содрав краску и оголив острые края.