Выход в свет. Внешние связи

Хол Блэки

— Мне плевать, — отмахнулся Мэл. — Дарят без конца: на дни рождения, на Новый год и на День независимости. Никакой фантазии.

Неловко и неэротично я стянула одежду и все-таки прикрылась рукой. Мэл опалил меня взглядом:

— Не робей, Эва. Пошли.

Он вступил в кабину, потянув меня за собой. Включив и отрегулировав направление горячих струй, чтобы они не били в лицо, Мэл налил гель на пампушку-мочалку.

— Потрешь спину? — развернулся, подставив место для натирания.

Водя мочалкой, я

вдруг обнаружила, что любуюсь Мэлом. Он был сухощав телосложением, не перегруженным мышечной массой, и со стройными длинными ногами, а упругие ягодицы вообще вызвали новую волну удушья и пустили сердце вскачь.

Я старательно терла его поясницу, боясь опустить руку ниже.

— Интересно, — пробормотала, пытаясь справиться с неловкостью.

— Что? — поддержал разговор Мэл.

— Интересно устроила природа, — прочистила горло и сказала громче: — У мужчин широкие плечи и узкие… бедра.

Он неожиданно развернулся.

— Могу показать, чем еще одарила мужчин природа, — бросил красноречивый взгляд вниз. Потупившись с воспламенившимися щеками, признала, что отличие существенное, и подойди я на полшага, оно упрется в бедро.

— Для тех, кто не понял, могу показать, чем природа одарила женщин, — ухмыльнулся Мэл, и, положив руку мне на грудь, легонько сжал ее, потирая темный камушек.

Я покачнулась, и он поддержал меня, обняв.

— Но при всех различиях между нами есть кое-что общее, — выдохнул в губы и поцеловал. Крепко, не давая возможности оттолкнуть и улизнуть.

Сама не поняла, как оказалась прижата к стенке душевой.

— Сюда… ножку, — прохрипел Мэл, поставив мою ногу на узкий выступ кабины, и приподнял меня на руки.

Он отдавался процессу самозабвенно, опьяняя смесью агрессивной страстности и безудержного напора, и я с восторгом отвечала на резкие ритмичные движения, чувствуя, как перекатываются мышцы под руками, скользящими по мокрой спине Мэла, как жжет его прерывистое частое дыхание, как убыстряется ритм.

Мэл простонал глухо, и, содрогнувшись, обмяк.

— Эва, прости, не сдержался, — сказал сдавленно, когда уравновесил дыхание. — Очень хотел с тобой в душе.

Вместо ответа я поцеловала его. Мне тоже понравилось, до дрожи в коленях и руках.

— Что это? — неожиданно спросил Мэл и поднес к глазам брошку из перевитых прутиков. — Только сейчас заметил.

Он не обратил бы внимания вовсе, но безделушка сама показалась на глаза. Значит, мое доверие к Мэлу достигло нужного предела, чтобы он разглядел неприметное украшение.

— Обычный медальончик, — не стала вдаваться в подробности. — Я тоже мало что заметила, потому что обалденный парень не давал продохнуть.

Мэл ухмыльнулся. Ему польстил комплимент, а мне не жалко, потому что сказала то, что думала.

Мы целовались, пока одевались. И у лифта целовались, дважды пропустив. Раскрытые двери постояли и, закрывшись, уехали развозить других жильцов. Наконец-то зайдя в кабину, опять целовались, и Мэл, бросив сумку в сторону, прижал меня к стене, ища на ощупь кнопку "стоп" на панели. Шарил-шарил, притянув к себе за талию свободной рукой, а я обвила его шею и целовала.

Двери лифта распахнулись, а мы не заметили. Лишь вежливое покашливание за спиной Мэла заставило меня испуганно отшатнуться, но он не позволил отодвинуться, продолжая обнимать.

— Кто там? — спросил зловеще.

Я осторожно выглянула из-за его спины. Лифт открылся в знакомом фойе. Перед кабиной стояла невысокая темноволосая девушка, щедро замотанная в шарф лимонного цвета с большими помпонами и, посмеиваясь, наблюдала за нами.

— Какая-то девушка, — сообщила я Мэлу.

— Как выглядит?

— В желтом шарфе, и волосы короткие, — поведала я, недоумевая, почему он интересуется ее внешностью. Наверное, потому что не хочет встречаться с одной из своих бывших! — осенило меня.

Мэл медленно развернулся к невольной свидетельнице наших жарких объятий.

— А я думаю, почему лифт спустился на два этажа вниз, а потом сразу на три этажа вверх, — ослепительно улыбаясь, поделилась девушка наблюдением. — Так и катался целый час. Осторожно, Гошик, не раскачивай кабину, а то оборвется.

Я замерла. Незнакомка, по-свойски обращавшаяся с Мэлом, пронзила сердце острой иглой. А ведь он ведь обещал, что мух больше не будет.

— Не твое дело, как люблю кататься, — отрезал Мэл и, подхватив сумку, вывел меня за руку из лифта.

Зачем этот фарс? Опять кому-то что-то доказывает? — подумала я с неожиданной болью.

— Может, познакомишь? — предложила девица с улыбкой в тридцать два зуба.

Не хочу знакомиться. Уйти хочу.

— Это моя сестра, — пояснил кисло Мэл и обратился к девушке: — Говорил же, нет у меня твоих записей, и не стоило приезжать ради них.

— Баста, — представилась девица и по-мужски протянула мне ладонь, на которую я взирала, опешив. Передо мной стояла сестра Мэла и его ближайшая родственница. Ближе не бывает.

— На самом деле Маруська, — пояснил он раздраженно.

— Как хочу, так и зовусь. Погодите, еще и фамилию поменяю, — сказала с вызовом девушка.

— Сначала дорасти.

Из слов Мэла выходило, что его сестра младше, и ей не минуло двадцать лет. Совершеннолетие начиналось после достижения данного возраста.

— И года не пройдет, как назло вам стану Фросей Пупкиной! — огрызнулась девица.

— Пожалуйста, — пожал плечами Мэл. — Отец на радостях организует тебе двойное дворянство. Будешь Пупкиной-Обжоркевич. Каково? Или Пупкиной-Приставучко.