Выход воспрещен
Шрифт:
Вид первый. Есть способности, есть источник. Классика. Источник и способности пробуждаются, когда организм только созревает для размножения. Не путать с легальным возрастом занятия сексом. Дальше точно также, от одной до пяти способностей… только они могут их развивать. И -13 градусов по пиву уже не предел. Самый распространенный и самый неинтересный тип.
Вид второй. Такие как Паша. Ничем от вида первого не отличаются, кроме глубокого врожденного горя — у них не бывает источника энергии. Что такое источник? Никто не знает, просто прижилось название для некоего эфемерного энергетического органа или дырки в другое измерение или хрен
О третьем виде неосапиантов майор рассказывать не стала, обозначив, что они редкие как говно мамонта, но ценные как идеалы коммунизма. Вместо этого она сосредоточилась на пашах и расстрелах.
— Салиновский у нас везунчик редкостный, — мрачно ухмылялась женщина, курящая уже четвертую сигарету подряд, — Парализатор и аттрактор, всего две способности, но обе чрезвычайно энергоэффективные, от чего пользоваться он ими может широко и свободно. Закинул себе пару листов лавровых внутрь, да стал королем дискотеки. Аттрактор, если ты, Изотов, еще не понял, это, в теории, противоположность твоей незаурядной внешности. Очень сильно Паша, лаврушкой вштыренный, девушек привлекает, женщин и даже бабушек. От того у него и проблемы, так как думает наш герой только своей писюлей. Додумался уже до того, что рейтинг СА у него равен 20-ти.
— Что-то я не понял, как это лаврушкой можно человека заправлять, — честно признался я, догладывая удивительно вкусную палку сервелата. Под голодным взглядом блондинистого Салиновского колбаса шла внутрь очень охотно.
— Вам на лекция о активаторах объяснят, — отмахнулась майор, тут же став предельно серьезной, — Изотов, у тебя проблем своих хватает, а знаний наоборот, поэтому если Салиновский залетит, спрос с тебя будет небольшой. Только имей в виду, что другого парализатора у нас под рукой нет. Его к стенке за фокусы поставят, это я гарантирую, а ты будешь выкручиваться сам. А ты, Паша, кончай смотреть на Изотова как на врага народа. Он твой единственный шанс ускоренно поднять рейтинг назад, понял? Единственный и последний. Твоя двадцатка, кобель ты юный, это фикция. Ты давно уже в минусах, сволочь ты тупенькая. За девчонок, за Наталью Коргину, за Эльвиру Дмитриевну. Перечислять можно долго. Мы всё помним, Паша. Контора пишет.
Ага. То есть дел этот мозгляк уже натворил уже на расстрел, но, видимо, очень интересует либо КСИ, либо КГБ. Скорее вторых.
— А почему нельзя удалить ему лишнее, Нелла Аркадьевна? Это же всё бы исправило, — поинтересовался я, вытирая руки брошенным мне одним из вояк полотенцем.
— Поясни свою мысль, Изотов. А то я не улавливаю, — заинтересованно подняла белесую бровь большая женщина.
— Ну, в смысле, — сделал я круглые глаза, — Ампутация члена и яичек. Чего уж тут. Его же способности не зави…
Ответом мне были круглые глаза у бравых военных мужиков, слегка расширенные у валькирии и полные смертного ужаса у Паши. Тишина воцарилась почти на минуту.
— Гм, — подала майор, наконец, голос, — Не буду скрывать, такие предложения были еще когда нашему мальчику было всего 14,
— Спасибо, обойдусь! — тут же вздрогнул я. Смотреть за страшными мальчиками было отнюдь не главным призванием этой женщины.
Рожа тощего блондина, оказавшегося более сообразительным, чем мне показалось сначала, изменилась, когда он еще лучше понял, по какому тонкому льду ходит уже несколько лет. Впрочем, отслеживая реакции Окалины и её сопровождающих, я, даже несмотря на усталость и сонливость после перекуса понял, что Салиновского почти списали. Неужели он настолько…
Вскоре большие страшные дяди и тетя ушли (насчет страха без шуток), оставив нас вдвоем с наказом дружить и налаживать взаимодействие. Посмотрев на бледного и подавленного Пашу, хлопающего губами в попытках что-то сказать, я вздохнул и… закопался в подаренные мне баулы. Рылся там, находя много и разного, а главное нового, что было особо приятно моему сиротскому сердцу, пока не нашел большое лохматое палатенцо, бурно отдающее хлоркой, и кирпич хозяйственного мыла. То, что нужно. Опа, а вот и мочалочка! Живем, товарищи!
— Я… ты…, — протянул Салиновский, не особо замечая мои телодвижения. Точнее, еще как замечая, он себя вел как суслик, закрытый в клетке с сонной коброй, но не осмысливая, да.
— Паша, — проникновенно сказал я ему, стараясь не улыбаться, — Я в ванну, а ты чай попей. Успокойся. Подумай. Бить не буду, пока не за что. Угрожать тоже. Вернусь, и мы поговорим.
А хорошая у нас комната, почти квартира. От кухни одно название, тесная клетушка с холодильником, плитой и рукомойником, даже без стола, зато комната большая и санузел свой, а также есть балкон. Эдакая студия плюс. И что особо мне по душе, с ремонтом тут полный порядок. Обои в меру дутые, зато целые. Краска на стенах в ванной комнате противная, но снова целая! Чудеса-то какие. Лепота!
Из крана шла холодная вода, а с поворотом нужной ручки и горячая пошла, ничего не брызгало, не протекало, слив работал, напор хороший… эх! Счастье! Был бы один — подрочил бы на такое чудо чудесное, не удержался бы, а так что-то не хочется. Кто не жил в сиротском доме, тот и не поймет. Нет, всё у нас было вполне на уровне, но на уровне государственного обеспечения сиротского дома города Кийска. Того, который на двести тыщ. А здесь, всё-таки, Стакомск!
Правда, из ванны я выползал чуть ли не на четвереньках, спать хотелось невыносимо. Вид Паши, дисциплинированно допивающего чай, заставил бухнуться вместо кровати за стол.
— Отведи взгляд, — посоветовал я занервничавшему парню, — Так со мной легче.
Шмыгнув носом, он попробовал это выполнить, но сразу было понятно, что непривычно. Вот такое я золотце. Если смотреть на меня прямо, то тревожу, а если взгляд не фокусировать, то тревожится мозг, потерявший опасный субъект из фокуса внимания. Хорошо быть мной!
— Так, Паша, меня зовут Витя, ты это уже знаешь, — тем временем сонно продолжил я, — Не думаю, что тебе приятно это знакомство, мне тоже. И спать хочу. Поэтому, поступим следующим образом… я всё скажу коротко и ясно, а ты потом сам все обдумаешь, годится?