Выход
Шрифт:
— Ну, я думала…Я же попила воды из бутылки и сознание потеряла. На сутки. Нет? — смотрела я на Романа уже со стыдом.
— Нет. — он резко отвернулся, обиделся, вот теперь, стало видно, как он нервничает.
Всё ушло в манеру вождения. Скорости прибавил, и в поворот резко зашёл.
— А что тогда? Ну укол же ты мне поставил, сам сказал. — я попыталась сгладить напряжение беседой, в молчании истина не рождается.
— Да, но сознание ты потеряла от удара. Укол, это хоть и сильное, но обычное обезболивающее. Зачем мне тебя усыплять? — Роман спросил об этом, когда мы уже заезжали на территорию дома.
— Чтоб у себя оставить. — резонно
— Чушь! — довольно грубо отрезал он.
И всё-таки Роман зол из-за моего надуманного обвинения.
— Извини. Я не хотела тебя обидеть. — даже погладила его по плечу, чтоб успеть помириться, пока мы заезжали в гараж.
— К Соне будь, пожалуйста, добрей. Ты ей, между прочим, очень понравилась. — он улыбнулся, и вышел из автомобиля, обойдя его, помог выбраться мне.
Соня нас не встретила в столь поздний час, чему я была рада несказанно. По всему дому горели только ночники, чтоб лбы в темноте не сшибать.
— Вернёшься в ту комнату, где спала? Или хочешь другую? — спросил Рома, когда мы поднялись на второй этаж.
— Можно я посплю с тобой? В смысле просто посплю. — просьба весьма щекотливая, но спать одной в его доме не хотелось, пусть тут хоть тысячу раз безопасно, а с Ромой в тысячу и один, и я выбираю этот вариант.
— Тогда нам на первый этаж. Моя спальня внизу, и я, возможно, храплю. — посмеиваясь, Роман развернул меня за локоть, и мы спустились на первый этаж.
Пока Роман ходил в душ, я напялила пижаму, и нырнув под одеяло, принялась оглядывать его комнату в свете настольной лампы. Первое что бросилось в глаза — это книжный шкаф. Он был огромный, во всю стену метров десять шириной и высоту метра три, три с половиной. И в нём огромное количество книг, но все в обложках коричневого цвета. Различались они разве что по толщине. А в высоту стояли так же порядком. И если не приглядываться, этот книжный шкаф не отвлекал взгляда пестротой, сливаясь в одну коричневую стену в тон плотным шторам. Роман не любит, когда его что-то отвлекает. А время тем не менее бежало, организм вымотался до предела, остаток комнаты я разглядывала мельком, так как уют огромной кровати поглощал мой мозг и меня саму. Сопротивляться было бесполезно, в сон я провалилась, задержав свой взгляд ненадолго, на перевёрнутой картине у стены. Она сильно выбивалась, из общей педантичной обстановки.
5
Заснула я, когда Роман был ещё в ванной комнате, и точно помню сквозь сон, что он спал рядом. Я ещё по-хозяйски на него ноги складывала, чтоб не уполз, но не помогло. Проснулась я совершенно одна, от звонка своего будильника на телефоне. Сквозь плотные шторы свет не проникал, пошарилась в поисках выключателя на настольной лампе, подсвечивая себе телефоном, но всё тщетно. Рухнула опять на подушку, вспомнила, что Роман просил на работу не ходить. Да и не особо-то хотелось. Быстро набрала номер Иры, голос со сна был в самый раз, чтоб сказаться больной.
— Ир привет, я загрипповала, на больничный не пойду, но сегодня не выйду. Три дня отлежусь. Марина мне смену должна, вот один день проставь, чтоб прогула не было. — быстро протараторила, не дожидаясь вопросов, как и почему, но от Иры так просто не отвязаться.
— Хорошо, впишу. Но ты потом мне расскажешь в подробностях про свой «Грипп» на крутой машине. — Ирка хохотнула, давая непрозрачный намёк на то, что понимает, это совсем не грипп, и даже не простуда.
— Ладно, но только тебе и никому больше. Для всех остальных у меня грипп,
Ирка дала слово, что никому ни слова, хотя и уверила меня, после такой встречи у проходной, никто в это не поверит. Я ей сказала, что это их проблемы и отключилась.
Где включается свет я так и не нашла, и момент, как его включил вчера Роман тоже упустила. Поэтому пришлось раскрыть шторы. Лето, светлеет рано, искусственный свет в принципе оказался уже не нужен.
Пользуясь отсутствием Ромы, отправилась в ванную комнату, которая, как в кино, находилась тут же за коричневой дверью. Весь дом Ромы был в этом цвете, даже его питомец, своей окраской вписывался.
Пятнадцати минут мне хватило за глаза. Это не на даче, где для душа приходилось сначала воду греть, а потом заливать в бак. Нарядилась опять в любимый халат Романа, который ему мама подарила и пока сушила полотенцем волосы, решила осмотреть комнату более детально. Первым объектом моего интереса стала перевёрнутая картина. Повернув её, едва не шлёпнулась на задницу. Внутри такой холодок, а по рукам и ногам вата. Ладошки тут же вспотели. Брюнетка, сидевшая в кресле, вполне могла бы считаться моим портретом. Не копия прям, но очень похожа, а если учесть, что это не фотография, а портрет, да ещё и маслом, в котором наверняка есть огрехи художника, то, как с меня рисовали. Я не могла оторвать взгляда, даже перевернула портрет полностью и глазами нашла место, где он висел. Прямо напротив кровати, между двумя окнами. В этот момент дверь неожиданно распахнулась. И я была бы счастлива видеть на пороге комнаты Соню, но это оказался Роман.
— На меня похожа. — только и смогла сказать, внутри так туго всё скрутилось в один сплошной клубок страха, от понимания почему именно я.
— У вас глаза разные. — Роман подошёл ко мне и мягко отстранил от портрета, чтоб перевернуть его обратно к стене. — Извини, не успел убрать. — сказал и замер, не отрывая рук от рамы, словно сожалеет, что снял, что перевернул, что я увидела.
И…это задело.
— Красивая девушка. Это же непросто рисунок? Чей это портрет? — ещё когда дверь распахнулась, я надеялась, чтоб это была Соня, потому что ничего не хотела знать об этом портрете и о том, кто эта девушка, а сейчас, наблюдая за реакцией Романа, хотела знать всё.
— За простой рисунок я бы извинятся не стал. — он отпустил раму, словно обжёгся, при всей его змеиной, ленивой плавности, это было резко, неожиданно.
— Расскажешь о ней? — спросила мягко не настаивая.
— Да я расскажу. Пройдём в кабинет. — он подхватил портрет за жгут, на котором тот весел, и мягко взял меня под локоть, всегда так берёт, не держит, а прикасается.
Мы дошли до кабинета, Роман пристроил портрет девушки на стул, напротив своего стола и весь рассказ, потягивая из стакана тёмного цвета алкоголь, почти не отводил от портрета взгляда.
— Её звали Настя. Вы действительно с ней очень похожи, но у тебя глаза другие, карие, у Насти они были оливковые. На этом портрете не получились, художник краску подобрал не ту, она ещё и потемнела со временем. Познакомились с ней так смешно, она по рынку шла и лист пенопласта тащила, ветер вырвал и мне на лобовое, я как раз с парковки выезжал. Вышел из машины, её увидел и пропал. Закрутилось очень быстро, но предложение я ей сделать не успел. Ей было всего двадцать два года. — его голос дрогнул, и он замолчал, пальцами в переносицу, а у меня от этого, ком встал в горле.