Вымышленные и подлинные истории Алекса
Шрифт:
– Держи мороженое, Оля!
– улыбнулся главшпан.
– Меня Серёгой зовут.
– Очень приятно, спасибо за мороженое!
– наконец улыбнулась в ответ Ольга.
Главшпан и хрупкая девочка-подросток Оля долго сидели на берегу озера возле леса. Парень внимательно её слушал, перестав подкалывать и посмеиваться. Взгляд его был уже серьёзным, задумчивым. А Ольга чувствовала с собой рядом верного и сильного друга, в любую минуту готового прийти к ней на помощь и защитить её от обидчиков.
– А знаешь, - сказал Сергей, посмотрев на девушку, - я ведь тоже хотел найти себе
– Зачем она тебе вообще нужна, такая жизнь?
– вдруг строго спросила его Ольга.
– Ты же не беспризорный, родители обеспеченные люди, денег хватает. Что ты со шпаной связался? Тебя же посадят! Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через месяц. Все равно кто-то сдаст.
– Замолкни, дура!
– вдруг крикнул Кузьмиченко.
– А что, неправда?
– Ольга сама не заметила, как её, робкую и скромную на вид девчонку, вдруг понесло и она не могла остановиться. – Неправда, скажешь? Твои дружки тебя и сдадут, или кто-то из них! Завяжи с ними. Прошу тебя!
– Заткнись, я сказал!
– в приказном тоне снова вспылил Сергей. Он вдруг увидел, как заплакала Оля. И не смог... Не смог, потому что не выдерживал женских слёз. Ему много раз приходилось заступаться за мать, поскольку она была ещё довольно привлекательной и даже красивой женщиной, занимавшей ответственное место на руководящей работе, от пьяного отца. Кузьмиченко-старший напивался редко, но превращался в жуткого ревнивца и набрасывался на свою супругу. Серёжа смело принимал удар на себя, хотя отец был гораздо сильнее. Несчастная женщина с рёвом готова была угодить пьяному чудовищу в чём угодно, но того невозможно было остановить, пока тот сам не вырубался.
Наутро, проспавшись, полковник подходил к плачущей жене, крепко обняв, целовал её и молча уходил к себе на службу. А Серёжа продолжал вести дворовую жизнь и иногда, поигрывая на гитаре и сидя на лавочке, пел блатные песни. Впрочем, не только блатные: были и лирические, хватающие за душу, были и весёлые, смешные и хулиганские. Главшпан много знал песен и хорошо владел гитарой, не оканчивая никаких музыкальных школ. Играть на гитаре его научил отец, когда Сергей перешёл в шестой класс. Борис Кузьмиченко участвовал в военных конфликтах, был несколько раз тяжело ранен, но свою солдатскую жизнь сопровождал музыкой, играя на нескольких музыкальных инструментах и участвуя в различных концертах ветеранов-афганцев.
– Прости, я не хотел тебя обидеть, - сказал Сергей и вдруг обнял девушку, чувствуя свою вину - как его отец после пьяного дебоша.
Удивлённая Ольга посмотрела на парня молча - у неё не нашлось даже слов. А он ещё крепче прижал её к себе, погладил её мягкие, распущенные волосы.
– Давай лучше выпьем!
– предложил он девушке и принялся раскупоривать бутылку портвейна.
– Не надо, Серёжа, прошу тебя!
– умоляюще проговорила Оля.
Серёга вздохнул и выбросил так и не раскупоренную бутылку в траву. Он
– Спасибо, Серёжа.
– Мы встретимся снова?
– Да.
– Когда?
– Завтра, в пять вечера.
– Завтра, в пять вечера, - повторил Сергей.
Он снова обнял её, хотел поцеловать.
– Не надо. Пока не надо, - чуть слышно прошептала девушка.
Сергей развернулся и ушёл, не попрощавшись.
Ольга сидела на школьных уроках в детском доме словно на иголках - никакие задачи не шли на ум, его полностью затмил Серёга. К ней подходили учителя, что-то спрашивали, вдалбливали, но девчонка ни о чём, кроме того вожака окрестной шпаны, не хотела думать. Высокий, широкоплечий, с модной причёской и прилично одетый в заграничные джинсы, фирменную футболку и кожаную чёрную куртку. Тёмно-русые волосы и серые глаза. Уверенный в себе и очень сильный. Поговаривали, что на танцплощадке в парке и ментам от него доставалось - главшпан никого не боялся. Как же его до сих пор не упекли за решётку? Надо спасти его во чтобы ни стало! Но как? Оля напряжённо думала и не могла найти ответа. Он не будет её слушать. Сергей не выносит женских слёз, но никогда не послушает ни женщин, ни девушек. Этот парень будет сам думать, что ему делать, и отвечать только за себя. Кузьмиченко всегда отвечал за свои слова, как и его отец.
Девушка думала... "Первая встреча, а уже такие мысли? С чего бы это?.. Нет, я не дура, чтобы так просто взять и лечь под него ради того, чтобы он меня послушал. Да и он станет презирать. В конце концов я знаю себе цену и никому не позволю просто так себя обесчестить. Буду отбиваться до последнего, кричать, звать на помощь... Фу, блин... О чём это я?" - Ольга вдруг очнулась, когда её окликнули.
– Круглова! Что с тобой? Тебя к психиатру отправить?
– стервозная директриса подошла неожиданно сзади и яростно схватила девочку за волосы. Ольга забыла, что эта курва сегодня ведёт последний урок, так как преподавателя истории в штате не было. Марья Сергеевна проводила эти уроки сама, добавляя себе зарплату.
– Пустите меня!
– неожиданно вскрикнула Оля и, вырвавшись у злющего педагога, побежала из класса.
– Ну, Круглова, ты ещё пожалеешь, - злобно прошипела очкастая фурия и крикнула остальным, - всем оставаться на своих местах и внимательно слушать меня! Поняли, дебилы?
В классе повисла гробовая тишина. Все, даже самые хулиганистые ученики, предпочитали не связываться с таким директором детдома.
Ольга отсиживалась за пределами детдома, в тихом скверике, прячась от ненавистной директрисы. Господи! Ну когда же он подъедет, этот Серёжа?..
Круглова не знала, сколько уже времени просидела в сквере. Пора возвращаться. Идти ей было больше некуда. "Ничего, доучусь как-нибудь, если эта сука-Машка в психушку не отправит. Надо же, в волосы вцепилась как! А я? Кажется, я её за руку укусила, чтобы вырваться. И никуда не пожалуешься на неё... Она ведь это дело так не оставит. Рожа рыхлая, фигура грушей, а связи имеет. Кто её только трахает такую?"
Оля шла медленно и неохотно. Она уже не верила в то, что Серёжа появится возле детского дома, настроение было подавленное и обречённое. Как же теперь обойти эту очкастую мымру?