Вымышленные и подлинные истории Алекса

Искенов Алексей

– Надо же как...- ехидно произнёс Дмитрий.

– Молчать!
– прикрикнула следачка, - отвечать только на мои вопросы! Ты меня понял? Понял, спрашиваю?

Она угрожающе посмотрела на Колбу - её поначалу миловидное, красивое лицо вдруг превратилось в конченную стервозу. Женщина сидела в своей рабочей форме с офицерскими погонами вся раздражённая, не скрывая презрения к подследственному. Будь он обычным воришкой или расхитителем государственного имущества, Светлова вела бы себя сдержанней и была бы намного мягче. Но тут была задета женская честь - взыграла ненависть и враждебное отношение к насильникам.

– Подонок!
– не сдержала своих эмоций Елена Викторовна.
– Ты у меня на всю катушку загремишь!

– Посмотрим!
– с такой же неприязнью процедил ей в ответ Ильин.

–

Что?
– глаза Светловой удивлённо уставились на парня.

– Ничего, я так...
– сделал вдруг примирительный тон Колба.

– Фамилия, имя, отчество, год рождения.

Дмитрий опять покосился на молодую, но уже получившую приличную должность работницу юстиции. Хороша! А ножки-то какие! Просто загляденье. Вот таких фифочек он никогда не пробовал. И вряд ли когда ему предстоит с ними замутить. Взаимная враждебность и неприязнь переросли в агрессию. Вместо того, чтобы дать показания, Колбу вдруг переклинило. Рассвирепевший, он неожиданно ударил женщину лбом в лицо со всего размаха, а затем, превозмогая боль в запястьях от наручников, добавил ей ногой в живот. Светлова упала на пол, и Колба в бешенстве пинал её ногами. С большим трудом майору удалось откатиться к краю стола, где была кнопка тревожного сигнала, и нажать на неё.

Влетевшие на шум менты долго били подследственного, забив чуть ли не до смерти, и отправили в тюремный лазарет. Едва выживший Дмитрий уже оттуда сделал официальное заявление.

После тюремной больницы Ильин был переведён в СИЗО. Все допросы теперь проводились не в ИВС при городском РОВД, а именно в следственном изоляторе, проще говоря, уже в тюрьме.

Светлова так же, с нажимом, допрашивала подследственного, а он лишь ограничивался короткими фразами или вообще молчал. Майор вызывала конвой, парня уводили в камеру.

А в камере уже другая атмосфера - там тоже насильников не жалуют, но уже не только бьют, но и калечат, насилуют их самих, проще говоря - опускают.

– Ну что, гнида, зачем девочку обидел?
– подошёл к Дмитрию один из здоровых приблатнённых, широкоплечий мужчина, весь в наколках, со злыми глазами и прыщавым лицом. Он сжимал большие кулаки - даже речи не могло быть, что обойдется.

– Тебе какое дело?
– попытался возразить ему Колба, но на помощь прыщавому уже поднялась вся кодла.

– Сейчас мы тебе покажем, пи...ору, как девушек любить!
– пообещали Дмитрию.

Парень пытался постоять за себя, ударив сначала прыщавого, затем другого арестанта. Но что он мог один против стаи? Сразу человек восемь навалились на Колбу, выкручивая ему руки, разрывая одежду, нагибая головой вниз. Прыщавый сильной рукой врезал Ильину сначала под дых, затем по зубам. Из дёсен потекла кровь, а парень взвыл от боли. С него сняли до колен старомодные джинсы и трусы.

Оглушающий крик и безуспешная попытка вырваться...

– Тихо, падла!
– Дмитрию заткнули кляпом рот. Он чуть не задохнулся.

Ильина опустили сокамерники. Теперь он на всю жизнь с печатью позора.

Ночью Колба попытался вздёрнуться, но безуспешно. Подоспевшие тюремщики не дали ему уйти из жизни и вызвали психиатра.

Врач предложил полечиться в стационаре, но почему-то не настоял и уехал, прописав арестанту лекарства.

Колбу перевели в другую камеру, усилили за ним надзор. Елена Викторовна на допросы Ильина вызывала реже, старалась вести себя спокойней и сдержанней. Ей невыгодно стало, что подследственный не доживёт до суда (хотя до попытки суицида Колбы она втайне про себя этого желала).

– Я требую провести очную ставку, - медленно и отстранённо проговорил Ильин.

– Хорошо. Будет тебе очная ставка, - пообещала старший следователь.

Ольга выросла в детском доме, родители погибли в деревне при пожаре. Девочка в это время гуляла со старшими подружками в поле, а отец с матерью дома вовсю куражились, неосторожно пролив на пол остатки первака-самогона. Когда они, пьяные, завалились спать, Николай по неосторожности обронил окурок сигареты "Шипка" прямо в лужицу разлитой сивухи. Деревянный пол мгновенно вспыхнул, и дом загорелся. Дед с бабкой (родители отца) звали на помощь, пытались

потушить пожар своими силами. Немногие деревенские жители решились помочь старикам - большинство людей не любили эту семейку - и было, видно, за что. Оля пережила серьёзное нервное потрясение, в одночасье потеряв своих близких. Бабуля с дедулей даже не подумали об осиротевшей девочке - каждый из них доживал свою жизнь по-своему, хотя государство всё же предоставило им жильё, пусть и похуже условиями. Пришлось Круглову органам опеки оформлять в детский дом на окраине райцентра. Жадные дед с бабкой, вечно копившие не пойми на что деньги, вскоре померли, а свои сбережения унесли с собой в могилу. Внучке-сиротке так ничего и не удалось получить с них, кроме развалившегося дома, да и тот растаскали по доскам деревенская алкашня. В детдоме девочке тоже пришлось несладко -моральных уродов хватало и среди воспитанников, и среди детдомовских работников. Воспитатели и учителя были ещё более-менее, а вот директриса - злющая баба, в роговых очках и некрасивой внешности. Кухонные работники постоянно воровали, накладывая детям маленькие порции, зачастую без мяса и без масла. Мясное и бутерброды с маслом появлялись лишь по праздникам, хотя были положены каждый день. Перед приездами комиссии из области директриса Марья Сергеевна вдруг превращалась в добренькую, улыбчивую тётю, а на кухне готовились изысканные блюда: в детдоме вдруг в столовой на столах появлялись фрукты, шоколад, печенье и конфеты. Довольные областные высокопоставленные начальники поощряли лживую лицемерку Сергевну и, отметив, что детский дом районного города один из лучших, уезжали обратно. После комиссии снова приходили чёрные деньки, которые тянулись месяцами.

Возле детского дома частенько собиралась окрестная шпана, притягивая к себе пацанов из старших классов. Ольге тогда уже шёл 17-ый год - она стала стройной и очень симпатичной внешне. Многие сверстницы начали курить и сбегать вместе со шпаной за город. Там было большое поле и озеро возле лесного массива. Весело накрывали поляну, откупоривали бутылки с красным вином и водкой. Пьяные крики и визги девчонок нарушали тишину. Оля тоже хотела в кого-то влюбиться. Однажды её позвали из компании местных. Главшпан Серёга Кузьмиченко (или Кузя) был здоровенным парнем, властным и жестоким в драках. Он рос в благополучной семье - отец и мать были большими начальниками в городе. Но после окончания школы Сергею учиться поднадоело, и он свою жизнь решил связать с уличной компанией, став в ней лидером. Дома он постоянно получал от отца за отказы от дальнейшей учёбы, а на улице вместе со своей компанией вымещал свою злость на случайных прохожих. Надо отдать Кузьмиченко должное - он никогда деньги не воровал у своих родителей, хотя дома их было достаточно: отец с матерью хорошо зарабатывали, имели не одну машину, ежегодно уезжали отдыхать на дорогие курорты.

Деньги приносили Кузе сами подростки. Суммы он называл им сам. А откуда им взять - их проблема. Если пацан по каким-то причинам не мог пополнить казну компании, он мог быть либо жестоко избитым, либо его заставляли все равно это сделать. Если его ловила милиция, он должен был всю вину взять на себя. Пусть даже ему за это грозил приличный срок в колонии.

Кузя внимательно смотрел на девчонку, которая робко предстала перед ним. Компания подростков на год или два моложе своего вожака начала прикалываться над Ольгой, громко хохоча. В руках Сергея появилась гитара, которую он обычно брал с собой, когда они с детдомовскими девками уходили к озеру. Местные шалашовки им давно надоели: из-за них приходилось драться на танцах, а потом торчать в милицейском отделении. А вскружить головы детдомовским было проще и выгоднее. Из-за них меньше неприятностей.

Главшпан велел остальным ребятам уйти, а сам остался с Олей наедине.

– Ну что, детка, погуляем?
– весело подмигнул он ей.

– Я не знаю... Меня будут искать, - неуверенно ответила девушка.

– Да ладно, забей! Айда со мной!
– Сергей повесил гитару за спину и взял Олю под руку.

По дороге они зашли в магазин - Кузьмиченко купил бутылку вина, конфеты, мороженое, лимонад.

– Тебя как зовут, куколка?
– спросил он.

– Оля, - ответила покрасневшая девчонка.