Выносливый
Шрифт:
Сэм стоял позади груши, крепко удерживая ее.
— С твоими ногтями все будет в порядке. Какой смысл в том, чтобы ты была главной во время наших занятий по самообороне?
— Наверное, никакого.
— Не дуйся. Ты можешь быть главной после.
— Я не дуюсь. — Я несмело ударила кулаками по груше. — А как насчет того, что я предположительно была главной, но ты вытащил меня из моей комнаты, чтобы сейчас заниматься вот этим?
— Я не вытаскивал тебя из твоей комнаты. В конце концов, ты же не пряталась там от меня, правда?
— Нет, — солгала я. — Мои руки устали.
— Ты очень хорошо поработала. — Он улыбнулся, развернув меня так, чтобы можно было помассировать спину. В чем он был исключительно хорош. — Повтори еще раз, где находятся три точки нападения?
— Глаза, горло и пах.
— А что ты сделаешь с сумочкой?
— Пускай грабитель забирает ее.
— Хорошая девочка.
Находясь у меня за спиной, он не мог видеть мой хмурый взгляд.
— Дело не в том, что я ценила сумочку больше своей жизни. Просто она была моей. В этом мире ты должен бороться за то, что принадлежит тебе, иначе люди начнут вытирать об тебя ноги.
— Справедливое замечание.
Последовало молчание.
— Но?
Снова тишина. Затем...
— Ты когда-нибудь читала Миямото Мусаши?
— А должна была?
— Поэт-воин семнадцатого века. Самурай.
— Ах, этот Миямото Мусаши. Конечно, конечно. Собрание его сочинений у меня наверху, в чемодане.
Он проигнорировал мой сарказм и продолжил массаж. И, по всей видимости, урок истории.
— До сих пор существуют споры о том, был ли Мусаши величайшим фехтовальщиком всех времен. Но никто не поддавал сомнениям его суждения. Он годами изучал своих соперников, бросая им вызов только тогда, когда был готов, и никогда не позволял амбициям омрачать свой выбор. Потому что одно неверное решение противника или неподходящее время — и его бы не стало.
— И, конечно же, из этого должен последовать урок.
— Если один из величайших воинов всех времен должен был научиться выбирать свои поединки, то, возможно, ты тоже сможешь.
Я вздохнула.
— Ладно. Посыл усвоен. — Его большие пальцы нажали на какую-то особенную точку на моей шее, и я застонала от блаженства. — Почему ты не сделал так прошлой ночью в домике у бассейна?
— Потому что ты была пьяна и тебе нужно было отоспаться.
— Больше всего меня бесит то, что Адам раскрывает свой большой рот и все им рассказывает. А в итоге все же было совсем не так, — сказала я. — Сэм, ведь не зря они называют все это зовом плоти, а не обычными отношениями.
Он усмехнулся, его пальцы скользнули вниз по моей руке, массируя больные мышцы. Конечно, это вынудило его пристроить свой перед к моей спине. Мурашки побежали вверх и вниз по моей спине от его близости. Если бы только мне не было так приятно рядом с ним. Сопротивляться ему было практически невозможно.
— Откуда такое напряжение? — спросил он, потирая мое запястье, прежде чем снять ленту с ладони. — У тебя был тяжелый день, любовь моя?
— Ты все равно будешь так меня называть, сколько бы раз я тебя ни просила этого не делать?
— Прости. Просто вырвалось. Тебя это действительно беспокоит?
Я пожала плечами, не желая или не в силах отвечать. Я точно
— Я вспотела.
— Мне нравится, когда ты потная, — сказал он, понизив голос. Мужчина определенно был возбужден, и затвердевший член у моей задницы явно давал мне об этом знать. Невозможно было не прижаться к нему в ответ. Мышцы его рук напряглись, когда он крепче прижал меня к себе, продолжая массаж. Многозадачность Сэма была вне сомнений. — Прости, что у нас ничего не было прошлой ночью.
— Эта твоя надоедливая мораль. Хотя, наверное, ты поступил правильно, учитывая то, насколько я была пьяна.
Я вздохнула, потянувшись назад, чтобы пройтись пальцами по щетине на его бритой голове. По толстым мускулам его шеи. Я хватала и массировала их при любом удобном случае. Честно говоря, реакция моего собственного тела на него была сумасшедшей. Я изнывала от желания, будто у меня не было секса целую вечность.
— И все же, — сказала я. — Может, мне тоже стоит продинамить тебя?
— Ты же не хочешь этого делать, любимая. — Его голос звучал слишком уверенно. — Нам довольно весело вместе, когда мы не ссоримся.
— Возможно.
— Определенно. Мне нравится твой спортивный бюстгальтер.
— Ничего особенного.
— Может и нет, — сказал он. — Но женщина в нем — особенная.
— Красиво сказано, Сэм. Я впечатлена. На этой двери есть замок?
— Великие умы мыслят одинаково. Я запер ее, когда мы вошли. — Он проложил поцелуями линию вдоль моей шеи, его рука скользнула за пояс моих шорт. Его толстые пальцы определенно были ловкими. Он обхватил мой холмик, слегка поглаживая губы. — У тебя такая сладкая киска, любимая. Как же мне повезло, что я могу поиграть с ней.
Я улыбнулась.
— Сладкая? Откуда тебе знать? Ты даже не пробовал ее.
— Вот это ты очень хорошо подметила.
Сильные руки подхватили меня, укладывая на скамейку для жима лежа или как там это называется. Мои шорты и нижнее белье тут же спустились вниз по ногам. Только кроссовки стали своего рода камнем преткновения и мешали сбросить одежду. Так что их тоже нужно было снять. Нетерпеливо рыча, Сэм расправился с кроссовками и носками, а затем и с одеждой. Все это он небрежно выбросил через плечо. Никогда прежде мужчины не спешили так добраться до меня. В конечном итоге, единственным, что оставалось на мне, был лифчик. Сэм опустился на колени у края скамьи, раздвинул мои ноги и остановился.
Просто, бл*дь, остановился.
— Что ты делаешь? — спросила я, вытягивая шею, чтобы посмотреть.
— Не хочу торопить события.
— Ну, а я хочу.
— Тсс, расслабься. — Поглаживая бедра, он мягко закинул мои ноги на свои большие плечи. И все это время он смотрел на мою вагину, будто был в оцепенении. — Ты такая красивая, Марта. Каждая частичка тебя. Я хочу, чтобы ты чувствовала, как тобою дорожат.
Хм.
— Спасибо.
Он поцеловал внутреннюю сторону моего бедра. Но дальше этого дело не пошло.