Вынужденная мера

Крайтон Майкл

Мне снова показалось, что Фриц лжет.

– Да полно вам, Фриц. Или вы не хотите мне помочь?

– Мой милый мальчик, вы чертовски умны, – он встал, подошел к зеркалу и оправил пиджак. Разгладил сорочку. Приглядевшись к Фрицу, вы сразу замечали, что он то и дело трогает свое туловище, словно опасается, как бы оно вдруг не исчезло.

– Мне довольно часто приходит в голову мысль о том, что нынешняя миссис Рэндэлл вполне могла бы быть мамашей Карен, – сказал он. – Коль скоро обе – ненасытные стервы.

Я закурил сигарету и спросил:

– Почему Джей Ди

женился на ней?

Фриц беспомощно пожал плечами и запихнул в нагрудный кармашек носовой платок, затем выдернул манжеты сорочки из рукавов пиджака.

– Это ведомо только Всевышнему. В свое время ходило немало пересудов. Дамочка из хорошей семьи, из Род-Айленда. Родители послали её в швейцарскую школу, а швейцарские школы – могила для девушек. Как бы там ни было, эта дама – не самый удачный выбор, если вам за шестьдесят и вы – хирург, у которого уйма работы. Миссис Рэндэлл довольно быстро наскучило сидеть в этом похожем на пещеру доме. В швейцарских школах любого научат скучать.

Застегнув пиджак, Фриц отвернулся от зеркала, потом бросил последний взгляд на свое отражение и добавил:

– Вот она и нашла себе развлечение.

– И как давно это продолжается?

– Да уже больше года.

– Это она устроила Карен аборт?

– Сомневаюсь. Хотя как знать. Но, скорее всего, это сделала Сайн.

– Сайн?

– Любовница Джей Ди.

Я глубоко вздохнул. Неужели Фриц разыгрывал меня?

– У Джей Ди есть любовница?

– Ну да. Та финская девчонка, которая работала в кардиологической лаборатории Мемориалки. Говорят, она – полный отпад.

– Вы её никогда не видели?

– Увы.

– Тогда откуда вам знать?

Фриц лишь загадочно улыбнулся в ответ.

– А что, Карен хорошо относилась к этой Сайн?

– Да, они были подружками. И почти ровесницами.

Я не обратил внимания на многозначительную интонацию, с которой Фриц произнес эти слова.

– Понимаете, в чем дело, – продолжал он. – Карен была очень близка со своей матерью, первой миссис Рэндэлл. Два года назад та умерла. Кажется, от рака прямой кишки. Для Карен это был страшный удар. Отца она недолюбливала, а вот матери доверяла безгранично. Это ужасно – лишиться наперсницы, когда тебе шестнадцать лет от роду. Очень многое в её последующих… действиях, скажем так, можно объяснить дурным влиянием.

– Сайн?

– Нет. Насколько я знаю, Сайн – вполне приличная девушка.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Одна из причин, по которым Карен не любила отца, заключалась в том, что она знала о его пристрастиях. Джей Ди всю свою жизнь был окружен молоденькими подружками. Сначала была миссис Джуит, потом…

– Не надо имен, – поспешно оборвал я его. Картина была ясна. – А первую жену он тоже обманывал?

– Погуливал, – ответил Фриц. – Давайте скажем так.

– И Карен знала.

– Она была очень смышленым ребенком.

– Одно я никак не уразумею, – признался я. – Если Рэндэлл так любит разнообразие, зачем он вступил во второй брак?

– Ну, с этим как раз все ясно. Достаточно лишь однажды взглянуть на нынешнюю миссис Рэндэлл. Она – украшение

его жизни, свет в окошке, услада очей. Как экзотический цветок в горшке. Весьма удачное сравнение, если вспомнить, сколько она пьет.

– Не вижу во всем этом никакого смысла, – сказал я.

Фриц искоса взглянул на меня, и его глаза весело блеснули.

– А какой смысл вам обедать с той медсестрой два раза в неделю?

– Сандра – мой друг. Она славная девчонка, – ответил я, и только теперь до меня дошло, что Фриц – на удивление осведомленный человек.

– И только?

– Разумеется, – с холодком в голосе заявил я.

– И ваши встречи в кафетерии по четвергам и пятницам – чистая случайность?

– Да. Наши смены…

– А как, по-вашему, эта Сандра относится к вам?

– Мы просто знакомы. Она на десять лет моложе меня.

– Разве вам не лестно, что…

– Куда это вы клоните? – сердито спросил я, хотя уже знал ответ.

Сандра работала медсестрой на восьмом этаже терапевтического отделения. Она была очень мила – с большущими глазами, тонкой талией, чарующей поступью…

– Между нами ничего не было, – сказал я.

– И не будет, – согласился Фриц. – Тем не менее, вы продолжаете встречаться с ней дважды в неделю.

– С ней приятно поболтать, отвлечься от работы, – объяснил я. – Два раза в неделю. Свидания в укромном уголке, в пробуждающей нежные чувства обстановке кафетерия Линкольновской больницы!

– Не надо повышать голос.

– Я и не повышаю, – гораздо тише произнес я.

– Вы понимаете, – продолжал Фриц, – мужчины ощущают не так, как женщины. Вы не считаете себя обязанным заходить дальше разговоров в отношениях с этой девушкой. Вам вполне достаточно того, что она слушает вас, ловит каждое ваше слово, немного влюблена в вас…

– Фриц…

– Вот что я вам скажу. Давайте рассмотрим один случай из моей практики. Был у меня пациент, терзаемый непреодолимым желанием убивать людей. Он боялся, что однажды и впрямь угробит кого-нибудь. Но в конце концов этого человека пригласили на Средний Запад на должность тюремного палача, и он стал зарабатывать свой хлеб, поджаривая преступников. Причем делал это очень умело, стал лучшим палачом за всю историю штата. Теперь у него несколько патентов на рацпредложения по ускорению и обезболиванию процедуры казни. Человек сделал смерть предметом научного исследования, он любит свою работу и предан ей. И смотрит на разработанные им методики и усовершенствования почти как врач. Как на средство облегчения страданий, более быстрого перехода в лучший из миров.

– Ну, и что?

– Я хочу сказать, что вполне нормальные желания и устремления могут принимать любые формы, в том числе и незаконные. И каждый должен найти свой способ разрешения трудностей.

– А при чем тут Карен? – спросил я.

– А вот при чем. Вы когда-нибудь задумывались о том, почему она была так близка с матерью и так далека от отца? Почему после кончины матери избрала столь необычную линию поведения? Беспорядочная половая жизнь, дурман, самоуничижение. Даже дружба с любовницей отца.