Выплата Долга Братвы

Джаггер Коул

Я даже не уверен, что я ищу. Но я все равно смотрю. Я роюсь в ее ванной, вываливаю туалетные принадлежности и роюсь под полотенцами. Я вырываю одежду из шкафа и пустых ящиков, на моем лице ярость. Я хочу ошибиться. Я ничего не хочу найти. Но эти звонки ее отцу и люди Друччи, ожидающие нас? Это слишком большое совпадение, даже если оно болезненное.

Наконец я врываюсь обратно в спальню. Мой взгляд падает на туалетный столик, который она использовала в качестве письменного стола. Я яростно роюсь в бумагах

и папках сверху, прежде чем выдергиваю ящик. Я собираюсь полностью его выбросить. Но мои глаза останавливаются на первом, что они видят, и я замираю.

– Какого хрена...

Я достаю блокнот, исписанный ее почерком, и смотрю на него. Это... улика, за неимением лучшего слова. Свидетельство. Это список вещей, которые она видела, находясь под моей крышей—все, начиная с того, что она была здесь против своей воли, и заканчивая мелкой ерундой вроде того, что мои охранники носили незаконное, полностью автоматическое оружие. Я смотрю на него, кипя от злости. Может, это и не дымящийся пистолет, но это еще одна пуля в мое сердце.

– Виктор?

Я поворачиваюсь к ней с рычанием на лице. – Что это блять такое?
– шиплю я, размахивая блокнотом.

Ее лицо становится белым. – Виктор… Я...

– Ответь мне!

– Это всего лишь слова! – Она кричит в ответ. – Я была зла! –

Зла ?
– рычу я. – Ты была зла , так что ты ...

– Я была зла, потому что ты похитил меня! Виктор, ты взял меня против моей воли, чтобы погасить долбаный долг Братвы! Вот и все! Полный стоп! То, что произошло с тех пор...
– она краснеет и опускает глаза. – Это многое изменило, даже с тех пор, как я это написала.

– Но в конце концов, - тихо рычу я. – Ты все еще в плену. Это все? И я просто плохой парень из Братвы?

– Я не говорила, что ...

– Нет, ты это, блядь, записала! – Я киплю. Я свирепо смотрю на нее. – Ты разговаривала со своим отцом в день нападения.

Она смотрит на меня, нахмурившись. – Ты был ...

– Ты знала я прослушиваю твой телефон, Фиона.

– Да? Тогда вы видели, как он не реагирует? Как мой собственный отец—причина, по которой я вообще здесь, выполняю его долбаный долг—не перезванивает мне?
– спрашивает она, ее голос напрягается.

– Я видел, что вы позвонили ему, а затем таинственным образом люди Друччи ...

– Пытался причинить мне боль!
– кричит она. – Они пытались причинить мне боль, а потом ты остановил их. Ты серьезно думаешь, что это было частью какого-то гребаного генерального плана?!

Моя челюсть сжимается. – Я собираюсь спросить вас об этом очень прямо.

– Спрашивай, – огрызнулась она, свирепо глядя на меня.

– Ты сговорился со своим отцом или Джоуи Друччи, чтобы убить меня?

Она в ужасе смотрит на меня. – Ты чертовски недоверчив…

– Ответь мне!
– Бум!
– кричу я, в ярости шагая

по комнате. Она задыхается, отступая, пока ее спина не упирается в стену.

– Ответь мне, Фиона, - шиплю я.

– Нет! – она лает в ответ. – Я этого не делала!

– Я собираюсь спросить тебя еще раз ...

– Что ты собираешься делать, Виктор, - она усмехается мне в лицо. – Пытать меня?

Я напрягаюсь. Нахальство, ее запах... Это, блядь, у меня в голове. Я хочу ее—я жажду ее, даже если я зол на нее. Но конечный результат тот же самый.

Это заставляет меня хотеть разозлить ее—заставить ее кричать для меня. Я рычу и хватаю ее, прижимая к стене.

– Виктор…!

Я глубоко рычу, когда разворачиваю ее, снова прижимая к стене. Она ахает, когда я хватаю ее штаны для йоги сзади и внезапно стягиваю их до середины бедра.

– О, черт, Виктор , – стонет она.

Я так чертовски возбужден для нее. Я тоже все еще в ярости. Но ее близость, ощущение ее кожи, ее запах—все это слишком сильно, чтобы сопротивляться.

– Скажите мне , – шиплю я.

– Сказать тебе что ? –

– Ты предала меня?

– НЕТ— о!

Фиона вскрикивает, когда моя ладонь внезапно шлепает ее по заднице. Она дрожит, тяжело дыша, когда румянец заливает ее щеки.

– Как насчет сейчас?

Она качает головой. Я рычу, и моя рука снова шлепает по ее тугой маленькой попке. Фиона издает жалобный мяукающий звук.

– Ты сделала это?

Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня сквозь спутанные волосы, тяжело дыша. – Может быть, тебе придется сделать это снова, чтобы посмотреть, изменю ли я свое...

Моя ладонь снова шлепает ее по заднице, и она вскрикивает. Но это не крик боли. Это стон. И это сводит меня с ума.

Я рычу, стягивая с нее трусики, а затем снова шлепаю ее по голой заднице. Я стону, мой член вздымается, когда я пью при виде ее розовых щек, дрожащих под моим наказанием. Я стягиваю штаны, и она стонет. Я глажу кулаком вверх и вниз по своему члену, а затем коленом раздвигаю ее ноги. Фиона нетерпеливо отстраняется, когда моя голова скользит по ее губам. Я сосредотачиваюсь, хватаю ее за бедра и вонзаю свой член глубоко в ее нетерпеливую маленькую пизду.

Фиона воет от удовольствия, постанывая. Я рычу, и мои пальцы впиваются в ее кожу. Я вонзаюсь в нее, жестоко—безжалостно трахая ее у стены. Но она тянется назад, чтобы схватить меня за бедра, подталкивая меня вперед.

Я врезаюсь в нее, почти трахая ее по самые кончики пальцев ног силой своих толчков. Она такая чертовски мокрая, что я чувствую, как она капает мне на яйца. Ее тугая маленькая киска сжимается и колышется на моем члене. Внезапно ее тело дергается и содрогается. Она кричит, когда начинает кончать на меня, громко постанывая, прижимаясь щекой к стене.