Выполненное обещание

Трэвис Лилиан

Сьюзен едва не заснула в его объятиях, но Бен, отбросив простыню, напомнил, что его родители будут здесь через какие-нибудь полчаса. Он вышел из спальни, а она отправилась под душ. Однако, выйдя из ванной, не стала сразу одеваться, а присела на край кровати, завернувшись в полотенце.

Ей нужно было от Бена нечто большее, чем физическая близость. Ей были необходимы не только его губы и руки и мощное тело, состоявшее, казалось, из одних мышц. Она жаждала завладеть еще и его сердцем.

Но ведь их брак был лишь договором, сделкой, главное

в которой — коммерция. Да, это бизнес — и еще акт отмщения. Любви в их браке никогда не будет.

Веки Сьюзен нестерпимо жгло от горючих слез, дыхание прерывалось. Она снова чувствовала себя бедной богатой девочкой, наследницей большого состояния, которое, однако, не смогло вернуть к жизни ее малютку-сына. Господи, как же она ненавидела сейчас это наследство! Как ненавидела этот бессмысленный мир, где была одна пустота!..

Дверь в спальню отворилась. Бен стоял на пороге, застегивая запонки на манжетах крахмальной белой рубашки, которая еще не была заправлена в легкие черные брюки.

— Сейчас не время мечтать, Сьюзен. Мои родители появятся с минуты на минуту. И можешь мне поверить: если ты не успеешь одеться к их приезду, это будет не самая лучшая рекомендация в глазах моей матери.

Но Сьюзен не могла шевельнуться. Она, не отрываясь, смотрела на Бена. Он был так невозмутим и спокоен, так сдержан и холоден, в то время как она ощущала себя бесформенным комком воска, мягкого, податливого и абсолютно беспомощного в его руках. Она все еще чувствовала его повсюду: внутри себя, поверх себя, рядом с собой. Она все еще переживала прикосновение его рук и губ и свой жаркий отклик на эти прикосновения.

Но выдавать себя она не желала и бросила на Бена вызывающий взгляд.

— Какие, собственно, у тебя ко мне претензии? Это ведь ты меня раздел.

— Согласен. А теперь я тебя одену. Вот и вся твоя независимость, госпожа Асади. — Бен решительно прошагал к шкафу и сдернул с вешалки шелковую юбку и короткий жакет. — Надень вот это, — велел он, перебросив вещи Сьюзен и роясь в ящике комода в поисках подходящего белья. — Отец любит цвет лаванды, а мать терпеть не может брюки. Волосы можешь распустить, но смотри не переборщи с макияжем. Жду тебя внизу самое позднее через пятнадцать минут. Ясно?

— Бен…

— Я спросил: тебе ясно?

— Да. — Сьюзен судорожно сглотнула, собираясь с духом. — Твой отец, должно быть, меня ненавидит.

Бен остановился на пороге спальни, но не обернулся.

— Мой отец не собирается тебе мстить. Он очень чуткий человек. И гораздо более терпимый, чем я. — Тут он все же бросил на Сьюзен взгляд через плечо. Тонкие черты его лица были непроницаемы, но темные глаза смотрели пристально, и он заметил сжатые от страха губы Сьюзен. — Отец будет добр к тебе. Не волнуйся об этом.

— А твоя мать?

— Она во всем слушается отца.

«Как и подобает добропорядочной женщине». Последние слова не были произнесены вслух, но они словно повисли в воздухе между ними невысказанным упреком. Сьюзен с трудом выдавила

улыбку.

— Постараюсь не опозорить тебя сегодня.

— Главное — не вздумай сбежать.

Спустившись в столовую, Сьюзен увидела, что Бен откупоривает бутылку красного вина. Тут на подъездной аллее блеснули фары, их свет скользнул по окнам столовой.

— А вот и они, — объявил Бен.

Сьюзен сжалась в комок. Встреча лицом к лицу с людьми, которым дядя нанес такой огромный урон, такой вред, пугала ее до смерти.

— Подскажи, как мне разговаривать с твоей матерью. И как вообще себя вести.

— Просто будь самой собой, — посоветовал Бен. — Моя мать будет счастлива, убедившись, что счастлив я, — прибавил он более мягким тоном.

Но я никогда не смогу сделать тебя счастливым, мысленно возразила ему Сьюзен. Сердце снова пронзила острая боль отчаяния.

— Бен, это ведь не только бизнес, да?

— Ты хочешь сказать, между нами?

Снаружи хлопнули дверцы машины, и на каменных ступеньках зазвучали шаги. Сьюзен молчала, изнывая от унижения, на щеках выступили яркие пятна.

— Да. Между нами, — выдавила она наконец.

Молчание прервал неожиданно громкий звонок во входную дверь. Сьюзен вдруг остро осознала, что родители Бена уже здесь, ждут, когда им откроют. Однако Бен даже не взглянул в сторону двери.

— Нет, — медленно произнес он, — это не только бизнес. — И Сьюзен ощутила, как в ее измученной душе боль скрашивается надеждой и нежностью. Бен подошел к двери, но не открыл ее. Взгляд его по-прежнему был обращен к жене, словно он мог прочесть обуревавшие ее чувства. — Я порвал с Марьям не из-за того, что твой дядя посулил мне денег, и женился на тебе не ради того, чтобы наказать тебя и отомстить твоей семье. Я женился, потому что ты мне нужна.

С этими словами он распахнул дверь, приглашая родителей войти.

Ужин в обществе отца и матери Бена оказался не таким страшным, как опасалась Сьюзен. В присутствии супруга госпожа Асади-старшая вела себя тихо и скромно. Она молча прислушивалась к разговору сына и мужа, которые обсуждали дела и какие-то вопросы, связанные с религией.

Господин Асади-старший прилагал усилия к тому, чтобы включать в разговор и Сьюзен. Он внимательно слушал, когда она высказывала свою точку зрения, и вообще проявлял к ней вполне искреннюю теплоту и уважение.

После ужина они пили кофе, а мужчины еще и побаловали себя рюмкой-другой ликера, который, как пояснил Бен, изготавливают местные греки. Потом Бен и Сьюзен проводили родителей до машины, и те уехали.

Молодая пара стояла у входа, ни один из них не двигался с места. Наконец после долгого молчания Бен, отведя с лица Сьюзен медово-золотистый локон, заметил:

— Все получилось совсем неплохо.

— Да. Твой отец — просто прелесть.

— Не знаю, подходит ли к нему определение «прелесть», но ты ему явно понравилась. Собственно, на это я и рассчитывал.