Выпуск 1. Том 5
Шрифт:
Отель «Бертрам». Сколько воспоминаний! Прошлое смешивалось с настоящим. Сама собой пришла на ум французская поговорка: Plus la change, plus s'est la meme chose. [53] И она тут же мысленно ее переделала: Plus c'est la meme chose, plus la change. [54] Как все грустно: жаль и себя, и отель «Бертрам»… Чего, интересно знать, хочет от нее инспектор? Она чувствовала, что он вдохновлен близостью цели. Его планы вот-вот осуществятся.
53
Чем оно больше меняется, тем больше остается собой (фр.)
54
Чем оно больше остается собой, тем больше меняется (фр.)
А жизнь отеля текла своим чередом. Впрочем, нет, решила мисс Марпл, не совсем. Она, однако, не могла определить, в чем выражается это «не совсем». Быть может, в витающем повсюду беспокойстве?
Появился старший инспектор Дэви.
— А сейчас мы с вами посетим леди Седжвик.
— Она в отеле?
— Да. Вместе с дочерью.
Мисс Марпл поднялась, огляделась и пробормотала:
— Бедный «Бертрам»!
— Что хотите этим сказать?
— Мне кажется, вы меня поняли.
— Ну, если встать на вашу позицию, — наверное, понял.
— Всегда грустно видеть, как гибнет произведение искусства.
— Вы находите, что этот отель — произведение искусства?
— Несомненно. И вы тоже.
— Пожалуй, — согласился Дед.
— Это как если в живую изгородь попадет бузина. Уже ничего не поделаешь, надо брать заступ и выкорчевывать.
— В этом я мало смыслю. Но если сравнить с гнилью в дереве — то тут я с вами согласен.
Они поднялись на лифте и прошли в конец коридора, к двери углового номера из нескольких комнат. Старший инспектор Дэви, предварительно постучав и получив разрешение, вошел в комнату, за ним последовала мисс Марпл.
Бесс Седжвик сидела у окна на стуле с высокой спин-коп. На коленях у нее была книга, которую она не читала.
— Итак, это снова вы, инспектор! — Ее глаза остановились на мисс Марпл и выразили легкое удивление.
— Это мисс Марпл, — пояснил Дед. — Мисс Марпл — леди Седжвик.
— Я видела вас на днях, — сказала Бесс Седжвик, — вы были с Сединой Хейзи. Садитесь, пожалуйста. — Она повернулась к Деду:
— Какие у вас новости о человеке, стрелявшем в Эльвиру?
— Ну, новостями это, пожалуй, не назовешь.
— Сомневаюсь, что вам вообще удастся что-то узнать.
В такой туман хищники выходят на промысел и нападают на одиноких женщин…
— Именно. А как себя чувствует ваша дочь?
— Эльвира вполне оправилась.
— Она с вами?
— Да. Я позвонила ее опекуну полковнику Ласкому.
Он страшно обрадовался, что я решила взять на себя заботу об Эльвире, — Она внезапно рассмеялась. — Милый старик! Он давно мечтал, чтобы мать и дочь были вместе.
— Возможно, он прав, — сказал Дед.
— Ах, нет. Он не прав. В настоящий момент, да, согласна, это — самое лучшее. — Она отвернулась к окну и сказала изменившимся голосом:
— Я слышала, что вы арестовали моего друга Ладислава Малиновского. В чем его обвиняют?
— Он не арестован, — поправил ее Дэви. — Он просто помогает нам в нашем расследовании.
— Я послала ему моего адвоката.
— Вы сделали очень правильно, — одобрил Дед, — всем, у кого возникают недоразумения с полицией, следует иметь адвоката. Чтобы не навредить себе.
— Даже если он ни в чем не виновен?
— В этом случае адвокат, быть может, еще более необходим!
— А вы, я вижу, циник. Так что вы хотите от него узнать? Если я, конечно, вправе задать такой вопрос?
— Прежде всего, мы хотели выяснить, что он делал в тот вечер, когда убили Майкла Гормана.
Бесс Седжвик резко выпрямилась на стуле.
— Неужели вам взбрела в голову нелепая мысль, что Ладислав мог стрелять в Эльвиру? Они даже не знают друг друга!
— Мог. Его автомобиль стоял как раз за углом.
— Вздор!
— Скажите, леди Седжвик, как подействовали на вас события того вечера?
На лице ее выразилось легкое удивление.
— Естественно, я была расстроена — ведь мою дочь едва не убили. А чего, собственно, вы ожидали?
— Я не это имел в виду. Как подействовала на вас смерть Гормана?
— Мне было жаль его. Он храбрый человек.
— И это все?
— А что еще я должна, по-вашему, сказать?
— Ведь вы знали его, не так ли?
— Конечно. Он здесь работал.
— Не будем играть в прятки, леди Седжвик. Он был вашим мужем, ведь так?
Она немного помолчала, но не выказала ни волнения, ни удивления.
— А вы многое знаете, инспектор! — Она вздохнула и откинулась на спинку стула. — Я не видела его.., сколько же? Двадцать, нет, больше двадцати лет. И однажды выглянув из окна отеля, узнала его.
— А он узнал вас?
— Как ни удивительно, мы узнали друг друга. А вместе были всего лишь неделю. А потом нас нагнала моя семья, они дали ему денег и увезли меня домой. — Она вздохнула. — Я была совсем молоденькой, когда бежала с ним. Этакой дурочкой, с головой, набитой романтическими бреднями. Он казался мне героем, даже не знаю почему. Наверное, главным образом потому, что был прекрасным наездником. Он не знал, что такое страх. И был красив и забавен со своим ирландским юмором. Но это я надумала бежать с ним. Сомневаюсь, чтобы ему это могло прийти в голову! Я была сумасбродной, упрямой и к тому же страстно влюбленной. — Она покачала головой. — Но это продолжалось недолго. Одних суток хватило, чтобы я разочаровалась в нем. Он пил, был груб и необуздан. Когда примчались мои, и увезли меня, честное слово, я была рада. И с тех пор я не хотела ни видеть его, ни слышать о нем.
— Ваша семья знала, что вы с ним поженились?
— Нет.
— Вы это скрыли?
— Я не думала, что этот брак был настоящим.
— Как же это выяснилось?
— Мы поженились в Баллигауане, но, когда явилась моя семья, Микки сказал мне.» что брак наш фиктивный. Он и его дружки якобы это состряпали. В то время я поверила. То ли он хотел потом тянуть деньги, то ли испугался, что нарушил закон, женившись на несовершеннолетней, — не знаю. Но так или иначе, я ему тогда поверила.