Выпуск 1. Том 6
Шрифт:
– Что?
– Да, ведь сэр Чарлз актер. Его ведет актерская привычка. Прежде чем совершить убийство, надо его отрепетировать. Никаких подозрений возникнуть не может. Он ведь не получает никакой выгоды, кто бы из присутствующих ни умер. Кроме этого, как мы знаем, доказать, что он собирался отравить какое-либо определенное лицо, невозможно. Итак, друзья мои, генеральная репетиция проходит успешно. Мистер Беббингтон умирает, но никому и в голову не приходит, что это убийство. Сэр Чарлз вынужден сам наталкивать нас на мысль о преступлении, и он весьма доволен тем, что мы
Как вам известно, события развивались немного иначе. На обеде у сэра Бартоломью среди гостей был доктор, который сразу заподозрил отравление. Теперь сэру Чарлзу не остается ничего другого, как всячески подогревать интерес к смерти Беббингтона. Надо, чтобы все поверили, будто убийство сэра Бартоломью – естественное следствие той смерти. Надо, чтобы все задумались над вопросом – почему убит Стивен Беббингтон, а не доискивались, кому и зачем понадобилось устранять сэра Бартоломью.
Однако сэр Чарлз не учел необычайную наблюдательность и деловитость мисс Милрей. Во-первых, она знала, что ее хозяин любит иногда производить химические опыты в полуразрушенной башне в саду. Во-вторых, она заметила, что никотин, который она заказывала для опрыскивания роз, расходуется необъяснимо быстро. Когда мисс Милрей прочла в газете, что мистер Беббингтон отравлен никотином, она с ее острым умом сразу поняла, чем занимался у себя в лаборатории сэр Чарлз.
Он добывал из раствора для опрыскивания роз чистый алкалоид.
Мисс Милрей не знала, как ей поступить. Она с детства была знакома с мистером Беббингтоном, и в то же время глубоко и преданно любила своего неотразимо-обаятельного хозяина, любила так, как способна любить только дурнушка.
В конце концов она решается уничтожить приборы в лаборатории сэра Чарлза. Сам он столь уверен в своей безопасности, что и не помышляет об этом.
Итак, мисс Милрей отправляется в Корнуолл, я следую за ней.
Сэр Чарлз снова засмеялся.
Сейчас, более чем когда-либо, он выглядел настоящим аристократом. На лице его выражалась брезгливость, точно он увидел крысу.
– Значит, эти старые химические приборы и есть все ваши улики против меня? – с презрением спросил он.
– Нет, – возразил Пуаро. – Еще ваш паспорт, где указано, когда вы уехали из Англии и когда вернулись. И Глэдис Мэри Бидон, жена Чарлза Бидона, находящаяся в психиатрической лечебнице в графстве Харвертон.
До этой минуты Мими не проронила ни звука и сидела, не шелохнувшись, точно статуя. Но тут она встрепенулась. У нее вырвался негромкий вскрик, похожий скорее на стон.
Сэр Чарлз повернулся к ней – движения его были неторопливы и величественны.
– Мими, вы ведь не верите ни единому его слову, правда?
Сэр Чарлз с улыбкой простер к девушке руки.
И Мими медленно двинулась к нему, будто он ее гипнотизировал. Ее глаза, в которых застыла мучительная мольба, неотрывно смотрели на него. Сделав несколько неверных шагов, она вдруг опустила глаза, дрогнула, не
Внезапно она вскрикнула и упала на колени перед Пуаро.
– Это правда? Правда?
Пуаро движением, исполненным доброты и сочувствия и в то же время твердым, положил руки ей на плечи.
– Правда, мадемуазель.
В полной тишине слышались только рыдания Мими.
Сэр Чарлз будто сразу постарел.
Теперь у него было лицо старика, на котором пагубные страсти оставили свой след.
– Будь ты проклят! – хрипло сказал он. За всю свою долгую жизнь на сцене он не произнес реплики, в которой звучала бы такая неподдельная и такая бессильная злоба.
С этими словами сэр Чарлз повернулся и бросился вон из комнаты.
Мистер Саттертуэйт вскочил со стула, но Пуаро покачал головой, продолжая нежно гладить по волосам рыдающую Мими.
– Он сбежит! – кричал мистер Саттертуэйт.
– Нет, ему осталось одно – уйти. Медленно удалиться на глазах у публики или сразу исчезнуть со сцены.
В это время дверь бесшумно отворилась, и кто-то вошел. Это был Оливер Мендерс. Его лицо утратило столь привычное, презрительно-насмешливое выражение. Он побледнел, осунулся, и вид у него был несчастный.
– Посмотрите, мадемуазель, – мягко сказал Пуаро, наклоняясь к девушке. – Вот ваш друг. Он отвезет вас домой.
Мими поднялась с колен. Она молча смотрела на Оливера, точно не узнавая его, потом, споткнувшись, неуверенно сделала шаг к нему навстречу.
– Оливер… Отвези меня домой. О, пожалуйста, отвези меня поскорее домой.
Он обнял ее и повел к двери.
– Да, дорогая, пойдем. Пойдем.
Ноги у девушки подкашивались, она едва шла. Оливер и мистер Саттертуэйт с двух сторон поддерживали ее. У двери она, казалось, взяла себя в руки, выпрямилась и вскинула голову.
– Благодарю. Мне уже лучше.
Пуаро поманил Оливера Мендерса, и молодой человек вернулся в комнату.
– Будьте с ней как можно деликатнее, – сказал Пуаро.
– Еще бы, сэр! Она самое дорогое, что есть у меня на свете, вы это знаете. Любовь к ней причинила мне так много страданий, так меня ожесточила. Но теперь я стану другим. Я буду для нее надежной опорой. И может быть, когда-нибудь…
– Верю, так и будет, – сказал Пуаро. – По-моему, в ее сердце уже пробуждались нежные чувства к вам, но тут явился он и поразил ее воображение. Эти знаменитости, которым все поклоняются, как они опасны для юной девушки! В один прекрасный день Мими вас полюбит, и вы построите здание своего счастья на прочном фундаменте.
Оливер вышел из комнаты, и Пуаро проводил его ласковым взглядом.
Вскоре вернулся мистер Саттертуэйт.
– Мосье Пуаро, – сказал он, – вы самый удивительный человек, которого я когда-либо знал.
Пуаро напустил на себя скромный вид.
– Вздор, право, вздор. Трагедия в трех актах. И вот занавес падает.
– Извините меня… – нерешительно начал мистер Саттертуэйт.
– Наверное, хотите, чтобы я что-то вам объяснил?
– Да, мне хотелось бы знать…
– Пожалуйста, спрашивайте.