Выпуск 1. Том 7
Шрифт:
— Не унывайте, Пуаро, счастье вам улыбнется. Распечатывайте ваши письма. Кто знает, может быть, на горизонте маячит великое дело.
Пуаро улыбнулся и, взяв аккуратный ножичек для вскрытия конвертов, разрезал несколько из них, лежавших возле него на столе.
— Счет. Еще один счет. Это значит, что я становлюсь транжиром в мои преклонные годы. А это записка от Джэппа.
— Да? — Я навострил уши. Инспектор Скотланд-Ярда Джэпп неоднократно подключал нас к интересным делам.
— Он всего-навсего благодарит меня за небольшой совет по делу Абериствита, направивший его на
— А в каких выражениях он вас благодарит? — полюбопытствовал я, хорошо зная Джэппа.
— Он любезно пишет, что я еще парень что надо для своего возраста и что он был рад возможности подключить меня к этому делу.
Это было так типично для Джеппа, что я не удержался и улыбнулся. Пуаро продолжал спокойно читать корреспонденцию.
— Предложение прочитать лекцию нашим местным бойскаутам. Графиня Форфанок будет благодарна, если я посещу ее. Без сомнения, пропала еще одна комнатная собачка! И теперь последнее письмо… Ах!
Я насторожился, услышав это восклицание. Пуаро внимательно читал. Через минуту он швырнул листок мне.
— Это выходит за рамки обычного, мой друг. Прочтите сами.
Письмо было написано на бумаге иностранного образца, твердым, характерным почерком:
Вилла «Женевьева». Мерлинвиль-сю-Мер, Франция
Уважаемый сэр!
Я нуждаюсь в услугах детектива, но по причинам, которые сообщу позднее, не хочу обращаться официально в полицию. Я слышал о Вас от разных людей, и все говорили, что Вы не только безусловно талантливый человек, но и умеете хранить секреты. Я не хочу доверять подробности дела почте, но из-за тайны, которую знаю, моя жизнь каждый день подвергается смертельной опасности. Убежден, что опасность серьезна, и поэтому умоляю не терять времени и переправиться во Францию. Я пошлю автомобиль в Кале, как только Вы протелеграфируете о прибытии. Буду крайне обязан, если Вы откажетесь от всех дел, которые сейчас ведете, и посвятите себя полностью моим интересам. Готов заплатить любую необходимую сумму за Ваши услуги. Я буду в них нуждаться в течение значительного отрезка времени, поскольку, быть может, Вам придется поехать в Сантьяго, где я жил несколько лет. Повторяю, я готов заплатить любую сумму, которую Вы назовете.
Заверяю Вас еще раз, что вопрос не терпит отлагательства.
Уважающий Вас
П. Т. Рено
Ниже подписи была поспешно нацарапана почти неразборчивая фраза: «Бога ради, приезжайте!»
Я вернул письмо Пуаро, сердце мое забились сильнее.
— Наконец-то! — воскликнул я. — Здесь есть что-то явно необыкновенное.
— Да, в самом деле, — произнес Пуаро монотонно.
— Вы, конечно, поедете, — продолжал я.
Пуаро кивнул, глубоко задумавшись. Наконец, он очнулся и взглянул на часы. Его лицо было очень серьезным.
— Заметьте, мой друг, мы не можем терять времени. Континентальный экспресс отходит от станции Виктория в 11 часов. Но не волнуйтесь. Мы еще можем уделить десять минут на совещание. Вы поедете со мной, не правда ли?
— Хотел бы…
— Вы же сами говорили, что не потребуетесь шефу еще несколько недель.
— О, в этом полный порядок. Меня расхолаживают намеки мистера Рено, что это личное дело.
— Не торопитесь с выводами. Кстати, его имя мне кажется знакомым.
— Есть известный южноамериканский миллионер. Его фамилия Рено, хотя, я думаю, что он англичанин. Я не знаю только, одно ли это лицо.
— Не исключено, что это именно он, если учесть упоминание Сантьяго. Сантьяго находится в Чили, а Чили — в Южной Америке. Ах, мы продвигаемся вперед отлично.
— Бог мой, Пуаро, — сказал я с возрастающим волнением, — здесь пахнет большими деньгами. Если нам повезет, мы сделаем себе состояние!
— Не стоит быть таким оптимистом, мой друг. Богатый человек не так легко расстается со своими деньгами. Я видел однажды, как известный миллионер выгнал из трамвая всех пассажиров, чтобы найти оброненные им полпенса.
Я кивнул в знак согласия.
— Во всяком случае, — продолжал Пуаро, — здесь меня привлекают не деньги. Приятно иметь карт-бланш для ведения расследования, ну и неплохо быть уверенными, что мы не теряем времени даром. Но меня заинтересовало нечто странное в этом деле. Вы заметили постскриптум? Какое он произвел на вас впечатление?
Подумав, я ответил:
— Ясно, что он писал, пытаясь сдерживаться, но под конец не выдержал и под влиянием чувств нацарапал эти четыре отчаянных слова.
Пуаро отрицательно покачал головой.
— Вы ошибаетесь. Разве вы не видите, что в то время как подпись сделана черными чернилами, постскриптум — совсем бледными?
— Ну и что? — спросил я с удивлением.
— Боже, друг мой, пошевелите немножко мозгами! Разве не очевидно? Мистер Рено написал письмо, не промокая его, и тщательно перечитал содержание. Затем не под влиянием мгновенного чувства, а намеренно добавил эти последние слова и промокнул их.
— Но зачем он их написал?
— Черт возьми! Да затем, чтобы это произвело на меня такое же впечатление, какое произвело на вас.
— Не понимаю…
— Короче говоря, чтобы заручиться моим приездом! Он перечитал письмо и остался им недоволен. Оно недостаточно сильно написано!
Пуаро помолчал и затем добавил мягко, при этом его глаза засветились зеленым светом, что всегда говорило о душевном беспокойстве.
— Итак, мой друг, поскольку постскриптум был добавлен не под влиянием мгновенного чувства, а сознательно и хладнокровно, безотлагательность этого дела совершенно очевидна и мы должны приехать к Рено как можно скорее.
— Мерлинвиль, — прошептал я задумчиво. — Мне кажется, я слышал о нем.
Пуаро кивнул.
— Это тихое местечко, но шикарное! Оно находится приблизительно на полдороги между Болоньей и Кале. Ездить туда модно. Богатые англичане, ищущие тишину, любят его. У мистера Рено есть в Англии дом, я полагаю.
— Да, в Ратланд Гейтс, насколько я помню. А также большое поместье в сельской местности, где-то в Гертфордшире. Но я, право, знаю о Рено очень мало: он почти не занимается общественными делами. Я думаю, что у него в Сити крупные капиталовложения и что он провел большую часть своей жизни в Чили и Аргентине.