Выпуск 1. Том 7
Шрифт:
Наконец они вышли в холл.
— Это кабинет? — спросил Пуаро, кивнув в сторону двери, обитой кожей.
— Да, вы хотели бы осмотреть его? — спросил комиссар, распахивая дверь и входя. Все последовали за ним.
Комната, которую Рено выбрал для своих нужд, была мала, но обставлена с большим вкусом и комфортом. Удобный письменный стол с многочисленными отделениями для бумаг размещался напротив двери у окна. Два больших, обитых кожей кресла были повернуты к камину, между ними стоял маленький круглый столик, заваленный последними выпусками книг и журналов. Полки с книгами
Пуаро постоял немного, затем сделал шаг вперед, провел слегка ладонью по спинкам кожаных кресел, взял журнал со столика и осторожно провел пальцем по поверхности дубового буфета. Его лицо выразило полное одобрение.
— Никакой пыли? — спросил я, улыбаясь.
— Ни единой пылинки, мой друг! Но на этот раз, возможно, к сожалению!
Его острый, подобный птичьему, взгляд перебегал с предмета на предмет.
— Ах! — произнес он внезапно с облегчением в голосе. — Коврик перед камином сдвинут в сторону. — Пуаро наклонился, чтобы поправить его.
Внезапно с его губ сорвалось восклицание, и он выпрямился, держа в руке небольшой клочок бумаги.
— Во Франции, так… э, как и в Англии, — заметил он, — прислуга забывает подметать под коврами.
Бекс взял у него из рук находку, а я подошел поближе, чтобы рассмотреть ее.
— Вы узнаете это, а, Гастингс?
Я отрицательно покачал головой. И все же этот характерный розовый цвет бумаги показался мне знакомым. Сообразительность комиссара была быстрее моей.
— Обрывок чека, — воскликнул он.
Обрывок был приблизительно в два квадратных дюйма, и на нем чернилами было написано слово «Дювин».
— Отлично, — сказал Бекс. — Этот чек был выписан на имя Дювина или подписан им.
— Впервые, если я не ошибаюсь, — сказал Пуаро, — мы видим почерк месье Рено.
Это было тут же проверено путем сравнения с памятным завещанием, взятым с письменного стола.
— Боже мой, — прошептал комиссар с убитым видом, я в самом деле не могу себе представить, как я проглядел этот злополучный чек.
Пуаро рассмеялся.
— Отсюда мораль, — всегда заглядывай под коврики! Мой друг Гастингс, находящийся здесь, скажет вам, что видеть любой предмет, стоящий криво, для меня сущая пытка! Как только я увидел, что коврик перед камином лежит криво, я сказал себе: «Стоп!» Он зацепился за ножку кресла, когда его отодвигали. Возможно, под ним что-нибудь есть, что проглядела старенькая Франсуаза.
— Франсуаза?
— Или Дениза, или Леони. Та из них, которая убирала эту комнату. Поскольку здесь совершенно нет пыли, комнату, очевидно, убрали сегодня утром. Я могу восстановить происшедшее следующим образом. Возможно, вчера вечером месье Рено выписал чек на имя некоего Дювина. Впоследствии этот чек был разорван и клочки его разбросаны по полу. Сегодня утром…
Тут Бекс раздраженно прервал его, дернув за шнур звонка.
Франсуаза тотчас явилась на зов. Да, на полу было очень много обрывков бумаги. Что она с ними сделала? Бросила их в печку, конечно! Что же еще?
Жестом, выражающим
— Мужайтесь! — вскричал Пуаро, похлопывая его по спине. — Без сомнения, мадам Рено сможет рассказать нам все, касающееся таинственной личности по имени Дювин.
Лицо комиссара просветлело.
— Это верно. Давайте продолжим.
Когда мы собирались покинуть комнату, Пуаро произнес улыбаясь:
— Мне кажется, месье Рено здесь принимал свою гостью вчера вечером.
— Как вы догадались? — спросил комиссар, насторожившись.
— А вот по этому. И Пуаро поднял двумя пальцами со спинки кожаного кресла длинный черный женский волос.
Мы вышли через заднюю дверь и направились к небольшому сарайчику, прилегавшему к стене дома. Комиссар достал из кармана ключ и отпер сарай.
— Тело находится здесь. Мы его перенесли с места преступления как раз перед вашим приездом, как только фотографы закончили свою работу.
Он открыл дверь, и мы вошли внутрь. Убитый лежал на земле, — покрытый простыней. Комиссар Бекс быстрым жестом сдернул простыню. Рено оказался человеком среднего роста, сухощавым и хилым, судя по фигуре. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, его темные волосы обильно расцвечивала седина. Он был гладко выбрит, с длинным, тонким, похожим на клюв птицы, носом и довольно близко расположенными глазами. Кожа казалась бронзовой от загара, как у всех людей, проведших большую часть жизни под небом тропиков. Губы приоткрылись, и виднелись сжатые зубы. Выражение крайнего изумления и ужаса застыло на посиневшем лице.
— По его лицу видно, что удар в спину нанесли неожиданно, — заметил Пуаро.
Очень осторожно он перевернул мертвеца спиной кверху. Там между лопаток на светло-сером плаще проступило темное круглое пятно. В середине его ткань была прорезана. Пуаро внимательно исследовал тело.
— А где вы обнаружили оружие, которым совершено преступление?
— Оно было оставлено в ране.
Комиссар снял с полки большой стеклянный кувшин. В нем находился предмет, более похожий на нож для разрезания бумаги, чем на что-либо еще. Я рассмотрел черную ручку и узкое блестящее лезвие. Нож весь был не длиннее десяти дюймов. Пуаро осторожно попробовал острие ножа кончиком пальца.
— Ах, черт возьми! Какое острое! Премилое, простое орудие убийства!
— К несчастью, мы не нашли на нем никаких следов отпечатков пальцев, — заметил Бекс с сожалением. — Должно быть, убийца орудовал в перчатках.
— Конечно, в перчатках, — сказал Пуаро презрительно. — Даже в Сантьяго преступники достаточно осведомлены на этот счет. Все равно меня очень интересует тот факт, что вы не нашли отпечатков пальцев. Ведь это же так просто оставить отпечатки пальцев не убийцы, а кого-нибудь другого! И сделать полицию счастливой! — Он покачал головой. — У меня есть большие опасения, что наш преступник или не профессионал, или у него было мало времени. Ну, мы посмотрим.