Выпусти бурю
Шрифт:
Сейя и Раум переглянулись.
— Пока мы не догнали Эша, — сказала Сейя, — мы хотим узнать… как он?
— Как… Эш? — повторила Пайпер. — В порядке.
Они снова переглянулись.
— Он похож на себя? — спросил Лир.
Она нахмурилась.
— Он немного изменился после Тенрю, но… куда вы клоните?
— Он хочет напасть на Асфодель, — сказал Раум. — Мы не знали, его это идея или дракона.
— О, — она старалась не обижаться за Эша, другие не знали всего. Они еще не говорили с Эшем. — У Тенрю есть свои причины, но это план Эша. И он прав, это наш единственный
Лир кивнул, напряжение в плечах Сейи ослабло. Раум долго смотрел на Пайпер — не убежденный? — а потом отошел и повел их по коридору. Взглянув на двух других, она пошла. Каменные коридоры извивались, превращаясь в бесконечный лабиринт, который прерывали проемы со шторами или деревянными раздвижными дверями. Пайпер не улавливала логики в коридорах. Как они различали путь?
— Это хитрый лабиринт, — Сейя заметила ее смятение. — Чтобы замедлить нарушителей.
— О, — она снова огляделась. — Древний город, где побывали мы с Эшем, был не таким. Балконы были на горах, и никаких лабиринтов.
Сейя пожала плечами.
— Этот город на границе территории Таротов, так что он сильно защищен. Может, они не думали, что тому городу нужна такая защита.
Зря, ведь драконианов там убила армия Аида. Пайпер была удивлена, что драконианы жили в глубине горы: они терпеть не могли замкнутые пространства. Хорошо, что коридоры и комнаты были просторными.
Раум повернул за угол — откуда он так хорошо знал путь? — и прошел в большую открытую комнату. На стенах и колоннах были узоры, как в другом городе драконианов, но стол и стулья в центре были простыми, из грубо обработанного дерева. Эш уже стоял перед столом, Цви сидела на его плече. Десяток драконианов постарше стояли на другой стороне, низкие стулья остались незамеченными.
Элиада стояла впереди группы, смотрела на Эша пронзающими голубыми глазами.
Эш стоял, не дрогнув от их взглядов, одна рука сжимала рукоять меча на его бедре. Пайпер подошла с остальными, окинула его взглядом, и ее сердце подпрыгнуло от желания. Он был прекрасным, загадочным, ужасающим. Он стоял перед старейшинами, и хотя они должны быть лидерами, его аура уверенности и власти была заметной сразу. Его серые глаза сияли синими искрами, требовали всех, на кого он смотрел, признать его власть. Чувство шептало в воздухе, давило на них — сила шипела в воздухе, как перед бурей.
Она запнулась. Пайпер ощущала такую силу под взглядом другого деймона. По сравнению с Самаэлом, аура власти Эша была мягкой, но все же была. Сила военачальника. Его по праву рождения. Понимали старейшины или нет, но Эш будет их правителем.
Элиада уперлась ладонями в стол, глядя на Эша.
— Мы обсудили твое предложение. Наше решение такое: мы не пойдем воевать с Асфоделью.
Желудок Пайпер сжался, и она не знала, какая эмоция была сильнее.
— Нападение на сердце семьи Аида, на их защищенную столицу и бараки — слишком большой риск, даже с великой силой дракона. Нас слишком мало, и наши воины слишком ценные. Даже если мы победим — во что мы не верим — мы потеряем слишком много воинов, будем беззащитны во время контратаки. И месть Аида будет яростнее, чем нападения до этого. Нас истребят полностью. Если отступить, есть шанс выжить. Если нападем на Асфодель, мы погибнем.
Элиада затихла, Эш просто смотрел на нее. Осуждал. Старейшины почти дрожали, и он, наконец, заговорил.
— Вы правы, — его тихий голос заполнил комнату. — Риск высок. Ставки против нас. Враг силен. Но вы ошибаетесь, что выживете, если отступите. Нет. Отступление довершит смерть нашей касты, что началась с гибели Ниртарота. Наша сила угаснет быстрее, чем наше количество. Вы потеряли волю к сражениям. Вы потеряли сущность того, кто мы.
Синева в его глазах стала ярче.
— Вы боитесь биться ради спасения, но ваши воины — нет. Они видели победу в той долине. Они видели силу. Они видели, какими мы были, какими можем быть. Вы можете скрываться и увядать — хотя Аид добьет вас раньше — но я — нет. И когда мы с Тенрю позовем ваших воинов в бой, они пойдут.
Элиада побелела.
— Они выберут сражение, — сказал Эш. — Они отвоюют свободу или умрут, сражаясь.
— Наши воины не бросят семьи, чтобы идти за тобой к смерти, — хрипло сказала Элиада. — Они не последуют за тобой.
— Когда мы с Тенрю отправимся в Асфодель, — сказал он, — они выберут сражение со мной ради своих семей, а не жалко прятаться. Вы можете вести воинов организованно со мной, а можете встать в стороне. Вам выбирать.
Тишина в комнате удушала. Элиада переглянулась со старейшинами и судорожно вдохнула.
— Ты не оставил выбора, Аштарот, — резкий выдох. — Мы пойдем воевать.
Пайпер стояла в стороне с Лиром и Сейей, глядя, как старейшины садятся за стол, а Эш и Раум устраиваются напротив. Они обсудили приготовления, Эш поделился собранной в Асфодели информацией.
Глядя на старейшин и Эша, Пайпер ощущала, как смесь страха и печали сдавливают ее грудь. Она подозревала это, когда он говорил о помощи драконианам, но теперь это стало ясно. Она это видела.
Их пути разделялись.
После атаки Тенрю он сбросил шкуру бывшего раба Аида. Он хотел помочь драконианам, но не только это. Он собирался занять место лидера, что было его по праву. И вместе с Тенрю он пойдет по дороге, что приведет его туда, куда ей не пройти.
Она сжала ладони перед собой, надеясь, что никто не заметил ее дрожь. Пайпер теряла его. Уже. Тенрю был виноват, но лишь как катализатор. Она была уверена, что инстинкты и честь Эша привели бы его к этой дороге, к этому месту, но не так скоро. Может, у них было бы больше времени вместе, а потом их пути разделились бы.
Но их пути разделятся. Разве она, надземный чеймон, могла быть тут? Она пойдет за Эшем, как груз? Будет плестись за ним, пока он будет шагать по дорогам к величию? Она пошла бы. Если они выживут после войны с Аидом. Эшу было суждено величие. Не ей.
Пайпер прикусила нижнюю губу, подавляя эмоции, пока они не вышли из-под контроля. По дню за раз. Это она себе обещала. Их последний день еще не наступил.
Эш отодвинул стул, отвлек ее от эмоционального боя с собой. Он взглянул на нее, нахмурился, уловив ее расстройство, но переключился на Лира. Он кивком позвал его за собой.