Вырай. Триединство
Шрифт:
Марина слегка пошевелила плечами. Более выраженного движения не получилось.
– Значит, у людей отбираешь, как вампир, – сделал внезапный вывод «учёный». – У-у-у, больше всего ненавижу именно таких, как ты. Простой человек для вас, как блоха. Сволочи.
Услышав в голосе не праведное возмущение, а зависть, ведьма промолчала. Сволочь так сволочь. Откровенничать с врагами она не собиралась.
Коротышка не сказал ничего. Он просто наложил жгут на плечо Марины и ввёл в вену толстую иглу капельницы. Кровь
– Марк, сколько писать? – спросил Шерман, усаживаясь за компьютер.
– Ну, она выглядит вполне здоровой, признаков недоедания нет, кожа, волосы, зубы – всё в отличном состоянии, а значит, выдержит миллилитров восемьсот в первый раз, особенно, если скорость установим минимальную, – ответил коротышка. – А потом уже будем работать по стандартной схеме.
Кровь постепенно покидала тело, Марина погружалась в ленивую дремоту, которая сопровождалась звоном в ушах и тошнотой, а «учёные» занялись другими делами.
Коротышка грел над спиртовкой колбу. Шерман держал в руках часы и каждые двадцать секунд с помощью пипетки добавлял в колбу тёмную жидкость. В какой-то момент он сменил позу, и Марина смогла увидеть, что жидкость он набирает из пластикового мешка, такого же, как и тот, который сейчас наполнялся её кровью. Минуты через три содержимое колбы вспыхнуло кислотно-зелёным цветом, и коротышка спешно загасил огонёк. Шерман шагнул в полумрак у стены, вытащил из шкафа со стеклянными дверцами металлическую литровую ёмкость, поставил её перед коллегой и деловито спросил:
– Чей материал сегодня?
– Ты что, протокол не читал? Мистер Френдли для кого его пишет каждое утро?
– Для любителей лизать задницы, то есть, для тебя.
– Заткнись. А то подам жалобу, тебя быстро с острова выкинут. За некомпетентность.
– Да ладно, чего ты, – ощутимо испугался щуплый. – Я пошутил. А в протокол не посмотрел, ну, потому что…
– Что? Что сегодня опять работы не будет? Давай быстро, а то препарат остынет. Неси голосовые связки банши. Уж сколько раз предлагал заранее всё необходимое готовить, а не бегать потом по кабинету…
– Так связок не осталось почти! – перебил Шерман. – Лучше бы чешую сирен или уши фейри взяли, их девать некуда!
– Мистер Френдли ясно написал. Голосовые связки банши.
Щуплый пожал плечами, и снова пошёл к стене, на этот раз к холодильнику. Коротышка вылил содержимое колбы в металлическую ёмкость, секундой позже в неё отправились маленькие сморщенные ошмётки плоти, белый порошок и вода. Шерман унёс смесь куда-то за голову Марины, поэтому она не смогла узнать, что там металлически скрежетнуло.
– На пятьдесят три градуса выстави. И давление две атмосферы.
– Время?
– На тридцать минут, – пожал плечами коротышка.
Последняя фраза прозвучала глухо. Дальнейшие слова
Глава 7
Марина понятия не имела, как попала в тюремную камеру, потому что пришла в себя только сейчас, лёжа на узкой и жёсткой кровати, почти лавке. Больше всего удивил тонкий плед – кто-то заботливо её укутал, подложив один из уголков покрывала под голову. Стиснув зубы, она медленно села, пытаясь унять тошноту и головокружение, и стала рассматривать свою темницу.
Камера оказалась совсем маленькой, метра три в длину и два в ширину. Под потолком тускло светила лампочка. Три стены были окрашены зелёной краской, четвёртая пряталась за шторой. В дальнем от кровати углу стояло ведро, накрытое крышкой, над ним висела перевёрнутая пластиковая бутылка, заполненная мутной водой – что-то вроде умывальника и унитаза. В изголовье лавки лежал безразмерный балахон – небрежно сшитый, длинный, тёмно-синий, из дешёвой, неприятной на ощупь синтетики. Марина торопливо оделась и почувствовала себя чуть уверенней.
Возле «кровати» на невысоком табурете она увидела ещё одну бутылку с чуть более чистой водой, пластиковый стаканчик, два засаленных журнала комиксов и очень старую потрёпанную Библию. Эта неуместная забота о досуге выглядела форменным издевательством, и из глаз пленницы брызнули слёзы.
Но поплакать всласть не вышло. Едва ведьма первый раз шмыгнула носом, из-за шторы донёсся встревоженный мужской голос:
– Девушка! Вы там как?
– Да тише ты, пусть в себя сначала придёт.
Говорили на русском. Судя по тембру, второй голос с одинаковым успехом мог принадлежать как мужчине, так и женщине. Рефлекторно всхлипнув ещё раз и утерев слёзы, Марина прислушалась.
– Людские самки, если их не остановить, могут рыдать до второго конца света. Так что поддерживаю экзорциста в попытке наладить контакт. – Голос третьего сочился презрением.
– Я просто счастлив, что такой урод, как ты, меня поддержал, – сказал первый. – Что бы я без тебя делал?
– Попросил бы без оскорблений. Хотя чего ещё можно ожидать от плебея.
– Дорогая, не обращайте на них внимания, – заявил второй, бесполый, – они ненавидят друг друга. Вы там осматривайтесь, сколько хотите, мы не торопим. Можете вообще шторку не открывать, если смущаетесь.
– Вот я дурак, на русском с ней заговорил. Сейчас на английском…
– Егор Анатольевич, нас-то с сэром Грэгори она прекрасно понимает, хоть американка она, хоть француженка, хоть эскимоска. Просто испугалась. Не торопите.
За шторкой воцарилось молчание. Марина отметила про себя, что человеком в этой невидимой пока троице, скорее всего, является только один, и он откуда-то с русскоязычной территории.