Выше Бога не буду
Шрифт:
Теперь я сидел в своей резиновой лодке и плыл по реке, было раннее утро. Шипение тонометра отвлекло меня от мыслей.
– Да, действительно, – улыбнулся доктор, – космонавт. 110 на 70.
– Вот и отлично, – сказал я и пошел по своим делам.
Я начал искать литературу о способностях людей в экстремальной ситуации. То там, то здесь я находил примеры. Женщина подняла громадную бетонную плиту, освобождая своего ребенка. Человек без всякой подготовки смог преодолеть все лабиринты отсеков корабля и выйти на поверхность спустя 10 минут после кораблекрушения, и при этом он никогда ранее не тренировался в остановке дыхания. Однажды я наткнулся на такой феномен: человек без помощи рук удерживает на груди многокилограммовый лист металла. Тоже мне удивил! Моя мама и сейчас, в преклонном возрасте, может делать то же самое. Вот это я точно не считал за что-то особенное. В школе я спокойно приклеивал к руке все металлическое, а позже эта способность стала у меня еще
59
Прошла зима, и, как всегда, с апреля я продолжил строительство дома. Задача была простая: нужно было достроить фронтоны, установить стропила и к осени закончить крышу. Для такой ответственной работы я нанял бригаду строителей, и сам все свободное время проводил там. Мне хотелось, чтобы все было идеальным, чтобы дом был красивым, и я никак не мог оставить работу без контроля. В один из дней были выведены четыре фронтона – треугольники по торцам здания, с круглыми окнами в их центре. Высота треугольников составляла примерно четыре с половиной метра с основанием в десять метров. Фронтоны были выложены толщиной с кирпич. Осталось положить всего лишь несколько кирпичей, чтобы закончить каменные работы и приступить к монтажу. Мы работали на высоте десяти метров. В течение всего дня был ветерок, заметный, но не сильный. Он кончился внезапно, как будто выключили вентилятор. И стало необычно тихо. Я поднял голову, осмотрелся. На западе горизонт был бурым.
– Все бегом вниз, сейчас начнется!
Строители не поняли:
– Что начнется?
– Бегом!!!
Иногда армейский опыт позволяет управлять людьми, к тому же и строители его имели. Все, пока еще ничего не понимая, кинулись вниз. Надвигалась песчаная буря. Такие катаклизмы периодически случались и случаются после того, как в соседнем Казахстане распахали целину на миллионах гектаров. Ураганный ветер поднимает огромную массу земли со вспаханных весенних полей, и вся эта масса летит со скоростью сто двадцать километров в час, сметая на своем пути все препятствия и обрабатывая, как наждачным инструментом, все, что можно.
Буря надвигалась стремительно, и я понимал, что фронтоны мои сейчас повалятся, так как раствор еще не схватился. Да даже если и схватился – парусность большая, они не связаны между собой, и сдуть их может ветер и меньшей силы. Я лихорадочно стал вспоминать, что там говорила бабушка по поводу ветра, как остановить, что делать. Кроме стихов Пушкина, в голове ничего не было. «Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч…» Ох, как жалко работу и время, да еще кирпича совсем впритык, я ж все до последнего рассчитал. Не рассчитал только вот эту бурю. Мама утром говорила: будет ветер, сильный. Да, точно, говорила. Рыжик купался в песке и несколько раз подряд перевернулся. Маму надо слушать. Так. Что делать? Град… если град надо бросать кочергу! Кочерги нет. Кроме щебенки и кирпича, под рукой у меня ничего. Полведра раствора. Строители пулей сбежали и оставили и инструмент, и раствор. Я взял это ведро и сколько было сил бросил его в сторону надвигающегося ветра.
И началось. Я успел только сбежать вниз и наблюдал, как с соседнего дома ветер поднял огромную крышу вместе со стропилами, перенес ее метров на двадцать и бросил оземь. Трансформаторная будка, стоящая на двух фундаментных блоках, сползла и завалилась на бок. Порыв был такой силы, что в воздух взлетело все, что могло. Бочка-двухсотка, полная воды, опрокинулась, как будто пустое пластмассовое ведро. Все стихло так же стремительно, как и началось. Я отошел от дома, посмотрел вверх: фронтоны мои стояли как ни в чем не бывало. Ребята-строители тоже задрали головы и удивлялись: стоят. Стоят, как огромные паруса, и ветер их не истрепал. Строители уже было решили, что все придется делать заново. Они знали, что кирпича у меня поштучно и ожидали, что теперь будет возможность еще раз подзаработать. Они не были такими уж алчными и действительно хорошо работали, но, как говорится, больше работы – больше денег. Но работы не было – фронтоны стояли, как будто урагана и не бывало. Один парень, который наблюдал за мной, когда я скидывал ведро с раствором, сказал: «Зря ты ведро-то сбросил, ничего бы не случилось. Видишь, все стоит. А так, придется опять маленький замес сделать, да и ведро всмятку». Нет, не зря я это ведро кинул в пасть буре.
Иногда природе надо дать что-то малое, чтобы она не взяла большего. Это я точно знал! Это понимание пришло моментально. Когда осматривался, я уже знал, что что-то надо сделать, а вот потом все произошло автоматически.
Вечером я размышлял о жертве. О традициях жертвоприношения. Эти традиции сильны в любой религии и в любом народе. Я встречал их и продолжаю встречать. Ни одна традиция не имеет необоснованного появления. Да, в процессе жизни она обрастает легендами, домыслами, фантазиями и специально введенными искажениями в угоду политического момента. Но изначально в традициях – только тысячелетние наблюдения и применение их на практике. То же самое относиться и к жертвоприношению. По сути, любая медицинская прививка – тоже есть жертва, только жертва научно доказанная. Человек переносит болезнь в легкой форме и приобретает иммунитет, в некоторых случаях – пожизненный. Это самая натуральная жертва. Природа получает свое, человек свое – и все довольны. Так, вероятно, случилось и в этот раз. Я отдал ведро с раствором – железо и камень, и этого было достаточно, чтобы оставить мне мою крышу. Моя крыша устояла! Я вспоминал и вспоминал свое ощущение. Мне важно было его вспомнить: какая эмоция, о чем я думал в этот момент, почему именно так, а не иначе. Зацепиться было не за что. В основе было только одно не проверенное мной знание: когда идет град – надо бросить кочергу. Не пробовал, не знаю, работает или нет. Пойдет град – брошу.
60
Я все время наблюдал за природой, мне с детства было интересно знать три вещи: место моего положения на поверхности земли, погоду и все, что с ней связано, и оперативную информацию. Карта, компас, бинокль, термометр и радио – эти предметы были всегда рядом со мной. Это был комплект любопытного человека. Как мне в те годы не хватало Интернета! Сейчас в моем телефоне есть все: навигатор, компас, бинокль, термометр, барометр, альтиметр, уровень, счетчик шагов, карта звездного неба, фотоаппарат, видеокамера, даже измеритель уровня шума в децибелах. И есть Интернет – величайшее изобретение человеческого гения. Я в принципе знал, что так и случится в будущем, что придет время – и телевизоры будут плоскими, что телефонная связь будет привычной вещью, и всем этим я буду успешно пользоваться. Так все и произошло, но у меня по-прежнему есть самые обычные, проверенные временем вещи. Карта, компас, бинокль, термометр и радио. Все это лежит в моей машине, и я никогда не отправляюсь в путешествие без этих предметов, не смотря на то, что и заряженный телефон всегда со мной.
Мы сидели с бабушкой дома. Шел дождь. Мелкий и нудный, он не прекращался уже неделю.
– Бабушка, останови дождь, каникулы проходят, а тут льет и льет.
– Это у тебя каникулы, а другим этот дождь в радость. Пусть льет, урожай будет хороший. К тому же дождь скоро сам кончится. Завтра уже четверг.
Мы пили чай и смотрели телевизор. «Клуб кинопутешествий». Одна из моих любимых телепередач. Я смотрел и думал: когда-нибудь я поеду и все увижу сам, надо только моряком стать. Раздался оглушительный взрыв. Телевизор погас, вырубило свет. Молния попала в столб. Столб стоял на границе участков, он был частью забора, он рос из забора, и молния попадала в него уже не первый раз. Он даже как-то вспыхнул, и столб поменяли. Теперь он опять стал мишенью.
– Интересно, почему молния все время бьет в одно место?
– Не знаю, сказала бабушка, наверное, там что-то есть в земле, что-то притягивает. Но его лучше не убирать, бьет и пусть себе бьет. Иногда даже полезно.
– Что полезно? Кому полезно? Огороду? Земле? Столбу?
– Нет, нам, людям полезно. Особенно если у кого спина болит. Вот как сверкнет молния, жди гром, и пока гремит, кувыркайся.
– И что, помогает?
– Да, помогает. И мне помогает, и всем помогает.
– Странно, а почему?
– Я не знаю, это мне еще в детстве кто-то сказал.
Я слушал бабушку и запоминал. Я не расспрашивал о механизмах – не знаешь, ну ладно, сам попробую разобраться. Когда я учился в медицинском училище, как-то проходя практику у невропатолога, сказал пациенту:
– Вам надо бы в грозу покувыркаться.
Пациент вытаращил на меня глаза:
– Зачем?
– Чтобы спина не болела.
Пациент не стал крутить пальцем у виска, но лицо выражало все, что он обо мне подумал в этот момент. Доктор, который вел практику, выписал ему болеутоляющие, а мне после приема сказал: «Шутить можно не с каждым больным». Какие тут шутки, подумал я. Своего желания испытать метод бабушки на практике я не оставил. Моя спина не болела – для экспериментов на себе я был не пригоден, и я стал ждать еще какой-нибудь случай. Он представился довольно скоро. На прием пришел учитель физкультуры. На уроке он что-то показывал ученикам и сорвал спину. Доктор сказал, что ничего страшного, диски на месте, протрузий нет, но есть небольшая отечность – она, собственно, и дает болевой синдром. Выписал больничный, выдал рецепт и направление в физиотерапевтическое отделение. Это был наш последний в тот день пациент. Ему с трудом давались движения, и пока он медленно брел в сторону автобусной остановки, я успел заполнить дневник практики, переодеться и догнать физрука. Я помог ему подняться на заднюю площадку автобуса. Ему было тяжело. Он кряхтел на каждой кочке.