Выше неба. Где-то за облаками.

Гребенникова Надежда Владимировна

Я обхватила Рика руками и развернула его к свету, теперь я нахожусь в тени и у меня больше шансов, что он ничего не заметит на моём запястье.

Мы лежим прикрытые лёгким одеялом. Рик спит, а я любуюсь им. Пытаюсь запомнить все черты его лица, ведь это наша первая и последняя связь. В голове всплыли приятные ощущения, которые я испытывала несколько часов назад. Сперва мне было очень больно, изнасилование и выкидыш сделали своё дело, но потом приятная дрожь и тепло тела любимого парня унесли всю боль и плохие воспоминания…жаль, что не навсегда.

Поцеловав Рика, я поднялась, нашла свою одежду, разбросанную по всему домику, оделась, последний раз взглянула на парня. Моё сердце больно сжалось. Я вновь причиню ему боль. Сначала занялась с ним любовь, затем сбежала, ничего не объяснив, и прекратила всякое общение.

– Стерва. – Вырвался у меня шёпот.

Мне так хочется разбудить его, укутаться в объятиях, попросить прошения, рассказать всё, что происходит и уже никогда не отпускать…но я не могу и это убивает. «Прости. Прости. Прости» кричу я, но с моих губ не срывается ни малейшего звука.

Тихо приоткрыв дверь, она всё же скрипнула, я выбралась на свежий воздух. Сад не очень большой и здесь невероятно приятно находиться. Может мне сбежать и поселиться в каком-нибудь лесу. НЕТ. Не могу. Уже почти стемнело, светлячки выбрались из своих домиков и теперь огоньками светятся повсюду.

Я закрыла глаза и представила, что нахожусь в другом месте, где всё хорошо мы с Риком вместе, его семья счастлива и в безопасности. У меня нет родителей. Я свободна. К реальности меня вернуло уханье совы, увидеть её я не могу, она словно вестник, напоминавший мне кто я на самом деле.

Когда я вернулась домой, меня встретил разъяренный вопль Жаклин.

– Где ты была так долго? Торенс весь телефон оборвал.

– Я исполняла твой приказ. – С вызовом ответила я.

Её брови дёрнулись вверх, губы расползлись в улыбке, как у Чеширского кота. Меня затошнило.

– Хорошо. Хорошо. Позвони Торенсу и скажи, что уезжала к бабушке на пару дней и забыла телефон. – Прощебетала Жаклин, указывая мне на лестницу.

Не дожидаясь, когда я пойду исполнять её приказ, она отправилась в винный погреб. Строит из себя аристократическую даму и многие верят в её успешное исполнение роли. Только я знаю, кто на самом деле моя мать. Лживая, бессердечная, эгоистичная и жадная до богатства тварь. Знаю так нельзя говорить, особенно о собственной матери, но она мне уже доказала, что мы чужие друг другу люди.

– Привет Торенс. – Как можно веселее и наиграннее поприветствовала я его.

– Привет. Я звонил тебе много раз, но трубку взяла твоя мама и сказала, что ты уехала к бабушке на пару дней.

Слово в слово.

Я подавила смешок. У меня нет бабушек ни с одной стороны.

– Да прости, я становлюсь всё рассеяние. Наверное, сказывается беременность. – Сказала я будничным тоном и присела на край кровати. В трубки послышался вздох облегчения.

– Извини, я немного устала после приезда, сразу позвонила тебе и ещё не отдыхала…

– Да-да, конечно, отдыхай. Созвонимся попозже.

Я нажала отбой и швырнула телефон на кровать. Он беззвучно коснулся поверхности, подпрыгнул и замер. Прорычав, я плюхнулась на постель и, закрыв глаза, вспомнила время, проведённое с Риком. Тогда я была самой счастливой на свете, кажется, прошло уже лет сто, на самом же деле всего пару часов.

Через неделю мы поехали в клинику, чтобы проверить усвоилась ли новая беременность, конечно можно было бы использовать тест, но Жаклин хочет знать наверняка. На следующие утро после моего возвращения мне позвонил Торенс, мы поболтали, но от встречи я отказалась, сославшись на плохое самочувствие. После этого к нам сразу приехали Майкл и Роуз, я с трудом заверила их, что со мной ничего серьёзного, обычное проявление беременности. Рика я не видела, он звонит каждый день, я замираю и с испугом смотрю на телефон, но не могу ответить, да что я вообще могу сказать.

«Извини Рик, я тебя люблю, но не могу быть с тобой, кстати, я ещё возможно беременна и наш ребёнок после рождения будет, отдан суррогатным родителям, чьих ребёнка я потеряла.»

Это ужасно. Я молюсь, чтобы моя беременность не подтвердилась, не смогу отдать своего ребёнка чужим людям. Мои руки трясутся с утра, и я не знаю, куда их деть. Жаклин уверенно ведёт машину, проезжает на красный свет и чуть два раза не сбила пешехода. Это в сотый раз говорит об её влиянии и богатстве, для неё нет закона и препятствий.

Выйдя из машины, я с трудом могла стоять. Всё внутри меня протестует. В кабинете у доктора Кенегена противно пахнет лекарствами, и этот белый цвет повсюду, сводит с ума. Затаив дыхание я протянула руку доктору для сканирования штрих кода. Она взяла её и, улыбаясь своей самой противной улыбкой, принялась сканировать, прощупывать мой пульс, измерять давление. Мне показалось, что я тут сижу целую вечность.

С каждой секундой мне становилось всё хуже. Вспомнив, что нужно дышать сделала глубокий вдох.