Выше неба. История астронавта, покорившего Эверест
Шрифт:
После того как мы перебираемся через расщелину по заранее намеченному направлению, мы поднимаемся по короткому почти вертикальному слою льда, чтобы попасть на саму «Стену [9] Лхоцзе [10] » – длинный, очень крутой ледяной склон, ведущий к Лагерю 3 на высоте 24 500 футов (7473 метра) над уровнем моря. За то, чтобы добраться до лагеря, я плачу недешево – 4 часа пути, боль в напряженной спине, и так далее.
Лагерь 3 – ближайшая (и, безусловно, наименее удобная) остановка на пути к вершине. Он расположен на нескольких небольших площадках, выбитых на очень крутом склоне горы. Альпинисты, как правило, стараются не выходить ночью из палаток по нужде, поскольку это опасно – рискуешь запутаться в веревках, поскользнуться и рухнуть вниз, сползти по склону Лхоцзе и закончить свое земное существование, разбившись вдребезги в бергшрунде и Долине Молчания в 2500 футах (760 метрах) ниже. Если мы хотим совершить успешный рывок к вершине, крайне важно отдохнуть здесь как можно лучше, и закинуться какой-нибудь пищей.
9
В
10
Четвертая по высоте (8516 м) гора мира. Находится в хребте Махалангур-Гимал на границе Непала с Китаем, в 3 км к югу от Джомолунгмы (Эверест), и отделена от последней перевалом Южное Седло.
Прибыв в Лагерь 3, мы с приятелем Адамом спешим обустроиться задолго до заката. Когда я в конце концов, снимаю поясную обвязку, чтобы забраться в спальный мешок, боль и скованность возвращаются с прежней яростью. «Мне просто нужно немного поспать, – говорю я себе, – Тогда я смогу встать и пойти утром на вершину». Такое чувство, что кто-то полосует мои нижние позвонки ножом Рэмбо. Корчусь в спальном мешке, когда боль наступает и отступает волнами, снова и снова. Дышать трудно.
Делаю все, чтобы поддерживать себя в хорошей физической форме, но в реальности я – стареющий астронавт, а космические полеты не полезны для спины. Мысленно представляю свой позвоночник в виде «Падающей башни» [11] , которая по ходу игры становится все менее жесткой. Двуногость и прямохождение сыграли с людьми злую шутку: они реально разрушают позвоночный столб и межпозвоночные диски: даже у обычного человека эти невероятные нагрузки отзываются давлением на диски позвоночника до 16 килограмм на квадратный сантиметр. [12]
11
Настольная игра Jenga, придуманная в 1970-х англичанином Лесли Скоттом: перед соревнованием из ровных деревянных брусков строится башня (направление укладки каждого нового этажа чередуется), а затем игроки начинают аккуратно вынимать по одному бруску и класть его наверх; башня становится все более высокой и все менее устойчивой.
12
1 A. Schultz et al., “Loads on the Lumbar Spine. Validation of a Biomechanical Analysis by Measurements of Intradiscal Pressures and Myoelectric Signals,” Journal of Bone & Joint Surgery 64, no. 5 (1982): 713–20. – Прим. авт.
Но я – идеальный претендент на серьезные проблемы со спиной, и не только потому, что уже немолод и не молодею. Прибавьте рост 191 сантиметр (когда не сутулюсь), а затем учтите воздействия сильных перегрузок, которым я подвергаюсь при участии в соревнованиях по санному спорту и полетах на скоростных самолетах.
Наконец (что, скорее всего, еще важнее), мои многочисленные космические полеты и выходы в открытый космос означают, что возникновение заболеваний позвоночника почти так же неизбежно, как разрушение перегруженной шаткой «падающей башни». В невесомости позвоночный столб выпрямляется, и межпозвоночные диски набухают, пока на них не действует сила тяжести. Поэтому в космосе я бы подрос до внушительных 199 сантиметров в отсутствие силы тяжести, что достойно игрока Национальной баскетбольной ассоциации (к огромному сожалению, я подошел бы для нее ростом, но не талантом). Но возврат к гравитации всегда означает возвращение к первоначальному росту или даже чуть меньшему.
Для большинства астронавтов растягивание позвоночника в невесомости – рутина, поэтому размер скафандра выбирается с учетом временного увеличения роста. Это в теории. Инженеры NASA накидывают лишний дюйм к длине его верхней жесткой части, но этого всегда маловато, и перед выходом в открытый космос упираешься макушкой в шлем – «костюмчик» явно маловат. Через несколько минут тело приспосабливается: скафандр, по-видимому, создает избыточное давление на бедные межпозвоночные диски и сжимает позвоночник, убирая лишнюю высоту.
Я знаю, что моя боль в спине – большая проблема здесь, на горе. Но время уходит, а на карту поставлено многое. Подъем на Эверест [13] зависит от множества факторов, и большинство альпинистов в Гималаях стремятся успеть к сезону дождей до наступления летнего снегопада, потому что в это время, как правило, немного теплее. В мае, как правило, есть «метеорологическое окно» продолжительностью в одну-две недели, когда условия самые благоприятные. Тем не менее, даже тогда температура в среднем составляет –25 °C, а скорость ветра порой достигает 22 метров в секунду.
13
Мы знаем гору под именами Эверест и Джомолунгма. Последнее название пришло из Тибета и в переводе означает «Божественная (qomo) мать (ma) жизни (lung)». Однако в Непале гору называют Сагарматха («Лоб в небе»), а сама она является частью непальского Национального парка «Сагарматха». Эверестом гору назвал британец Эндрю Во: геодезисту не удалось найти единое общепринятое название даже после тщательного изучения всех карт окружающей местности и общения с ее жителям, и он принял решение назвать гору в честь Джорджа Эвереста – географа, работавшего в Индии, руководителя британской команды, которая первой исследовала Гималаи. Сам Эверест отказался от такой чести, но все же британские представители в 1865 году изменили название горы, которую до этого называли просто «15-м пиком».
Большинство людей не знают, что вершина горы почти уходит в стратосферу – вот как она высока. Здесь в полной мере ощущается мощь восходящих потоков воздуха, которые обрушиваются на гору со скоростью до 78 метров в секунду. Для сравнения: тропический шторм считается ураганом, когда скорость ветра в нем достигает всего 33 метров в секунду, а ураган 5-й категории, самый сильный, достигает максимума скорости в 70 метров в секунду. Это означает, что ветры Эвереста следовало бы отнести к ураганам 6-й или даже более высокой категории, если бы эти категории существовали; температура же здесь может упасть до –73 °C.
Сегодня уже 59-й день моей экспедиции на вершину мира. Я строил планы и расчеты, надеясь на успех, но готовясь и к серьезным препятствиям на пути, совершил 4 похода [14] по мучительному, почти вертикальному и зачастую смертельно опасному ледопаду Кхумбу, [15] замерзшей реке из смеси снега и ледяных глыб, покрытой головокружительными трещинами, распахивающимися под ногами, иногда на глубину более 45 метров. Я вонзал кошки на своих ботинках в твердый синий лед Стены Лхоцзе, поднимаясь выше, чем когда бы то ни было прежде, чувствуя, как молочная кислота жжет мышцы ног, а вздымающиеся легкие предупреждают, что я уже почти на пределе. И сейчас я пытаюсь взобраться туда, куда люди никогда не должны были ступать, и жду не дождусь, когда спина почувствует себя лучше. Эксперты рекомендуют проводить на этой высоте не более 48 часов, [16] иначе организм начинает разрушаться, следовательно, у меня мало времени. Больше всего мне сейчас нужно отдохнуть в Лагере 3 и дать спине шанс исцелиться. Если это еще возможно.
14
Процесс высотной акклиматизации занимает несколько недель и заключается в выполнении вылазок в горы на постепенно увеличивающуюся высоту, чтобы альпинист привык к атмосфере, плотность которой падает. В организме при этом происходит широкий спектр биохимических и физиологических изменений, например, начинает вырабатываться больше эритроцитов для захвата ограниченного количества молекул кислорода во вдыхаемом воздухе. – Прим. авт.
15
Ледопад Кхумбу – верхняя часть ледника в непальском регионе Кхумбу, стекающего с Эвереста с юга и находящаяся на высоте 5486 м на склонах, обращенных в Непал. Ледопад Кхумбу – самый опасный участок маршрута восхождения на Эверест через Южное седло, так как он постоянно находится в движении – вследствие неравномерной скорости течения льда его поверхность покрыта хаотическими разрывами, трещинами и ледовыми стенами, и там часто происходят ледовые обвалы.
16
Термин «летальная зона» или, иначе, «зона смерти» ввел руководитель швейцарской экспедиции на Эверест 1952 года Эдуард Висс-Дюнан, высказавший мнение, что существуют лимиты, выход за которые гибелен для альпинистов. На высотах более 8000 м человек может находиться за счет внутренних резервов не более 2–3 дней, постепенно теряя сопротивляемость: здесь кислорода для работы мозга недостаточно, рассудок мутится, а клетки начинают самопроизвольно массово умирать. Из-за сочетания остальных факторов и изменений в самом человеческом организме (главным образом, из-за чрезмерного загустения крови) альпинисты страдают от высотной болезни, подвержены риску инфаркта и инсульта.
Адам засыпает в палатке перед закатом, глаза прикрыты банданой, на лице – кислородная маска. Он немедленно начинает храпеть, глубокие вдохи чередуются с периодами тихого апноэ. Звучит жутко и напоминает предсмертный хрип, но рациональная часть моего мозга говорит мне: это просто физиологическое состояние, известное как дыхание Чейна-Стокса, [17] нормальное на этих экстремальных высотах.
Я бы отдал все, что угодно, чтобы захрапеть самому, но вместо этого следующие 12 часов провожу, ворочаясь в спальнике, тщетно пытаясь отыскать такое положение тела, в котором боль уймется или хотя бы ослабнет на ступеньку. В аптечке для экстренных случаев есть несколько таблеток оксикодона, [18] но на такой высоте даже малая доза наркотических средств может привести к остановке дыхания. Я решаю, что дышать важнее, и терплю боль. Все, что у меня есть этой очень долгой ночью – лед, неловкие попытки вытянуться в спальном мешке и большие надежды на исцеление.
17
Дыхание Чейна-Стокса (также известно как периодическое дыхание) характеризуется нарастанием поверхностных и редких дыхательных движений, которые постепенно углубляются и, достигнув максимума на пятый-седьмой вдох, вновь ослабляются и стихают, после чего наступает пауза – Прим. авт.
18
Обезболивающее, полусинтетический опиоид, созданных в попытке улучшить или заменить такие вещества, как морфин, диацетилморфин и кодеин.
Это худший из возможных кошмаров: всего в 24 часах пути от вершины моей мечты я всю ночь не могу заснуть от жгучей боли, а с утра становится и того хуже. Что это, черт побери, такое? Корчусь в спальном мешке, пока боль то накатывает, то отступает. Сейчас, на высоте 24 тысяч футов, где кислорода в воздухе всего 40 % от того, что есть на уровне моря, дышать еще труднее. Несмотря на то, что я провел в горах уже почти 8 недель и, как мне казалось, привык к разреженному воздуху, сейчас ощущения таковы, как будто меня медленно душат. Но когда меня от боли кидает в холодный пот, недостаток кислорода отходит на второй план.
Каждые 30 секунд в течение ночи поворачиваюсь с боку на бок и вместо отдыха ощущаю полное и крайнее истощение. Это похоже на худшее из моих дежурств в больнице, во время которого приходилось бегать к пациентами всю ночь напролет, однако сейчас у меня еще есть ощущения гипоксии, некоторого обезвоживания и недоедания, а также здоровая порция боли. Это не входило в мои планы.
Я явно не готов к восхождению, но ровно в 5:30 шерпы Ками и Анг Намья расстегивают молнию на палатке, засовывают внутрь головы и передают нам кипяток, чтобы мы могли приготовить чай и съесть немного овсянки. Они стремятся подняться по «Стене Лхоцзе», чтобы быстрее добраться до вершины из нашей следующей точки назначения – Лагеря 4, также известного как «Южный Кол».