Выше неба. История астронавта, покорившего Эверест
Шрифт:
Несколько месяцев слушаю лекции, изучаю учебные пособия и схемы систем космических аппаратов, посещаю полевые центры NASA и знакомлюсь со многими научными дисциплинами из области космоса, за которые в конечном итоге мы будем отвечать на орбите. С головой ухожу в материаловедение, физику горения, метеорологию, океанографию, геологию, биохимию и звездную навигацию. Среди приглашенных лекторов есть космические знаменитости – легендарный руководитель полетов Джин Кранц и астронавты Нил Армстронг, Алан Бин и Чарли Дьюк рассказывают о вылазках на Луну и о душераздирающей миссии «Аполлон-13», которая едва не закончилась катастрофой.
Практические занятия с использованием трехмерных моделей подсистем шаттла
При многократном прогоне циклограмм неизменно разверзаются адовы бездны: в условия полета бедного шаттла, карабкающегося на орбиту, хитрые инструкторы вводят одну аварию за другой. Звуковые и визуальные сигналы меняют друг друга как сошедший с ума фейерверк в День независимости. Идущие подряд отказы в одних системах вызывают аварии в других. Выход из строя компьютера, а затем шины электропитания или маршевого двигателя абсолютно неприемлемы, поэтому надо диагностировать и устранять проблемы до того, как они усугубятся. В определенных условиях выжить невозможно. Признаком того, что все пошло не так, становится вздрагивание и выключение тренажера: его кабина накреняется, качается в сторону и опускается в нейтральное положение. Это не лучший день для Управления астронавтов. Инструкторы на тренажере ежедневно безжалостно стараются приблизить нас к пределам возможностей, чтобы во время настоящей миссии знания позволили уверенно совершить путешествие в космос и вернуться обратно.
Сначала чувствую себя подавленным, задаюсь вопросом, смогу ли соответствовать ожиданиям, возвращаюсь к ощущениям, пережитым в мединституте, когда пытался пропустить через себя весь льющийся поток информации. Тогда у меня открылся (или я его открыл) навык фотографического запоминания, но, к сожалению, биохимические реакции и фармакологические взаимодействия, которые запомнились для зачетов в мединституте, задержались в голове ненадолго. Виной тому – мнемонические техники, которые я использовал для быстрой фиксации фактов. Чтобы летать в космосе, нужно готовиться системно и сохранять в голове огромное количество знаний. От этого может зависеть наша жизнь и успех миссии.
Каждое утро глядя в зеркало, получаю дополнительный стимул реально разобраться в себе. Вижу в отражении лицо ребенка, который физически неспособен отрастить настоящие усы или бороду (2-месячные прозрачные усишки выглядят так, будто я не смыл грязь под носом). Не хочется, чтобы шеф уволил молодого «космического туриста», когда дело дойдет до назначения в полет, поэтому моя лучшая защита – нападение: надо хорошо готовиться. Если не готов к занятиям в классе или на тренажере-имитаторе, это, как правило, довольно заметно. Конечно же, мне совсем не хочется повторить то злополучное восхождение на Лефт-Аут или неудачи на экзамене в меде.
При овладении санным спортом также, как новой медицинской или хирургической процедурой, важно практиковаться намного больше необходимого минимума. В безжалостном космическом мире надо подробно знать, как что функционирует, понимать, как это может сломаться, и иметь представление о том, как реагировать, если не сработают ни план А, ни план Б. Применим медицинский принцип primum non nocere («во-первых, не навреди»): сталкиваясь с проблемой на имитаторе или в космосе – не усложняй ситуацию.
Другой фактор, который давит на психику – это неофициальная, но постоянная оценка астронавтов со стороны наших инструкторов, сотрудников Центра управления полетами, коллег и общественности. Я чувствую ответственность за сохранение профессиональной чести Управления астронавтов для налогоплательщиков, которые поддерживают нас. Всегда думаю о том, что могу оказаться первым и единственным астронавтом в жизни случайно встретившегося со мной человека, и создать у него неизгладимое впечатление обо всем нашем Управлении. Я думаю, именно по этой причине мы все стараемся поддерживать наши ценности и представлять NASA, страну и свое призвание с самой лучшей стороны.
Хотя я счастлив в браке, я влюбляюсь повторно – на этот раз в обтекаемые реактивные Т-38, которые базируются в Эллингтон-Филд в нескольких минутах пути на машине от Центра Джонсона. T-38 Talon фирмы Northrop – двухместный двухдвигательный сверхзвуковой реактивный самолет с дельтавидным крылом, используемый NASA для подготовки и перевозки астронавтов по всей стране. Даже на парковке он похож на некий авиационный спорткар для преодоления звукового барьера. В свой первый полет на Т-38 я отправляюсь со Стефани Уэллс, потрясающей и очень доверчивой женщиной-инструктором NASA, которая сразу после отрыва от взлетной полосы дает мне штурвал, а затем учит разгоняться и подниматься на ослепительных скоростях. Переход от «Цессны» к T-38 подобен пересадке с пони, страдающего артритом, на чистокровную скаковую лошадь в самом расцвете сил.
Т-38 летают на сверхзвуке, ныряя и легко скользя при скорости до 1,3 Маха на высоте 40 000 футов (12 200 метров), примерно на 10 000 футов (3050 метров) выше трасс обычных авиалайнеров. Они способны подвергнуть пилотов 6-кратной перегрузке – в 6 раз выше силы тяжести. При этом трудно поднять мизинец, а обычный человек может потерять сознание. Как астронавт – специалист по полетам, я вынужден занимать заднюю часть кабины. Только пилотов с военной подготовкой допускают в переднее кресло, но и на заднем чувствуешь себя летящим в ракете, пусть и не выходя за пределы атмосферы. Управление требует пристального внимания – на этих скоростных самолетах автоматизации нет, и рискуешь в мгновение ока потерять нужную высоту, если не будешь осторожным. Но какое это удовольствие – быть пристегнутым к креслу-катапульте и летать в строю, выполняя акробатические маневры, переворачиваясь вверх ногами и возвращаясь назад! Я поставил бы это на одну доску с лазанием по замерзшему водопаду.
С детства мне нравились все летательные аппараты. Безусловно, этот интерес унаследован от отца: в ВВС он хотел стать пилотом, но зрение помешало ему осуществить эту мечту. С неизменной страстью ко всему, что летает, он любил мастерить со мной модели ракет и самолетов. Когда в мединституте я учился летать на вызывающей клаустрофобию «Цессне-152», меня буквально «зацепило» с самого первого виража. Эти достижения держались в секрете вплоть до выпускного, и стали огромным сюрпризом для родителей (особенно для мамы), когда я отвез их на аэродром и взял с собой полетать.
Управление одномоторным самолетом с негерметичной кабинной в горах Колорадо (высоты до 14 000 футов, один на один с крупными горными вершинами) требовало большой дисциплины. Стремясь выполнять высотные полеты, я стал в них довольно искусным. Подходя к горным перевалам под углом 45°, следует быть готовым к быстрому отступлению, если на той стороне хребта обнаруживается сильный нисходящий поток. Нужен четкий план, тщательная подготовка и постоянные проверки количества топлива и метеоусловий. Всегда приходится думать о том, что двигатель может отказать, и надо будет спускаться и приземляться – на плоскую вершину или даже на шоссе I-70.