Выше звезд и другие истории
Шрифт:
Говоря все это, он посматривал на часы и теперь со словами: «Так, проверить малыша…» – метнулся в дальний конец комнаты. Там еще потыкал в «Усилитель» и громко сказал:
– Джордж, вы все еще спите, но меня слышите. Вы меня прекрасно слышите и понимаете. Кивните, если слышите.
Лицо не изменило своего невозмутимого выражения, но голова раз кивнула. Как будто марионетку дернули за веревочку.
– Отлично. Теперь слушайте внимательно. Вам приснится еще один яркий сон. Вы увидите, что… у меня в кабинете висит большая фотография. На ней гора Худ, вся в снегу. Эту фотографию вы увидите
Он опять засуетился и склонился над приборами.
– Так, – прошептал он, – ага… хорошо…
Машины затихли. Джордж лежал бездвижно. Даже Хейбер перестал дергаться и бормотать. В большой, залитой мягким светом комнате, за стеклянной стеной которой шел дождь, не было ни звука. Хейбер застыл рядом с энцефалографом, повернув голову к стене за столом.
Ничего не произошло.
Пальцами левой руки Хезер описала маленький кружок по упругой шершавой поверхности кресла – бывшей шкуре живого существа, той промежуточной субстанции, что когда-то разделяла корову и Вселенную. В голове вновь навязчиво заиграла старая песенка, которую они слушали вчера:
Что ты увидишь, выключив свет?Не скажу, но эта вещь моя…Она и не подозревала, что Хейбер может замереть и замолчать так надолго. Только раз его пальцы дернулись к ручке настройки, но он сразу затих и продолжал разглядывать пустую стену.
Джордж вздохнул, сонно приподнял руку, вновь уронил ее и проснулся. Поморгал и сел на кушетке. Тут же бросил взгляд на Хезер, как будто проверить, здесь ли она.
Хейбер нахмурился и судорожно ткнул в нижнюю кнопку «Усилителя».
– Что за черт! – рявкнул он и начал всматриваться в экран энцефалографа, по которому, как и прежде, бежали веселые зигзаги. – «Усилитель» транслировал быстрый сон; как вы умудрились проснуться?
– Не знаю, – зевнул Джордж. – Проснулся и все. Разве вы не сказали, чтобы я просыпался скоро?
– Да, обычно говорю. По сигналу. Но как вы вышли из-под стимуляции «Усилителя»?.. Надо увеличить мощность; я, конечно, сильно осторожничал.
По всей видимости, он теперь разговаривал с «Усилителем». Окончив эту беседу, он резко обернулся к Джорджу:
– Так о чем был сон?
– Снилось, что на стене, позади моей жены, висит фотография горы Худ.
Хейбер глянул на голые деревянные панели стены и тут же перевел взгляд на Джорджа.
– А еще? Другой сон, до этого. Не помните?
– Что-то было. Секунду… Вроде бы снилось, что мне что-то снится. Как-то так, довольно запутанно. Я был в магазине. Точно – в «Майер энд Фрэнк», покупал новый костюм. Нужна была синяя куртка: я не то на работу новую устроился, не то еще что. Не помню. Но у них была таблица с размерами – шкала роста и шкала веса. И я оказался ровно посередине – среднего веса и среднего роста, человек среднего телосложения.
– Другими словами, нормальный, – сказал Хейбер и вдруг захохотал.
После напряженной сцены и затянувшегося молчания Хезер от его громоподобного хохота аж подпрыгнула.
– Замечательно, Джордж. Замечательно! –
– Пожалуй, – мягко сказал Джордж.
– Огромная гора с плеч, а?
– С моих на ваши?
– Ага, на мои!
Опять зычный, утробный и несколько затянутый хохот. Он всегда такой, подумала Хезер, или перевозбудился?
– Доктор Хейбер, – спросил ее муж, – вы когда-нибудь разговаривали о снах с пришельцами?
– С альдебаранцами? Нет. Форд в Вашингтоне проводил с ними пару экспериментов, дал им кучу психологических тестов, но результаты – сплошная абракадабра. Все упирается в проблему коммуникации. Они разумные, но Ирчевский, наш главный ксенобиолог, полагает, что, возможно, они совсем нерациональны, а то, что мы принимаем за их попытки интегрироваться в наше общество, на самом деле может оказаться инстинктивной мимикрией. Трудно сказать наверняка. ЭЭГ им не сделаешь. На самом деле мы даже не знаем, спят они или нет, а уж про сновидения и говорить нечего!
– Вы знаете слово «яхклу»?
Хейбер на секунду задумался.
– Слышал. Что-то непереводимое. Вы что, решили, это значит «сон»?
– Я не знаю, что это значит, – покачал головой Джордж. – Я не думаю, что знаю что-то такое, чего не знаете вы. Но я правда считаю, доктор Хейбер, что, прежде чем… применять вашу новую методику, прежде чем вы начнете видеть сны, вам стоит поговорить с кем-то из пришельцев.
– С кем именно? – В реплике явно сквозила ирония.
– С любым. Не важно.
– О чем поговорить, Джордж? – рассмеялся Хейбер.
Хезер увидела, как ее муж вскинул взгляд на высившегося над ним доктора и светлые глаза его сверкнули.
– Обо мне. О снах. О яхклу. Не важно: главное – вы прислушайтесь. Они поймут, что вы задумали. Они гораздо опытнее нас в этих вопросах.
– В каких?
– В сновидениях. В том, аспектом чего служат сновидения. Альдебаранцы уже давно этим занимаются. Наверное, даже всегда занимались. Они из времени сновидений. Я сам толком не понимаю, не могу выразить словами. Всё видит сны. Изменения формы, игра бытия – это сны субстанции. Камни видят сны, и земля меняется… Но когда пробуждается сознание, когда ускоряется ход эволюции, надо действовать осторожно. С миром нельзя шутить. Надо уяснить свой путь. Освоить навык, овладеть искусством, узнать его пределы. Сознающий себя ум должен стремиться быть частью целого – целенаправленно и аккуратно, как камень, который является частью целого, не сознавая того. Вы понимаете? Эти слова что-то для вас значат?
– Все это не ново, если вы об этом. Мировая душа и так далее. Донаучный синкретизм. Можно, конечно, рассматривать сны – или действительность – с позиций мистицизма, но для того, кто хочет и может использовать рациональный подход, это неприемлемо.
– Не могу с вами согласиться, – сказал Джордж без малейшего вызова, а просто очень искренне. – Но тогда хотя бы из научного любопытства попробуйте вот что. Прежде чем подключаться к «Усилителю», до того как нажмете на кнопку, когда только будете начинать самогипноз, скажите: «Эр перренне». Вслух или про себя. Один раз. Внятно. Попробуйте.