Высокая магия
Шрифт:
– Ты выбирай сам.
В светлеющих тенях я достиг первого этажа, нашел ведущую в подвал лестницу и стал спускаться. Выбирай сам? Ладно. Четырех золотых монет мало, чтобы обжиться на новом месте, но альфин стоит дорого. Надо только лететь в противоположную сторону, пересечь пустыню Хич… за пустыней – горы, долины и много городов. Пондиникосини, Артея…
Он сожжет город.
Ему и так скоро умирать, и он ненавидит гномов. В пустыне они убили последних эльфов его племени, а на празднике Большого Прилива недомерков собирается столько… Конечно, не все гномы континента, но все же очень много. Приезжает цвет расы, ученые и поэты – дрянные гномьи поэты, но недомерки очень гордятся ими – читают речи
А тебе-то что? Альфины летают быстро, к тому времени, когда Атлас Макинтош займется Кадиллицами, ты пересечешь полпустыни. И больше никогда сюда не вернешься.
Но он сожжет город.
В подвале воняет. Широкие стойла, спящие звери в них. Ящики с сеном, перегородки… свет. Это что там? Ну да, колодец, как раз такой, чтобы мог пролететь альфин. Скорее всего, выводит на первый этаж Башни, а там уж можно сквозь проход с заклинившей плитой…
И «Облако». Если мамаша Лапута будет в заведении сегодня утром – а она наверняка там будет, куда ж ей деться-то… Тебе нет никакого дела до этого.
Но он сожжет их всех!
Никого не останется. Как управлять альфином? Вряд ли тут что-то сложное, одну ногу на спину, ухватиться за шерсть… Нет, не этой рукой, а правой, пальцы левой онемели. Как с такой конечностью ты сможешь убить эльфа?
Какого эльфа? Тебе нет до этого дела! Пусть уже почти сгнивший от рубинового тритона, неизлечимой эльфийской болезни, Атлас Макинтош делает с Кадиллицами, что хочет. Признайся, ты же на самом деле ненавидишь город. Много лет назад Протектор, тогда еще не Протектор, приказал убрать своего главного противника в борьбе за трон, барона Дэви, вместе с семьей. Случайно спасся только один мальчик, и его подобрал эльф-отшельник. Город принадлежит Протектору. Конец города – конец Протектора. Барон Дэви, покойный отец, и Нела, баронесса-мать, ни в чем не повинная столетняя тетка Брунгильда, беззубая, совсем выжившая из ума, которую убили за компанию, просто чтоб не путалась под ногами – все будут отомщены.
Не останется никого. Потянуть за шерсть, заставить альфина подняться. Даже не твоими руками, за них отомстит какой-то эльф, думающий, что мстит гномам за прекращение рода эльфов-пустынников. На самом деле он будет мстить за твою семью. Щелчок длинного изогнутого клюва. Нет, не он, это ты мстишь – чужими руками. Взмах крыльев. Руками сожранного рубиновым тритоном подыхающего эльфа. Руками Дакота, Салги, Ваги, Герона. Сморщенными ручками Ата, лапами Ланчи. Широкий взмах мощных крыльев… Конец города – конец Протектора. Смрад подвала отступает, свет в колодце – ярче прежнего. Ты выбирай сам. Первый этаж, теней почти нет. Свист ветра в крыльях, густая шерсть на загривке альфина. Конец города – конец Протектора. Сломанная плита, дальше, наружу…
Он сожжет их. Сгорит мамаша Лапута, и все гномы, лепреконы, и орки, и эльфы, и тролли, и люди, живущие там. Все сгорят, никого не останется. Серый песок, серое небо. Впереди – дорога к побережью, сзади – в глубь пустыни. Свет все ярче, солнце у горизонта. Рассвело. Все было ясно с самого начала, и я повернул к городу.
2
Когда прижег руку «заморозкой», боль почти прошла, но пальцы стали будто каменные. Наверное, оббитый железными пластинами сундук был тяжелым – уже подлетая к краю пустыни, я увидел альфина с Атласом Макинтошем на спине. Они летели медленнее меня. Что-то там происходило странное, какие-то отблески мелькали между крыльев…
Очень медленно, но мы догоняли их. Внизу, посреди желтого, мелькнуло зеленое – Оазис. От него поднимался широкий столб дыма, но сейчас мне было не до владений лепрекона Малика. Альфин летел дальше, мерно взмахивая крыльями, я же потерял сознание. Когда очнулся, желтое внизу уже исчезло. Мы неслись низко над грядой холмов, тянувшихся почти до городской стены. Откинувшись назад, я улегся спиной на спину альфина и коснулся скрюченным пальцем запястья. Здесь, вдалеке от базы, войти в Патину было гораздо труднее, к тому же я ощущал отчаянную слабость. Все же ненадолго мне удалось сосредоточиться, и я увидел аналог эльфа. Его окутывал светящийся ореол. Те образы, что привиделись мне, когда я первый раз заглянул в сундук, плясали вокруг Макинтоша. Потом со стороны призрачных силуэтов города поднялась сеть – маги, постоянно несущие охрану Кадиллиц, всполошились. Несколько сгустков холодного огня устремились вверх, и одновременно от аналога эльфа навстречу рванулись силуэты. Призрачные пики и мечи разлетелись стаей и прорубили защитную сеть. Аналог альфина нырнул в образовавшуюся широкую прореху, вокруг развернулось облако ледяной эссенции, потушившее огненные сгустки. Вспышка света ударила в нас, заклубился туман, словно плотный полог пара окутал все вокруг…
Я вышел из Патины и увидел под нами городскую стену. Неуправляемый альфин опустился слишком низко. Промелькнули головы взобравшихся наверх стражников, оружие в поднятых руках… альфин сильно дернулся.
Перекувырнувшись через его спину, я схватился за шерсть на боку и повис, качаясь. Рядом из могучей шеи торчала длинная стрела. Зверь судорожно взмахнул крыльями и смог выровняться. Я подтянулся.
Альфин с Макинтошем уже исчезли из виду, впереди стремительно вырастало самое высокое здание Кадиллиц, где жил Протектор, – Большой Дом на главной площади. Его крыша надвинулась, крыло альфина сшибло кого-то из лучников-охранников. Из последних сил альфин попытался набрать высоту. Несколько стрел полетели нам вслед, но ни одна не достигла цели. Замелькали мостовые и крыши. Я еще успел увидеть «Облако», а потом впереди возникла река.
Кадиллицы стояли на берегу этой реки, впадавшей в океан. В последнее мгновение вся картина открылась моему взгляду: черные крыши складов, палатки, лотки и навесы, доки, мачты кораблей, торговая баржа и толпа гномов, запрудившая пристань возле нее. Альфин брюхом и лапами взрыл глиняную черепицу на наклонной крыше портового управления.
Черепица разлетелась во все стороны, будто вода от носа быстроходного корабля. Продолжая рассекать ее грудью, словно погружаясь в крышу, альфин некоторое время двигался вперед и достиг конька. Он вскрикнул, перевалил через гребень и затем остановился. Если бы у меня действовали обе руки, то, наверное, я бы смог удержаться, а так пальцы сорвались.
Шея альфина вытянулась вперед, голова ударилась о противоположный скат крыши. Я покатился по ней, попытался ухватиться за длинный клюв, но это оказалось слишком сложным трюком. Колени и локти выбили дробь по черепице, и я на мгновение завис на самом краю.
Подо мной – балкон, с него кто-то наблюдал за происходящим внизу. Там словно расстелили пестрый ковер: разноцветные торговые палатки, телеги, помост с музыкантами, которых, впрочем, на помосте уже нет, валяются лишь брошенные волынки и скрипки…
Грохот, звон, крики и плач. Толпа гномов валит прочь от пристани, видно, как по торговой барже кто-то бежит к берегу; гномы, пришедшие на их праздник орки и люди падают, сталкиваясь, переворачивая палатки, ломая лотки и конечности друг друга…
Почему он дает им разбежаться? Чего ждет?
На мелких волнах бликуют солнечные лучи, торговая баржа застыла приземистым длинным утесом, река словно горит золотом, слепит глаза – все очень яркое, праздничное, безумное.
Я животом свалился на перила балкона, так что ноги оказались снаружи, а голова – внутри. От удара перед глазами потемнело, и я кувырнулся дальше.