Высокая магия
Шрифт:
Я опустил взгляд, и эльф тоже посмотрел вниз. Одна сабля лежала на полу, но другую я сжимал обеими руками, клинком вверх, между его широко расставленными ногами.
Мы взглянули в глаза друг другу: его темные зрачки начали расширяться, мгновенно стали огромными, как небо, я увидел в них отражение старого кладбища, камни и мальчика на дне могилы, скорчившегося у ног того, кто стоял над ним…
Но без кола в руках.
Нет, теперь кол был в руках мальчишки – и я рывком поднял саблю, насаживая Призрака на кол.
3
Треск приближался вместе с дрожью, пол начал содрогаться, замерцали свечи. Герен достал
Герен подошел к кровати вплотную, Агнесса что-то выкрикнула, отползая на другой край. Пол ходил ходуном, треск стремительно нарастал. Клинок вошел в тело на всю длину, теперь снаружи осталась лишь рукоять. Я почувствовал текущую по рукам горячую кровь эльфа и отпустил ее. Ноги Самурая подогнулись, он присел, потом упал на колени и медленно повалился навзничь.
Герен взял кинжал за лезвие, собираясь метнуть его в Агнессу, но передумал и шагнул на кровать. Агнесса опять закричала. Я поднял с ковра вторую саблю, упираясь острием в пол, тяжело встал. Трещина, сначала узкая, но мгновенно расширившаяся, стремительным зигзагом прочертила стену, и сквозь нее пронзительный треск ворвался в спальню.
Трещина рассекла потолок и нырнула под ковер, разделив помещение на две части. Наклонившись, Герен ударил Агнессу кинжалом в голову, и тут же половина спальни перевернулась – часть пола вместе со стеной и дверным проемом ушла вниз, кровать встала на дыбы. Край балдахина стукнул меня в плечо и отшвырнул на перевернутое кресло. Герен кувырком отлетел куда-то в сторону и пропал из виду, я увидел прямо перед собой расширенные глаза Дитена Графопыла, а потом часть ковра, все еще удерживавшая нас, провалилась.
Подо мной мелькали оседающие, грохочущие руины, обломки паркета, мраморные плиты и искореженные стены, подсвеченные багряным заревом, что плясало над разрушенной до основания портовой частью города. Угол кровати возник надо мной – она уже перевернулась ножками кверху, – посыпались подушки, сбоку выдвинулся край стола. Я вцепился в деревянную голову кабана и повис, а по руинам уже скакали мешочки и кувшинчики ловушек. Моя метка запульсировала.
Часть ковра свисала вертикально, и я щекой прижал к ней плетенный из шелковых нитей ремешок. Осторожно повернув голову, сжал его зубами, потом уперся во что-то ногами и выпрямился.
Я стоял на кресле, которое спинкой уперлось в мраморную плиту. Большак застыл, выпучив глаза. Двумя быстрыми движениями я отвинтил голову кабана. Она была полой, и внутри лежала фиала.
Большак зашевелился и застонал. Что-то дернулось, плита с креслом просела. Я поднял голову и увидел Агнессу на полу уцелевшей части спальни. Сжимая руками виски, она выгибалась всем телом и дергала ногами. Рискуя свалиться, я присел, саблей перерезал связывающие Большака веревки.
И увидел Герена – в багровом свете он стоял среди руин далеко внизу, наблюдая за мной. Я
Я опять посмотрел вниз – в стороне от развалин Большого Дома что-то происходило, какие-то фигуры с факелами шли к нам, не то аскеты, не то эплейцы…
Взяв жгут, который все это время сжимал зубами, я сказал Большаку:
– Потерпи еще немного.
Какой-то новый жгут, явно очень мощный. Я положил саблю на колени и коснулся метки.
Патина бурлила, океан эссенции затопил упорядоченные номы. В ней медленно растворялись обломки колоссальной конструкции, что когда-то была Колониальным Единством. Одни уже погружались в эссенцию, словно тонущие корабли, другие пока висели на разной высоте, и вся эта масса медленно, но неуклонно опускалась.
Удивительно – фиала в Патине была точно такой же, как и в реале. Я всегда считал, что правильно говорить «фиал», но почему-то все называли это фиалой. Фиал – нечто вроде широкой чаши, а фиала выглядела как пузырек из синего морского хрусталя, плоский с одной стороны и сферичный с другой. Ее аналог был точно таким же… или не аналог? Возможно ли, что в Патине я видел то же самое, что и в реале, а не обычную энергетическую проекцию? Что она существовала и в Патине и в реале как материальный предмет?
Внутри клубилось бледное облачко, словно густой, сжатый невероятной силой дым. Я поднес фиалу ближе, пристально всматриваясь в то, что вдруг стало глубоким, бездонным. Дым наполняли искры и медленно плывущие тени, среди них сновали быстрые хищные силуэты, струились световые пологи… Они разошлись, обнажив смазанную, но различимую картинку: двое детей, мальчик и девочка, ползущие по темной трубе, что пронизывает толщу странного здания высоко над землей; и кто-то еще, какие-то люди и змея в большой железной коробке, что поднимается вдоль отвесного склона горы; подвешенный на веревке человек, под ним склонились странные существа, рисующие на полу светящийся узор; укромная горная долина, грузная фигура в броне и прозрачном пузыре вместо головы подходит к огромной металлической конструкции; плывущий по облакам корабль; посреди бесконечной степи – крытая повозка, запряженная длинноногой птицей; черная книга, поедающая маленького зеленого драконника, – и за всем этим, за пеленой изумрудных капель, из-за синей хрустальной толщи смотрело на меня огромное лицо того, кто…
Отпрянув, я немного помедлил, освобождаясь от наваждения, и устремился вперед и вверх.
Я двигался, сколько хватило сил. Жгут, постепенно утончаясь, сначала извивался позади меня, а затем вытянулся в струну. И вправду великолепный экземпляр. Только сейчас, когда освоенная часть Патины осталась позади, его сопротивление начало ощущаться.
Мерцающий искрами над-уровень остался прежним, все остальное изменилось. Я словно попал в огромные Лезия Олни, но только здесь не было той ядовитой, безумной атмосферы, что наполняет любые Лезия. Из мелкого, но обширного озера эссенции выступали какие-то конусы и полуразвалившиеся конструкции, кривые стволы, изогнутые балки и странные, ни на что не похожие силуэты. Когда-то здесь кипела аналоговая жизнь, но места эти никто не посещал давным-давно, лишь изредка я проносился над одинокой кацапетой или йети.