Высокие ставки. Рефлекс змеи. Банкир
Шрифт:
— Энерджайз это! — повторил он. — Я его с закрытыми глазами узнаю!
— Господи Иисусе! — взвыл Макрахайниш. — Я тебе язык выдеру!
— Вы уверены, что это не Энерджайз? — недоверчиво спросил у меня Руперт.
— Абсолютно.
— Да он это нарочно, чтобы надо мной поиздеваться! — яростно завопил Джоди. — Это Энерджайз, я-то знаю! Вон, видите ту лысинку на плече? Это Энерджайз!
Макрахайниш уже не мог говорить. Он попытался наброситься на Джоди, забыв о связанных руках и поврежденной ноге. Джоди
— Вы хотите сказать, — начал Руперт, — что вы приехали сюда, чтобы убить Энерджайза, и сделали это?
— Да! — торжествующе ответил Джоди. Это слово повисло в звенящей тишине. Все молчали. Джоди огляделся, поначалу с вызовом и гордостью, потом с тревогой. И постепенно до него дошло то, что пытался сказать ему Макрахайниш: что ему ни в коем случае не следовало ни в чем признаваться. Пламя угасло, и угли затянулись золой.
— Я его не убивал, — угрюмо сказал Джоди. — Это все Макрахайниш. Я вообще не хотел его убивать, но Макрахайниш настаивал.
Приехала полицейская машина с двумя молодыми и энергичными констеблями, которые не нашли ничего странного в том, что их вызвали по поводу убийства лошади.
Они записали в своих блокнотах, что пять свидетелей, среди которых был (то есть была) мировой судья, слышали, как Джоди Лидс признался, что они с бывшим ветеринарным врачом, которому было запрещено работать по профессии, проникли после полуночи в конюшню с намерением лишить жизни одну из лошадей. Они записали также, что лошадь мертва. Причина смерти осталась неизвестной до проведения вскрытия.
Сразу вслед за полицией приехал доктор Руперта — пожилой человек с повадками доброго дедушки. Зевая, но не жалуясь, он вместе со мной отправился к моему охраннику. Последний, к моему великому облегчению, сидел на земле, держась за голову обеими руками, и стонал. Раз стонет — значит, живой! Мы отвели его в кабинет Руперта, где доктор залепил пластырем запекшуюся рану на лбу, накормил его какими-то таблетками и велел пару дней отдыхать. Мой человек слабо улыбнулся и сказал, что это зависит от того, что скажет хозяин.
Один из молодых полисменов спросил, видел ли он, кто его ударил.
— Высокий человек в темных очках. Он подобрался ко мне сзади с этим чертовым поленом. Я услышал какой-то шум, обернулся, посветил фонариком — и увидел его. Он размахнулся и врезал мне по башке. Очнулся я уже лежа на земле.
Увидев, что он пришел в себя, я несколько успокоился и вышел во двор посмотреть, что там делается.
Судья и полковник, похоже, уехали домой. Руперт разговаривал с двумя конюхами, разбуженными шумом.
Макрахайниш прыгал на одной ноге, кричал, что я сломал ему ногу, и клялся, что привлечет меня к суду за превышение необходимой самообороны. Пожилой доктор флегматично осмотрел поврежденную
Полицейские неблагоразумно развязали Макрахайнишу руки, видимо рассчитывая на то, что с больной ногой он далеко не убежит. Услышав, что нога не сломана, а только растянута, они достали наручники и потребовали, чтобы Макрахайниш протянул руки. Он отказался и оказал сопротивление. Поскольку полицейские так же, как и я в свое время, недооценили его силу и дерзость, им пришло потратить несколько минут, чтобы его скрутить.
— Сопротивление аресту, — пропыхтели они, записывая это в свои блокноты. — Нападение на офицеров полиции, находящихся при исполнении обязанностей.
Очки Макрахайниша лежали на гравии в главном дворе, там, куда они отлетели во время свалки. Я пошел и подобрал их. Принес их Макрахайнишу и вложил в его скованные наручниками руки.
Он уставился на меня своими красными, как у кролика, глазами. Ничего не сказал. Надел очки. Руки у него дрожали.
— Трахома, — сказал доктор, когда я отошел от него.
— Что-что?
— Заболевание глаз. Трахома. Бедняга!
С Джоди полицейские этой ошибки не повторили. Он сел рядом с Макрахайнишем на заднее сиденье полицейской машины. На руках у него были наручники, лицо ледяное, как Северный полюс. Когда полицейский подошел, чтобы захлопнуть дверцу, Джоди высунулся из машины и сказал мне непослушными губами:
— Дерьмо!
Руперт пригласил моих охранников к себе в кабинет, погреться и выпить кофе. Я представил их ему.
— Мой друг в сером костюме — Чарли Кентерфильд. Вот этот высокий и широкоплечий мужчина в форме — Берт Хаггернек. Наш пострадавший — Оуэн Айдрис.
Руперт пожал им всем руки. Они ему улыбнулись. Он тотчас же почуял, что в их улыбках имеется некий подтекст, и обернулся ко мне.
— А от какой они фирмы?
— Чарли — банкир. Берт работает клерком в букмекерской конторе. Оуэн помогает мне в мастерской.
Чарли хихикнул и произнес с самым безупречным итонским выговором:
— Мы еще неплохо организуем контрольные пункты, так что, если вам понадобится...
Руперт только головой покачал. Достал из буфета бренди и рюмки.
— Интересно, если я вас кое о чем спрошу, вы мне ответите?
— Если сумеем, — сказал я.
— Та убитая лошадь в деннике. Это все-таки Энерджайз?
— Нет. Как я и говорил, это лошадь, которую я купил в Штатах. Ее звали Черный Огонь.
— Но лысинка на плече... Джоди был так уверен...
— Эту лысинку выбрил я сам. А в остальном эти лошади были удивительно похожи. Особенно ночью, потому что обе они черные. Но есть верный способ отличить Черного Огня. У него на губе вытатуирован американский номер.