Шрифт:
Первая глава
— А потом он сказал, что моя рубашка будет гораздо лучше смотреться на полу, а не на мне, и буквально сорвал ее с меня! — раздалось приглушенное хихиканье, и второй голос ответил:
— Надеюсь, мне тоже когда-нибудь повезет надеть не ту рубашку на работу.
Глубоко вздохнув, я вошла в кухню, старательно игнорируя брошенные в мою сторону взгляды. Жалость. Вот что я вижу последние годы в «Кирстэн Индастрис» — одном из ведущих фармацевтических холдингов страны, который возглавляю. А еще слышу постоянные разговоры о связях моего мужа. Да, он спит со всем, что движется, кроме
Коротко поздоровавшись, девушки поспешили из кухни, продолжив разговор, едва вышли в коридор. Пусть. Пусть обсуждают, мне не привыкать. Это даже перестало трогать. По крайней мере, внешне. Я поймала свое отражение в стекле дверцы шкафа напротив, и беззвучно вздохнула, машинально поправив несуществующую прядь волос, выбившуюся из идеально уложенной прически.
Ледяная сука. Так «ласково» называл меня Стивен, когда снисходил до разговоров. Что ж, хоть в чем-то я преуспела. Прятать эмоции под непроницаемым панцирем безразличия и спокойствия. Присмотрелась внимательнее, пытаясь найти хоть один изъян в безупречном дневном макияже. Нет, все было превосходно. Светло-зеленые глаза слегка подведены, ресницы, густые и длинные, прокрашены превосходно. Светлые волосы лежат волосок к волоску. Одернув пиджак, я удовлетворенно кивнула себе и потянулась к кофемашине. Секретарь, умчавшаяся за документами на нижние этажи, лишила меня возможности пить кофе в своем кабинете и не слышать сплетен о муже.
В сегодняшнем дне не было ничего необычного, как, впрочем, и в сотне остальных, похожих один на другой. Мой кабинет, просторный, отделанный в стиле хай-тек с обилием хромированных и стеклянных поверхностей всегда был полон света — витражное окно во всю стену позволяло наблюдать за жизнью города, не вставая из-за стола. И в нем я почти всегда чувствовала себя невероятно одинокой…
Вернувшись к себе, я села в кресло и задумчиво постучала ногтями по столу. Сегодня должны были принести отчеты из лаборатории. Хамфри, наблюдавший за разработкой новой вакцины, обещал потрясающий прорыв. Работа захватывала, заставляла погружаться с головой, выгоняя все лишнее мысли. Которые возвращались, стоило вернуться домой. В нашу квартиру. Подарок на свадьбу. В ушах до сих пор звучал голос деда:
«Счастливое семейное гнездышко». Да, в тот день мне тоже так казалось. Невольно покосившись на фото в рамке, я провела по нему пальцем.
Наверное, это единственная фотография, где мы искренне улыбаемся, стоя рядом. Стивен обнимал меня одной рукой, а в другой держал бокал с шампанским. Его глаза, обычно походившие на ледяное озеро, кристально чистое и обжигающе холодное, искрились весельем. Густая каштановая челка падала на лоб, и, помню, я убирала ее весь вечер, лаская кончиками пальцев острые скулы, игриво задевая уголок чувственно изогнутых губ. Тогда мы целовались. Много, часто, под всеобщие крики одобрения. И я казалась себе самой счастливой женщиной на свете.
А потом пришла правда. Горькая и чудовищная. Когда двери номера люкс в «Хилтоне» закрылись и мы, наконец, остались одни. Куда делась нежность, с которой он смотрел на меня все эти месяцы до свадьбы? Рванув бабочку, на которой сам так настаивал, обсуждая с моей мамой выбор наряда, он раздраженно скинул мои руки, пытавшиеся его обнять, и процедил:
— Неужели этот фарс подошел к концу?
Помню, я еще попыталась пошутить, что на свадьбе тяжелее всего приходится жениху и невесте, когда наткнулась на холодный насмешливый взгляд.
— Думаешь, я говорю это от усталости? — Стивен прошел к бару и плеснул себе джина. Затем бросил два кубика льда и задумчиво помешал их. Поднял на меня глаза, родные, любимые глаза, в которых я тонула день за днем, мечтая об этой ночи. — Ты так ничего и не поняла, верно? Что ж, так и было задумано. Иначе нам не удалось бы сыграть так правдоподобно.
— О чем ты говоришь? — Я действительно все еще не понимала. Не понимала, откуда взялся этот циничный тон, почему мой Стивен смотрит на меня с жалостью и насмешкой.
— О нашем браке, Доротея, конечно же, о нашем браке. «Слияние двух корпораций, золотой мальчик и бриллиантовая девочка, свадьба года!» — он цитировал заголовки газет, что освещали наш роман. — Разве могло быть иначе? Два любящих сердца наконец объединились. Холдинг «Кирстэн Индастрис» поглотил своего меньшего собрата… и не подавился! — Последние слова он буквально выплюнул, залпом осушив бокал. Затем Стивен поставил его на столик и медленно подошел ко мне. Коснулся моего подбородка, осторожно приподнимая его двумя пальцами, заставляя смотреть прямо в глаза. Он был так близко, что я неосознанно потянулась к нему, ожидая поцелуя, безмолвно умоляя коснуться своими нежными, ласковыми губами… Но он лишь зло усмехнулся и покачал головой.
— Глупенькая, наивная Дороти, ты все еще думаешь, что живешь в стране Оз? Пора возвращаться в Канзас. — С этими словами он отпрянул от меня и вернулся к бару. — Знаешь, что далось мне сложнее всего? — Он говорил, не оборачиваясь, снова наполняя свой стакан.
А я все ждала, хмурясь, пытаясь понять, что происходит, о чем он говорит, и когда же, наконец, вернется мой, любимый Стивен.
— Разыгрывать по уши влюбленного глупца — вот, что было для меня самым сложным! — Он повернулся и отсалютовал мне стаканом. — Но надо отдать тебе должное, ты влюбилась гораздо быстрее, чем я ожидал.
Я безмолвно наблюдала за высокой худощавой фигурой, расхаживавшей по номеру, и пыталась вникнуть в смысл страшных слов. Он женился на мне, чтобы сохранить свою компанию. Потому что иначе ей грозило поглощение. Все, что создавал его отец, а перед ним — его дед, могло в любой момент перейти в чужие руки, и Стивен не мог этого допустить. Тогда в его голове и созрел этот план — женить на себе единственную наследницу «Кирстэн Индастрис», обеспечив, таким образом, контроль над обеими фирмами.
— Значит, ты не любишь меня? — Тогда это было единственное, что по-настоящему волновало, единственное, что я услышала и поняла.
— Ты на самом деле глупышка, — в его голосе зазвучали прежние, так любимые мной нотки ласковой нежности. Он подошел ко мне и мягко сжал плечо, наклоняясь к уху, почти касаясь щеки своей щекой. — Нет, Доротея, я никогда не любил тебя. И никогда не смог бы полюбить такую наивную, фригидную глупышку, как ты.
Он еще много говорил. Про то, что развестись мы не сможем, по крайней мере, пока жив глава «Кирстэн Индастрис», мой дед. Про то, что никто не должен догадаться об истинных причинах нашего брака. О том, что между нами ничего никогда не будет… А потом уехал к друзьям, с которыми договорился закатить пышную вечеринку по поводу свершения выгодной сделки. А я так и осталась стоять одна, посреди роскошного номера, уставленного цветами, в шикарном шелковом платье от Веры Вонг, чувствуя, как рушится вся моя жизнь.