Высота 145,5, или Легенда Лысой горы (основано на почти реальных событиях)
Шрифт:
– Веришь, я когда копать начал, они мне тоже снились. Неупокоенные. Очень стремно было.
– А потом?
– А потом я наладил связи с поисковиками. Поисковики нас не любят. Но у меня есть личные знакомые. Я, если нахожу кости, сразу сообщаю им. Они все делают по совести и по закону.
– А чего сам не с ними?
– Да как-то не срослось. Не мое. Я копаю артефакты, это мой бизнес. А тревожить мертвых – не уверен, что это нужно. Еще раньше, когда близкие родственники своих искали, конечно, имело смысл. А сейчас –
– А ты философ… – Она помолчала. – Не знаю, что теперь мне ему сказать…
– Если приснится?
– Ну-у… да.
– Скажи правду.
– Я тебе сколько должна?
– Да нисколько. Прогулялся, пообщался с красивой девушкой. Может, еще встретимся? Расскажешь, как события развиваются во сне.
– Да можно. – Он явно начинал ей нравиться.
Ночью ей, действительно, приснился сон. Красивая молодая девушка подошла к ней в цветущем саду, взяла за руку и сказала: «Хочешь помочь, сходи в церковь. Мается он, потому что дела незавершенные да любовь земную отпустить не может. Попроси Бога упокоить его душу». Проснувшись, она поняла, что девушка – это ее прабабушка Аня. Странно, но почему-то ей самой не пришла в голову такая простая мысль. Ведь точно, не отпевали их тогда. Не те времена были. И за упокой никто не молился. Даже похоронить не всех могли. Может, потому и бродят неупокоенные…
Она мысленно позвала призрак прабабушкиного знакомца, ответа не было. Но пойти в церковь просто так она не могла, бабушка говорила, что службу заказать можно только за крещеных. А один Бог знает, кого тогда крестили, ведь времена-то были какие – борьба с церковниками велась. Вздохнув, она отправилась в универ. Сессия заканчивалась, экзамены никто не отменял.
Вечером она целенаправленно пошла к тому кусту, где они с призраком обсуждали план действий. Сработало. У куста она увидела знакомую тень.
– Ты чего не откликался? Я звала-звала тебя!
– Прости. Видимо, я не всегда могу тебя слышать.
– Ну, ты, наверное, уже в курсе, что наш с тобой план провалился?
– Да. Я понял, что ты не сможешь помочь. Не расстраивайся. Наверное, так положено. Грехов у нас много. Людей пришлось убивать. Хотя, какие же это люди – нелюди, которые ни стариков, ни детей не щадили. Но все равно.
– Вот почему меня никто не дослушивает до конца? Я сказала, что наш план не удался, но я не сказала, что не смогу помочь. Мне снилась прабабушка.
– Аня?
– Ну да, прабабушка Аня. И она сказала, что надо заказать службу в церкви. За упокой. Но мне надо знать, ты крещеный? Или ты сам этого не знаешь?
– Знаю. Точно знаю. Крещеный. Меня крестила бабушка, тайком от родителей. Отец, когда узнал, очень сильно с ней поругался из-за этого и одно время даже не разрешал маме меня к ней водить. Я очень из-за этого расстраивался, она добрая была и пекла вкусные пирожки. Потом, правда, эта история забылась, и они помирились.
– Замечательная была у тебя бабушка. И очень облегчила мою задачу. Я завтра пойду в церковь, закажу сорокоуст за упокой. Вдруг поможет. Но тогда мы больше не увидимся. – Она вдруг загрустила.
– Ты не переживай. Я тебе и оттуда постараюсь помогать. Ты же правнучка моей Ани. А могла бы быть и моей правнучкой… Жаль, не могу тебя обнять.
Она почувствовала, как теплый ветерок окутал ее со всех сторон. И улыбнулась: «Можешь…»
Из церкви она шла притихшая и потерянная. В историю с призраком уже не верилось самой. Она понимала, что никогда не сможет рассказать о случившемся никому, даже самым близким. Просто потому, что ее реально сочтут сумасшедшей.
Внезапно зазвонил телефон. Она услышала голос Сармата:
– Привет, ну как ты там, прадед не объявлялся?
И она неожиданно для себя вдруг сказала:
– Если пообещаешь не считать меня съехавшей, я тебе все расскажу.
Баба Люда тайно выгуливала козу. Тайно, потому что некоторое время назад запретили в городской черте держать какую бы то ни было скотину. А какая же ее Машка скотина? Ни запаха от нее особо сильного, ни шума. А без Машки бабе Люде никак. Ну не принимает ее желудок коровье молоко и все тут! Машку она прятала. А соседи у нее были хорошие, никто никуда не пожаловался. Вот только пасти козу она уходила подальше – через Лысую гору, далеко за обелиск. Народу там никогда не было. Только 9 мая проводили районные праздничные мероприятия. А так степь да степь, кузнечики да ящерки.
Вдруг баба Люда остановилась, потянув за поводок Машку: «Что за дела?» Стоят у обелиска двое. Вроде, парень с девчонкой. Молодые, в рваных джинсах. Цветочки к обелиску положили и стоят, держась за руки. «Странно, – подумала баба Люда. – Кто у них там может лежать?» Ей самой уже было под семьдесят, а воевал у нее дед, которого она и не помнила, он умер еще до ее рождения, сразу после войны. А эти совсем молодые, их деды, наверное, ровесники бабе Люде. Кого они там поминать могут, да еще поздно вечером?
На всякий случай баба Люда потянула Машку в сторону – в обход странной пары.
А солнце уже клонилось к горизонту, подкрашивая степной ковыль в розовый цвет.