Высота одиночества

Борискова Ольга

Игорь простоял на лестнице около часа и уже начал замерзать. В воздухе пахло сыростью, казалось, стоит только ковырнуть штукатурку, как та посыплется серыми хлопьями, обнажая слой плесени. За все это время он не увидел ни души. Только черная кошка вынырнула откуда-то и принялась ласкаться, оставляя длинные шерстинки на его брюках.

— А ну, брысь! — шикнул он и недовольно сложил руки на груди.

А если она вообще не появится? Или не живет здесь? Может, переехала давно? Фёдорова могла и наврать. Просто так, ради смеха, с неё не убудет.

Сейчас Крылову

эта идея с приглашением Ипатовой уже не казалась такой гениальной, как вчера. А если Савченко прав, и она в действительности не может кататься или просто-напросто вдрызг растеряла форму? Вдруг из тонкой изящной девочки она превратилась в пышку со слоем целлюлита и двойным подбородком? Но он хотел бы знать это наверняка, и, если есть хоть малейшая возможность, он обязательно ею воспользуется. Такой бриллиант, как эта фигуристка, на дороге не валяется…

Игорь мерил шагами лестничную площадку и так увлекся этим занятием, что не заметил, как рядом с ним остановились. Обернулся и увидел девушку в темно-серой куртке с облезлым мехом на капюшоне. Та, застыв на ступеньке, подозрительно рассматривала его. Потом молча отвернулась и начала подниматься на свой этаж. Игорь смотрел ей вслед, соображая, где мог видеть ее. Болезненно-худая, осунувшаяся, и эти неестественно голубые глаза…

— Рината?

Она остановилась.

Игорь мигом взлетел вверх по лестнице и встал напротив, заглядывая ей в лицо.

— Рината Ипатова?

— Ну да, и что? — буркнула она и сделала попытку его обойти, чтобы пройти к двери, однако Игорь вернул её на место, обхватив за плечи, и радостно заговорил:

— Ну, слава Богу! Я уж думал, что не найду тебя! Я Крылов. Игорь Крылов.

— И что опальный фигурист хочет от бывшей фигуристки. Пригласить в клуб неудачников?

— Так ты узнала меня.

— Я тебя на всю жизнь запомню, — холодно процедила Рината, подняв на него горящие яростью ярко-голубые глаза. — И слова твои стали для меня отправной точкой в Ад, где я, собственно, и нахожусь сейчас! — Она едко улыбнулась, и Игорю стало не по себе. Никак он не ожидал, что эта девушка примет его в штыки.

— Я сгоряча… тогда… — оправдывался он. — Прости.

— Прощаю. Это все? — Она сделала шаг к двери, но Игорь вновь схватил её за руку:

— Нет, Рината…

— Слушай, чего еще? — Ипатова смахнула ладонь и обошла его. Достала ключи и отперла квартиру.

— Нам поговорить надо.

— Не о чем нам разговаривать.

— Пожалуйста…

Рина подняла голову и долгим, пронизывающим взглядом посмотрела на Крылова. Игорю даже стало как-то не по себе от пустоты, что царила в глубине её глаз, похожих на холодные кусочки хрусталя, но от того только окрепла его уверенность в правильности принятого решения.

— Пожалуйста, — повторил он, и Рината, вздохнув, кивнула, пропуская его в коридор.

— Чай предлагать не буду, сахара нет. — Она прошла на кухню. Игорь, осматривая помещение полными ужаса глазами, вошел за ней.

Ипатова остановилась у окна и прислонилась к подоконнику спиной:

— Ну? Как тебе мои хоромы?

— Почему

ты здесь живешь? — Крылов не мог поверить, что тут вообще можно находиться, не то, что жить постоянно.

— Что получила, там и живу, — невесело хмыкнула девушка, сложив руки на груди. — Когда исполнилось восемнадцать, в детдоме ясно дали понять, что ничего лучше мне не светит.

— Но ты же… — Игорь присел на хлипкую табуретку, рассматривая старую газовую плиту, обгоревший чайник, маленькую кастрюльку.

Потом снова посмотрел на Ринату. Лицо у нее было овальное, довольно узкое и по-особенному красивое. Именно красивое, а не миловидное, как у той же Лерки. Прямой нос, в меру пухлые губы, точеные скулы и высокий лоб. Но особую выразительность ее лицу предавали большие голубые глаза — яркие, обрамленные черными ресницами и невероятно выразительные, будто бы в них крохотными кусочками отражалась вся ее жизнь. Он никак не мог взять в толк, как так все резко изменилось. Ведь всего три года назад… Его размышления прервал тяжелый кашель Рины. Девушка закрыла рот ладошкой и вылетела из кухни. Вернулась минуты через две и сходу заявила:

— Давай говори, чего тебе от меня понадобилось, и проваливай!

— Хорошо, тогда сразу к делу. Я задам тебе один вопрос и хочу, чтобы ты мне честно на него ответила, — серьезно заявил Игорь. — Хорошо?

— Валяй, — безразлично пожала она плечами и приготовилась слушать, чего же ей скажет этот человек. Весь такой холеный, богатенький, в до блеска начищенных брендовых ботинках. Он на её кухне выглядел инородным телом, и Рина очень хотела поскорее выпроводить его из своей квартиры и из жизни вообще.

— Существует хоть малейшая вероятность, что ты еще сможешь кататься?

В груди неприятно защемило. Рината судорожно вздохнула и вжалась в стену.

— Уходи отсюда, — голос её прозвучал резко, словно по воздуху полоснули бритвой. — Проваливай, и чтобы я больше никогда тебя не видела!

— Рината, послушай меня! — Крылов поднялся с табуретки и подошел к Ипатовой. — Я и ты, мы оба были близки к цели, но не смогли сделать последний шаг!

— Ошибаешься! — воскликнула девушка. — Я сделала свой последний шаг! Я не могу кататься! И не смогу никогда!

— А ты пробовала? — не отставал Игорь, глядя в её потемневшие глаза. — Я хочу, чтобы мы катались в паре. Вместе. До Олимпиады год, и если постараться, мы сможем добиться успеха. Рината! Только не говори мне, что ты этого не хочешь!

— Уходи, — прохрипела она, отчаянно борясь с подступающим к горлу комком. — Убирайся!

— Чего ты боишься?

— Господи, да что ж ты за человек такой!? — закричала Рината, выталкивая Игоря в коридор. — Я не могу кататься! Не могу! Я который год пытаюсь забыть тот день в Ванкувере, и в момент, когда мне почти перестали сниться кошмары по ночам, появляешься ты со своим бредовым предложением! — Отперла дверь и добавила, глядя куда угодно, только не на него: — Оставьте меня в покое, очень прошу. Ринаты Ипатовой больше нет. Умерла. Прощай, — выпроводила Игоря из квартиры и повернула замок.