Высшая ценность
Шрифт:
— Ты зря выбрал этот гроб, — буркнул бывший инквизитор, выкручивая руль и разворачивая обшитую грубыми стальными листами пассажирскую «Газель». — Он же не едет ни черта. Куда на нем удерешь?
— Зато броня хорошая, — парировал я, немного приоткрывая сделанное из стального листа с узкими прорезями окно и оглядываясь. — Пулей не возьмешь. А при прорыве периметра нам это будет, пожалуй, поважнее, чем скорость.
— Тоже верно, — нехотя согласился Хмырь, выруливая на проспект перед самым носом заворачивающих на стоянку машин, увенчанных истошно воющими сиренами. — Но все-таки хотелось бы,
Глядя на то, как одна из армейских машин, вопреки всем моим чаяниям, вывернула на проспект вслед за нами, я не мог с этим не согласиться. Немного скорости нам бы сейчас вовсе не помешало.
— Немедленно остановитесь, — прогремел усиленный мегафоном голос. — Приказываю немедленно остановиться!
— Ну вот, опять начинается… — Хмырь крутанул руль, лихо сворачивая на поперечную улицу. Снизить ради этого такими трудами набранную скорость он даже и не подумал, и на какое-то мгновение мне даже показалось, что сейчас наша тяжелая, обшитая неподъемным металлом машина повалится набок и кувырком полетит по старой растрескавшейся дороге. Но нет, поднявшиеся в воздух колеса снова опустились на асфальт. Глухо лязгнули броневые листы. И мы помчались дальше по практически пустой улице.
Придерживая не желающую после моего вмешательства закрываться дверцу, я обернулся назад. Следующая за нами машина, естественно, не думала отставать. И поворот она прошла так изящно и аккуратно, будто шла со скоростью пешехода, а не гнала запретные в городе восемьдесят километров в час.
Ч-черт. Что делать будем? Ведь они же не отстанут…
Бывший инквизитор снова крутанул руль. Меня бросило набок, сзади послышался звонкий грохот падающих вещей — сыпалось развешенное на обшитых железом стенах снаряжение и амуниция чистильщиков. Но мы повернули. И при этом, хотя правые колеса опять несколько долгих мгновений вхолостую болтались в воздухе, даже не перевернулись.
— Где ты научился так гонять? — спросил я, едва сумев перевести дух.
— В прошлой жизни был гонщиком, — отмахнулся сосредоточенно следивший за дорогой Хмырь.
Я негромко хмыкнул и предпринял жалкую попытку пошутить:
— Ну и как тебе эта машинка после гоночной «Формулы-1»?
Если бывший инквизитор что-то и ответил, то я не расслышал. Простучавшая из пристроившейся сзади армейской машины автоматная очередь и сопровождающий ее грохот пуль по навесной броне заглушили все слова. Я торопливо обернулся, дабы посмотреть, как там Ирина.
Нормально. Мессия сидела в одном из установленных в салоне пассажирских кресел и стискивала руками подлокотники. Немного бледная, но в целом не пострадавшая.
Броня, предназначенная защищать моих коллег от когтей и клыков нечисти, выдержала и удары пуль. Собственно говоря, я так и предполагал, но предполагать— это одно, а знать — совсем другое. И хорошо, что я не ошибся, хорошо, что вместо рваных дыр на задней стене появились всего лишь несколько вмятин.
Еще одна очередь. Истошный визг рикошетирующих пуль.
Ладно еще, что улицы практически пустые. Иначе кого-нибудь точно бы зацепило.
Я снова обернулся. Машина армейцев шла метрах в семи сзади. Хорошо шла, как приклеенная. Я повернулся к Хмырю:
— Слушай, если мы сейчас
— Не въедут. Успеют остановиться.
— А жаль, — вздохнул я.
— Зато если мы тормознем, особенно если сделаем это резко, — несколько напряженно продолжил Хмырь, — мы сами куда-нибудь въедем. Или, что более вероятно, покатимся кувырком… Очень уж дурная динамика у этой чертовой железяки. Центр тяжести — не поймешь где. Да и обзор сквозь эти щели, — Хмырь на секунду оторвал руку от руля и щелкнул пальцем по заменяющему лобовое стекло листу металла, — ни к черту.
— Она же не для гонок делалась, — не знаю почему, но мне вдруг стало обидно, — а для защиты от врага. И свои функции исполняет хорошо. Вон сколько сзади вмятин от пуль и ни одной сквозной дыры.
Хмырь коротко и устало вздохнул:
— Так разве ж я чем-то недоволен?..
Под треск автоматных очередей и визг отскакивающих от броневых листов пуль машина армейцев вознамерилась обогнать нас справа. Я немного приоткрыл окно и несколько раз надавил на курок. Четыре кусочка серебра, сопровождаемые грохотом и вспышками, унеслись вдаль.
Какая расточительность: стрелять в человека серебром, когда можно было обойтись обычными свинцовыми пулями. Но их у меня не было. Не предполагая, что когда-нибудь они мне понадобятся, я не озаботился их приобрести. А теперь было уже поздно. И приходилось тратить драгоценное серебро, бессмысленно выгуливая его в никуда.
Впрочем, не совсем бессмысленно. И, вероятно, не совсем в никуда. Ведь преследующая нас машина все-таки приотстала. Вряд ли я убил или хотя бы ранил кого-нибудь из сидящих в ней вояк, но некоторую осторожность им все же внушил. Обгонять нас они больше не пытались, предпочитая бестолково и практически бессмысленно постреливать из автоматов сзади.
Внешние броневые листы пока держали, хотя и бугрились бесформенными уродливыми пузырями. Но кое-где уже появлялись тонкие как волоски трещины.
— Ирин… ты пригнись лучше.
Я еще пару раз выстрелил в окно. Сменил опустевшую обойму. И, взглянув на часы, напряженно тронул Хмыря за плечо:
— Слишком рано. Караван еще не собрался. Ворота закрыты. И если мы туда сунемся, да еще и с погоней на! хвосте, — это будет конец: нас просто зажмут и преспокойно расстреляют со стен.
Долгая минута тишины, прерываемая только натужным хрипом работающего на пределе двигателя и коротким треском очередей. Потом бывший инквизитор спросил:
— Ну и что ты предлагаешь?
— Покататься по улицам еще хотя бы минут пятнадцать.
Хмырь наградил меня кислым взглядом, покачал головой, но потом все же, признавая мою правоту, резко вывернул руль. Урча, дребезжа и лязгая броневыми листами, угнанная нами машина под грохот очередей поползла по направлению к центру города…
По истечении этих, вероятно, самых долгих в моей жизни пятнадцати минут за нами гнались уже не одна, а целых три машины с армейской эмблемой на бортах. Я успел расстрелять, еще две обоймы. Без особого, в общем-то, успеха, если не считать некоторую вынужденную осторожность армейцев и тот град пуль, которым они нас поливали в ответ. Но на расстоянии я их все же удержал.