Высшая степень адаптации
Шрифт:
Она снова подняла руку, но второго удара не получилось. Кира закачалась, поднятая рука ее рухнула вниз, глаза помутились. Девушка упала на колени и безвольно опрокинулась на пол.
Скотт посмотрел на свои часы и отсчитал мучительные пятнадцать секунд, затем поднял раму на
Воздух был внутри тяжелый, но вблизи открытого окна дышать было можно. Скотт трижды пнул ногой в стену комнаты Баха.
Шипение газа прекратилось. Скотт дождался, когда в замке повернется ключ, поднял Киру, выбежал с ней из комнаты в библиотеку.
Бах посмотрел на прекрасное лицо девушки.
— Словно богиня, — сказал он. — В наших действиях есть нечто греховное.
— Быстрее! — выдохнул Скотт. — Она в обмороке, а не под анестезией. Одному Богу известно, когда она придет в себя!
Но Кира еще не пришла в сознание, когда Скотт положил ее на подготовленный операционный стол в приемном покое Баха и затянул ремни на ее запястьях, туловище и стройных голых ногах. Он посмотрел на неподвижное лицо и серебристые волосы девушки, почувствовав, как у него до боли сжалось сердце, когда Бах включил яркую операционную лампу.
— Ты была права, — прошептал он лежащей без сознания девушке, — если бы у меня нашлось твое мужество, не было бы ничего, что мы вместе не могли бы достичь.
— Доберемся через носоглотку? — спросил вдруг Бах. — Или я должен сделать трепанацию.
— Конечно же, через носоглотку!
— Но я бы охотно использовал возможность повнимательнее осмотреть ее шишковидную железу. Это необычайный случай и…
— Через носоглотку! — отрезал Скотт. — Я не хочу, чтобы она потом ходила с большим шрамом на голове. А носовую перегородку можно очень легко зашить.
Бах вздохнул и начал. Несмотря на долгий опыт клинической работы, Скотт был вынужден признать, что не в состоянии хладнокровно следить за этой операцией. Он подавал старому доктору инструменты, но избегал смотреть на девушку.
— Так, — сказал наконец Бах. — Дело сделано!
Бах еще раз наклонился над девушкой, чтобы проверить швы, и затем отступил назад. Впервые после начала операции у него появилась возможность спокойно рассмотреть лицо Киры. Эффект ошеломил старого врача: исчезли роскошные, алюминиевого цвета волосы девушки, а вместо них появились темные спутанные локоны пациентки из больницы. Бах поднял ей веко и увидел ее бледно-голубой глаз. Что осталось от ее красоты? Разве что слабый след ангельской чистоты и невинности на ее бледном лице. Она была больше не богиня, а смертная — обыкновенный, в меру симпатичный, но здоровый человек.
Он в задумчивости смотрел на лежащую перед ним фигурку и вдруг услышал хриплый шепот Скотта:
— Как она прекрасна!
Бах поднял брови. Он вдруг понял, что Скотт видит Киру не такой, какой она сейчас лежит перед ним, а такой, какой она совсем недавно была. В его глазах, глазах влюбленного, она осталась прежней божественной Кирой.