Высшее общество
Шрифт:
– Хорошо, мамочка.
– Ты прелесть. Как же я люблю тебя!
Она не была словоохотливой, и он знал это. Их любовь не терпела отсрочек, у нее не было завтра; она походила на деньги, которые нельзя положить в банк на черный день и которые следует истратить немедленно ad libidium, как он пошутил однажды. [2] Монетка не становится фальшивой оттого, что ее недавно отчеканили.
Вместо ответа он взял Сибил под руку и провел тыльной стороной ладони по ее округлой груди. На мгновение-другое они застыли в волне блаженства у витрины с мороженой рыбой. Отражаемый блестящими пакетами свет мерцал в их глазах…
2
Игра
Это была его идея – совершить набег на запасы Грандж-маркета. Они лежали рядом, и его рука, подобно зверюшке, существующей отдельно от него, лениво ласкала ее тело, бродила в ее золотистых кущах, нежилась на маленьком и плоском, как блюдце, животе, как вдруг яростный голод пронзил его внутренности.
– О Боже! Как же я хочу жрать! – заорал он и вскочил с постели. Сибил смотрела на него с блаженной улыбкой – она не удивлялась, что бы он ни сделал. Для нее он всегда был прекрасен, и она незамедлительно сообщила ему об этом. В ответ он обозвал ее подлой тварью, а затем несколько раз с нежностью повторил брань шепотом.
– Вставай!
Она, мурлыкая, ответила ему такой же бранью и улыбнулась. Он ухватил ее за ноги, подтянул к себе, обвил руками талию и повернул вниз головой. Ее волосы струились по его щиколоткам. Она скрестила ноги у него на шее и, вся извиваясь, принялась тереться ягодицами о его грудь.
– Нет! – закричал он.
В этаком неловком положении, хохоча и с трудом ворочая языком – попробуйте говорить вниз головой! – она пробормотала:
– Подайте мне на завтрак ломтик колбасы и сандвич с яичницей. И не забудьте вишневый сок. Я его просто обожаю!
– Ты отвратительна. Меня от тебя тошнит.
– А мне плевать, тошнит тебя или нет, – отрезала она. Он осторожно поставил ее на пол и взглянул на нее.
– Ну что же, – сказал он, – если тебе плевать, то мне тем более. – Он встал перед ней на колени и осторожно поцеловал ей ноги. Потом они оделись и отправились в Грандж-маркет. Она получила наличные по чеку, они бродили по магазину, покупали еду, и глазели на людей, слушали музыку. Все вокруг казалось каким-то надуманным, словно они пришли в гости к другу, а он стал показывать им свой любительский фильм. Да и сами они ощущали себя призраками как будто их тела находились где-то далеко от Грандж-маркета. Когда она прошептала: «Я люблю тебя», они на какое-то мгновение очнулись, но отрезвление ушло так же быстро, как и пришло. И снова они побрели, как беспамятные зомби, по переходам магазина.
Позже в его квартире они обрели себя. Они наелись до отвала, даже собрали крошки еды с обнаженных тел друг друга. Пол положил спелую крупную вишню ей в пупок, долго с вожделением смотрел на нее, затем наклонился, взял вишню губами, съел ее, а косточку возвратил обратно – в пупок. Сибил тихо засмеялась, согнула ноги в коленях и прижала его лицо к своему животу. Они снова занялись любовью – серьезно, сосредоточенно, с трудом – ведь в тот день у них уже было так много любви. И, видимо, потому, что они так старались и расходовали последние силы, ощущение показалось им особенно острым. Когда наконец оба достигли оргазма, то посмотрели друг на друга в смятении: как долго это будет продолжаться? Будут ли они вместе хотя бы еще неделю-другую? И почти одновременно кивнули головами в знак согласия.
Чуть позже Пол смотрел из окна, как она выходила из дома. Сначала появилась корона ее волос, ржавая в лучах утреннего солнца. Затем – ее стройная гибкая фигура. Она твердой походкой подошла к машине, открыла дверцу, бросила норковый палантин на заднее сиденье. И вот, когда уже казалось, что она совсем исчезла, Сибил повернула лицо к окну и махнула рукой на прощанье. А в следующее мгновенье машина умчалась и увезла ее.
Он улыбнулся, закурил и растянулся на кровати, но спать ему не хотелось. Прежде, чем уйти, Сибил обрызгала своими духами подушки. «Чтобы ты два-три дня не водил сюда других. Придется тебе попоститься, пока
Как бы для того, чтобы найти ответ, Пол окинул взором свое жилище. Без излишней роскоши, но и не монашеская келья. В шкафу висят превосходно сшитые костюмы из Лондона, Рима, Мадрида, Гонконга. В ряд стоят туфли, изготовленные по его мерке во Флоренции. В комоде лежат рубашки и белье из лучших домов моделей Ниццы и Вашингтона. Многое из его гардероба он получил в подарок от женщин, старых и безобразных, куда менее красивых, чем их дары.
Ему было двадцать семь лет, он прекрасно выглядел, все знал, все испытал. У него был плоский, как доска, живот. Через четыре часа, немного отоспавшись, он сядет в свою «Альфу» и покатит на работу. Никто не спросит, почему он опоздал, никто не осмелится. Даже босс не осмелится. И только девушка из Индокитая, которую он нанял отвечать на телефонные звонки и убирать в кабинете, посмотрит на него вопросительно. Не обращая внимания на его заспанный вид, она все равно посмотрит на него в надежде, что он пригласит ее к себе на ночь. И если не позвонит одна из его покровительниц, он, разумеется, пригласит ее. «Черт с ними, с духами, – подумал он, закрыв глаза. – Жизнь прекрасна».
Через три часа телефонный звонок вырвал его из сна. Слова слипались в ком, и только через несколько мгновений ему удалось уловить смысл.
– Где? – спросил он.
– Куэрнавака, – последовал ответ. Голос звучал весело.
– Когда?
– Через два часа. Летим моим самолетом.
– Хорошо, – ухмыльнулся Пол. Неприятно, когда прерывают такой сладкий сон на половине, но еще неприятнее тащиться пешком через подземные переходы Лос-Анджелесского аэропорта.
– Встретимся в самолете, – бросил он в трубку. Ему ответили довольным понимающим смешком.
Пол сел и неожиданно для себя выругался. Радость улетучилась и он почувствовал себя дураком. Он собирался провести нормальный рабочий день, может быть, даже целую неделю. Давно было пора загрузить себя, это пошло бы ему на пользу. Теперь же все летело кувырком. А было так весело… Ладно, будет еще веселее. Повеселимся на славу, как говорит босс. «Спокойнее, Пол, – услышал он голос босса, – расслабься. Ты же пуританин в душе. Ты никогда не успокоишься, пока не получишь своего».
Да, босс был прав. Пол начал было спрашивать себя, почему такой, но тут же послал все вопросы к черту. Стоя под тугими струями душа, он внушал себе, что все станет снова хорошо, как только он окажется на борту самолета. «Слава Богу, – думал Пол, – я хоть смогу выспаться в самолете».
Глава 2
«Солнце в горах сияло яростно, как раскаленная лава, – подумал про себя Пол. – Нет, лучше сменить сравнение: как монета. Горячая всесильная монета». Он бросил прощальный взгляд на заходящее солнце и провел прохладными кончиками пальцев по глазам. Пальцы его были холодны потому, что он только что вылез из бассейна.
Глаза жгло. Но виной тому была не вода – Консуэла Коул не потерпела бы у себя в бассейне хлорированную гадость из городской сети. Она предпочитала чистую воду озера Эрроухэд, которую ей привозили в больших оплетенных флягах. А в будущем году, как она поведала Полу, воду ей будут доставлять в винных бочках из Италии, из озера Сальсомаджоре. «Она бодрит», – пояснила Консуэла.