Высшей категории трудности
Шрифт:
Поиски велись по всему склону — от палатки до сосны. Выстроившись в цепочку, туристы через каждые два-три метра протыкали снег лыжными палками, пытаясь на ощупь определить, нет ли под снегом трупа. Воронов составил схему поисков таким образом, что на каждый квадратный метр наста приходилось по два-три прокола. Часть ребят бродила с палками, вокруг сосны, в мелком ельнике. Снег там доходил им до пояса.
Это был изнурительный труд. Чтобы проткнуть двухметровый слой снега, требовались большие усилия. Все тело спасателя в напряжении, в ожидании,
Прокурор с тремя туристами откапывал палатку, я фотографировал долину, останцы, предполагаемый путь их отступления. Все что-то делали, но я не мог отделаться от ощущения, что мы занимаемся совсем не тем, чем нужно. Никто не может дать ответа на главный вопрос: кого нам надо искать — живых или мертвых?
Во второй половине дня над долиной появился самолет, сделал круг и сбросил вымпел. Я засунул фотоаппарат за пазуху и подошел к Воронову.
— Вот, читай, — протянул он мне скатанный в трубку твердый листок бумаги.
"Воронову. Предлагаю немедленно отправить группу с комплектом снаряжения и продуктов на поиски избушки в долине Соронги. Кротов"
— Значит, есть какие-то новые данные, — радостно сказал Воронов. — Может быть, речь идет еще об одной избушке?
— Ты рад?
— Прощупать снег мы всегда успеем. Разве не так? Поиски спешно прекратили. Все, за исключением прокурора и его помощников, разбиравших палатку сосновцев, вернулись в лагерь. Спасатели недоумевали: выходит, Лисовский нашел что-то не то? А может, просто проверяют?
Перед Вороновым дилемма: выходить сейчас или утром? Через час должны наступить сумерки, а за час можно только перевалить в долину и ночевать пришлось бы у входа в каньон, как раз в том месте, где нашли остатки костра. Воронов колеблется.
Пришел прокурор с тремя спасателями. Оказывается, пока мы дебатировали, еще раз прилетал вертолет. Летчики забрали палатку, тело Сосновского и найденные вещи. Кое-что прокурор принес с собой: бинокль, блокнот с туристскими песнями и две тетради в клеенчатых переплетах.
Но никаких приказов из штаба летчики не передавали, прокурор с командиром вертолета разговаривал сам.
— Ерунда, — сказал Новиков, узнав о приказе штаба идти на Соронгу, — я уверен, что в этом нет никакой необходимости. На Соронгу они попасть не могли никак. Значит, и искать там нечего. Обследование палатки подтвердило версию следствия…
Прокурор коротко рассказал о том, что они увидели, когда откопали палатку полностью: палатка разрезана в трех местах, видимо, ножами. Изрезана та боковина, что обращена к склону. Внутри все вещи перевернуты. Нашли в палатке продукты — сухари, ветчину, сахар, одежду и обувь — семь пар ботинок и три пары валенок.
— Они могли уйти и без обуви, — сказал Воронов.
Без обуви? По снегу? Потом я вспомнил про Сосновского: у него к ногам были привязаны куски коры.
— Ваши предположения фантастичны, — с раздражением сказал прокурор. — Вы забываете, что они чреваты неприятными последствиями. В штабе, конечно, достаточно трезвые люди, но прислушиваются больше всего к вам…
— Об избушке в долине Соронги я ничего не знаю, вернее, узнал из той самой радиограммы, которую читали и вы.
Воронов говорил вежливо, но, видимо, это ему давалось с трудом.
— Я знаю, что штаб во многом руководствуется вашими соображениями, — упрямо повторил прокурор. — Вы по-прежнему считаете, что они живы?
Вопрос был, как говорится, задан "в лоб". До этого прокурор избегал высказываться в таком тоне, он предпочитал недоговаривать, отлично понимая, что единомышленников среди спасателей не найдет, как бы ни очевидны были факты, подтверждающие его точку зрения. И вот теперь — разговор начистоту. Это было и предупреждение: что бы ни случилось с любым из спасателей, отправленных на Соронгу, отвечать будет только Воронов. И Воронов это отлично понимал.
— Да, считаю. Во всяком случае, мертвых мы успеем найти всегда.
Это был отказ, пусть и в вежливой форме, продолжать завтра прощупывать снега на склоне.
— Вот как? — удивился прокурор. — Но ведь вы…
— Я получил приказ отправить людей на Соронгу!
Новиков усмехнулся:
— Приказ… Ну что ж, приказы надо выполнять.
Больше он Воронова не трогал. Подсел поближе к печке, у которой висела "летучая мышь", углубился в дневники сосновцев. Было ясно, что он решил дождаться вечернего сеанса связи с Кожаром.
После ужина все собрались у рации, которую Жора Голышкин укрепил на березовых колышках, Жора тщетно пытался поймать Москву, чтобы узнать точное время. Он должен был выйти в эфир ровно в 18 часов.
Наконец рация ожила. Кожарский радист работал на ключе, а Жора расшифровывал вслух: "Сообщите результаты поисков. Есть ли продукты? Сколько обмороженных и больных?"
И ни слова об охотничьей избушке.
— Запроси-ка, Жора, — не вытерпел Лисовский. — Чего они там морочат голову с избушкой? Ведь мы нашли в ней только снег…
— Тише!
Новая радиограмма. "Морзянка" пищит, как мышь. "По сведениям местных жителей, избушка на Соронге посещается охотниками. В ней должны быть продукты и запас топлива…" Значит, Лисовский нашел не ту избушку?
— Там были дрова? А продукты?
— Да что вы, ребята? Белены объелись? — обиделся Лисовский. — Один снег там. А лопат у нас не было,
— Тише!" Завтра бросим всю авиацию в верховья Соронги. Точные координаты избушки неизвестны…"
Поздно вечером Воронов подсчитал: за день прощупали под снегом около десяти тысяч точек.