Высшие кадры Красной Армии. 1917–1921 гг.
Шрифт:
В результате внутреннего и наружного наблюдения за гостиницей выяснилось: «Держа себя крайне конспиративно, Зеегерс и Шманд беспрестанно выезжают на автомобилях, посещая шведское и датское посольства, а также находящуюся под покровительством Королевской Шведской миссии расположенную в доме № 94 по набережной Мойки квартиру военнопленных германцев». Зеегерс и Шманд в первые дни своего пребывания в Петрограде принялись активно принимать посетителей [330] . 30 марта зав. агентурой ВК составил «Сведения о лицах, посещавших делегацию Германского Красного Креста, остановившуюся в Европейской гостинице»: «1) Анна Рабинович – личность до настоящего времени не выяснена; 2) Константин Бьенеман – директор Соединенного банка; 3) Поручик Лубецкий – инженер-механик, служащий на Трубочном заводе; 4) Германский лейтенант Бобаш; 5) Августа Фрауче - экономка Комиссариата по демобилизации, родная сестра жены [народного] комиссара Подвойского (и мать Артура Артузова. – С.В.), значащаяся выбывшей 12 марта в Москву. По-видимому, проживает в Петрограде по чужой фамилией; 6) Астедт – директор отдела «Б» Шведской миссии; 7) германские офицеры Иоганн Кнемс и Леопольд Ромецкий; 8) невыясненный демобилизованный офицер или солдат в форме; 9) Марк Вардер – личность до настоящего времени невыясненная (выяснили, что демобилизованный солдат. – С.В.); 10) Петр Бруазевиц – секретарь шведского консульства в г. Москве; 11) Некто Маркфорд – личность до настоящего времени невыясненная; 12) фотографы Булла и Казелицкий – о первом из коих производилось дело при контрразведывательном отделении штаба 6-й армии, законченное без всяких для него неблагоприятных последствий; 13) Некая Хирве – личность выясняется; 14) австрийский обер-лейтенант Вебер; 15) уроженка Лифляндской губернии Амалия Швейдер; 16) корреспондент Цейтес; 17) некто фон Грушевская – личность до сих пор не установлена» (пожилая
330
РГВА. Ф. 25888. Оп. 3. Д. 25. Л. 461.
331
Там же. Л. 459–459 об.
332
РГВА. Ф. 25888. Оп. 3. Д. 25. Л. 461–461 об.
25 марта Зеегерс никого из пришедших не пускал в комнату: у него ночевал «один господин, которого супруга видит в первый раз», притом что Лео Шманда в номере не было. Когда на прием к членам «Красного Креста» явились три дамы, одна из которых отрекомендовалась женой русского офицера Ритер Шпорн (?!), ночной гость Зеегерса вышел к ним и от имени Зеегерса заявил, что последний не может их принять «в виду отсутствия свободного времени» [333] . В 10 часов 30 минут Зеегерс и его таинственный посетитель сели на машину, встречавшую германскую делегацию 31 марта, однако шофера Митрофанова, работавшего на нашу контрразведку, заменили. Агент военного контроля, в распоряжении которого был только извозчик, упустил машину [334] .
333
Там же. Л. 471–471 об.
334
Там же. Л. 477.
И главное было установлено к 27 марта: «фон Зеегерс и Шманд в действительности являются членами разведчиками особой, ожидаемой в России «контрольной» германской комиссии, задачей коей официально будет урегулирование военно-экономических и политических отношений между Россией и Германией, в пределах заключенного мирного договора, за исполнением условий коего эта комиссия будет следить; фактически же эта комиссия будет чисто военным учреждением, представляя собою верховное командование расположенными в Петрограде и его окрестностях германскими силами, которые будут в надлежащий момент приведены в боевую готовность под предлогом неисполнения какого-нибудь пункта условий мирного договора, что даст основание к «мирной» оккупации как Петрограда, так и Москвы. Прибытие германских войск надо ожидать со стороны Нарвы и, видимо, намечается 45-я дивизия» [335] . Кроме того, «1. Несмотря на официально объявленный предстоящий обмен военнопленными, такому обмену подлежат лишь лица, достигшие 45-летнего возраста, и инвалиды, остальные же оставляются в России под тем предлогом, что они распропагандированы общением с русскими солдатами [и] могут оказаться весьма вредными для дела войны Германии с западноевропейскими государствами и Америкой…3. Весьма значительное количество военнопленных враждовавших с Россией держав, точное число коих не поддается никакому учету, в виду тщательно скрываемой, при содействии миссий некоторых нейтральных держав, мест пребывания как отдельных военнопленных, так и целых отрядов их, в настоящее время вполне подготовлено к предстоящей им задаче – оккупации Петрограда, разделенного на отдельные районы, причем каждому офицеру и солдату точно известно как место, кое ему надлежит занять, так и ту деятельность, к коей он будет призван в соответствующее время». В заключение оптимистично заявлялось о возможности агентурного «окормления» ожидаемой делегацией Мирбаха – «мне, кажется, представится возможность устроить своего человека в германском посольстве» [336] . Филеры выявили помимо визитов в Шведское и Датское посольства контакты делегатов [337] .
335
Там же. Л. 437, 478.
336
РГВА. Ф. 25888. Оп. 3. Д. 25. Л. 478–478 об.
337
Там же. Л. 430.
Начальник отделения военного контроля Сурнин докладывал в военный комиссариат Петроградской трудовой коммуны в апреле 1918 года: «При осмотре агентом отделения, заведшим знакомство среди военнопленных германцев, помещения, занятого военнопленными в доме № 23 по Максимилиановскому переулку, никакого склада оружия не найдено; по словам денщика, прибывшего после 19… апреля в Петроград после поездки в Берлин, ротмистра фон Зеегерса, оружие может храниться только в Шведском посольстве. Тот же денщик – Иоганн Дитер – на вопрос о том, когда немцы будут в Петрограде, ответил, что Петроград будет взят через две недели. С Балтийского вокзала 18 апреля были взяты в наблюдение мужчина и женщина, показавшиеся подозрительными агентам отделения и оказавшиеся проживающими в доме № 23 по Серпуховской ул. Иоганном и Альмой Газенфус, немецкими колонистами из Венденского уезда Лифляндской губернии. Записаны они «конторщик» и «прислуга», но внешний их вид и платье оставляют сомнение в справедливости этих сведений, тем более что, по сведениям внутренней агентуры, они нигде не служат, а живут, не стесняясь, в средствах. Наблюдение продолжается. По полученным от военнопленных сведениям, у них ожидается всеобщая мобилизация людей в возрасте от 38 до 45 лет» [338] .
338
РГВА. Ф. 25888. Оп. 3. Д. 25. Л. 454.
17 апреля военные контрразведчики перехватили еще более тревожные сведения: телеграммой Германского Большого Генерального штаба кайзер Вильгельм требовал от главной германской военной миссии во главе с выехавшим 14 апреля в Петроград послом В. фон Мирбахом «всех военнопленных привести в полный порядок и установить дисциплину». Из разговоров с военнопленными агенты военной контрразведки выяснили – «военнопленные офицеры вооружены револьверами, на основании разрешений, полученных от Шведского Красного Креста, было приказание Главного германского штаба (имеется в виду Германский Большой Генеральный штаб. – С.В.) о вооружении всех военнопленных, но приказание почему-то отменено» [339] . Естественно, предполагалось, что приказание «почему-то» отменено до поры до времени.
339
Там же. Л. 455.
Когда 18 апреля приехала делегация Мирбаха в составе 60 человек, на вокзале ее уже встречали агенты наших спецслужб – «шофер Митрофанов заметил всех в лицо», отвез в Европейскую гостиницу, затем в Аничков дворец, ресторан «Медведь» (Конюшенная улица), германское посольство (Миллионная, 25), шведскую миссию (Мойка, 94), где они и остались [340] . Весьма показательно.
Интересно, что в оккупированном Ревеле высшие офицеры германской армии открыто говорили о готовящемся наступлении на Петроград по трем направлениям.
340
Там же. Л. 456.
Михаил Бонч-Бруевич оперативно доложил добытые контрразведкой сведения Высшему военному совету и добился решения о чистке столицы от германских военнопленных [341] .
Глава 2
«Обжуливание жуликов», или Ответный удар
3 марта 1918 года был подписан Брестский мир, который даже В.И. Ленин именовал «тягчайшим», «унизительнейшим» и «позорным» [342] . В историографии подробно писали о причинах заключения мира с Германией на столь тяжелых условиях [343] , ходе мирных переговоров [344] , трудностях ратификации мира [345] , финансовой стороне вопроса [346] . Однако события, произошедшие после подписания мира, до настоящего момента изучены недостаточно. Советско-германские отношения после заключения Брестского мира наиболее полно исследовались в Германии – по материалам фонда «Politische Abteilung IA» Политического архива министерства иностранных дел Германии, в т. ч. по опубликованным из этого фонда немецким историком В. Баумгартом донесениям посла Германской империи в Советской России графа В. фон Мирбаха в Берлин [347] . Отдельные сюжеты по советско-германским отношениям после заключения Брестского мира позволяют уточнить материалы Высшего военного совета и центральных управлений Наркомвоена [348] . Ранее оперативные документы Высшего военного совета привлекались в основном для освещения вопроса об организации Завесы – иррегулярных частей, из которых впоследствии формировались части Красной Армии; правда, исследователь Н.Д. Егоров рассматривал историю Завесы в контексте последовательного изменения военно-политического положения Советской республики [349] .
341
Подр. рассм. в монографии: Фрайман А.Л. Указ. соч. С. 282 и др.
342
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. М., 1969. С. 35 и сл.
343
Так, И.И. Минц назвал основной причиной выполнение Россией «союзнических обязательств, нередко вопреки собственным интересам» (Минц И.И. Год 1918-й. М., 1982. С. 13); С.А. Павлюченков назвал основным фактором, приблизившим договор, не военные операции Гинденбурга, и даже не дипломатические интриги, а «продовольственный удар по русской армии»: начальник штаба Верховного главнокомандующего М.Д. Бонч-Бруевич докладывал 7 января Главковерху Н.В. Крыленко и Совнаркому, что «наступление в армии полного голода является делом ближайших дней» (См.: Павлюченков С.А. Крестьянский Брест. М., 1996. С. 22); В.И. Старцев указывает на провокационные и несовместимые с постом наркома по иностранным делам действия Л.Д. Троцкого (Старцев В.И. Правда о двух вариантах Брестского мира, или в чем Троцкий виноват перед Россией? // Клио. 2006. № 4 (35). С. 237–241).
344
Михутина И. Украинский Брестский мир. М., 2007.
345
Фрайман А.Л. Революционная защита Петрограда в феврале-марте 1918 г. М., 1964. С. 258 и сл.; Минц И.И. Указ соч. С. 86, 92–96 и сл.; Рабинович А. Большевики у власти. М., 2008. С. 260 и сл.
346
Петров Ю.А. Русские долги Германии в период Брестского мира // Экономическая история. Вып. 6. М., 2001; Он же. Русский Вандербильт…// ОИ. 1993. № 5. С. 144–157.
347
Хавкин Б.Л. Убийство графа Мирбаха: по следам преступления // Клио. 2007. № 4. С. 38.
348
Из фонда Высшего военного совета опубликована в основном оперативная документация (см.: Директивы Главного командования Красной Армии. М., 1969 (ДГККА); Южный фронт. Ростов, 1962. С. 38–39 и сл.).
349
Егоров Н.Д. Новые источники о создании органов управления войсками Завесы в 1918 году // Вопросы историографии и источниковедения истории советского общества. М., 1989; Он же. Создание войск Завесы в 1918 году // Советские архивы. 1989. С. 49–52; Он же. Создание и деятельность войск Завесы обороны в 1918 г. Дис. канд. ист. наук. М., 1989. С 12 и сл.
Условия Брестского мира были чрезвычайно тяжелыми для молодой Советской республики. Она потеряла около 1 млн. кв. км территории, включая Украину и другие важные промышленные, продовольственные и сырьевые районы с большими людскими ресурсами. Это привело к серьезному ослаблению военно-экономического потенциала страны, вызвало ряд опасных очагов внутренней контрреволюции и способствовало разверыванию интервенции Антанты.
6 марта 1918 года с английского линейного корабля «Глори» в Мурманске высадился отряд английских морских пехотинцев в количестве 150 человек с двумя орудиями. Это и стало началом интервенции. На следующий день на Мурманском рейде появился английский крейсер «Кокрен», 18 марта – французский крейсер «Адмирал Об», а 27 мая – американский крейсер «Олимпия». 30 июня Мурманский совет, пользуясь поддержкой интервентов, принял решение о разрыве отношений с Москвой. 15–16 марта 1918 года в Лондоне состоялась военная конференция Антанты, на которой обсуждался вопрос об интервенции. В условиях начавшегося немецкого наступления на Западном фронте было решено не отправлять в Россию крупных сил. В июне в Мурманске высадилось еще 1,5 тыс. британских и 100 американских солдат [350] .
350
СВЭ. Т. 1. М., 1976. С. 592; Иностранная военная интервенция в России. URL: http:// dic.academic.ru
Так как по условиям Брестского мира Советская Россия обязалась демобилизовать свою армию, для охраны и обороны была создана особая форма военной организации – Завеса [351] . В конце марта – начале апреля 1918 года германские войска проводили оккупацию Украины; советское военное руководство назвало стратегическими направления от Брянска на Конотоп, Ворожбу и Льгов.
2 апреля Высший военный совет, во главе которого в середине марта 1918 года встал основной виновник Брестской трагедии [352] – бывший нарком по иностранным делам Троцкий, был вынужден непосредственно руководить боевыми операциями. Вопрос о необходимости противопоставить германским частям хоть какие-нибудь силы стоял настолько остро, что в марте-апреле Высший военный совет даже не пытался для обеспечения фронта мобилизовать доставшиеся большевикам в наследство центральные военное органы. Эту работу фактически проводила Всеросколлегия и лично ее председатель большевик В.А. Трифонов. Сам Трифонов вместе с военным руководителем группы брянских отрядов в составе войск Завесы генерал-майором [353] П.П. Сытиным даже поучаствовал в непосредственной организации Завесы. Ключевая фраза поручения Трифонову – «Дело это спешное, медлить невозможно» [354] , следовательно, возможность скорейшего возобновления военных действий высшим военным органом не отрицалась.
351
Там же. С. 22.
352
Старцев В.И. Указ. соч. С. 237-241.
353
Формально в Советской России генералов не было, но фактически у кадровых военных оставались дореволюционные понятия о субординации. Здесь и далее в тексте дореволюционные чины используется для выделения кадровых офицеров и военных чиновников из общей массы военных работников.
354
РГВА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 78. Л. 340–342. По мнению Н.Д. Егорова, экстренное создание отрядов Завесы позволило обеспечить охрану демаркационной линии на случай возможного нападения германских частей весной-летом 1918 г.; войскам Завесы приходилось участвовать в многочисленных столкновениях на демаркационной линии с германскими войсками (Егоров Н.Д. Создание и деятельности войск Завесы…С. 16, 18, 19). В действительности отряды Завесы охрану демаркационной линии обеспечить не могли.
Документы Высшего военного совета содержат интересные подробности о тактических ошибках советской дипломатии. На протяжении расположения всех отрядов Завесы – от Финского залива (в районе Нарвы) до границы с Украиной (в районе северной части Черниговской губернии) к апрелю 1918 года была установлена временная демаркационная линия, описание которой (и карту в масштабе 10 верст/дециметр, с нанесенной на нее демаркационной линией) генерал-квартирмейстер Высшего военного совета генерал-майор Н.А. Сулейман препроводил в Народный комиссариат иностранных дел (НКИД). В соответствии с мирным договором: Германия была готова – «как только будет заключен всеобщий мир и проведена полностью русская демобилизация – очистить области, лежащие восточнее» проведенной синей линии на приложенной к договору карте границы. Бонч-Бруевич сделал вывод из текста указанной статьи, что «Германия, до заключения всеобщего мира, очистить местность между постоянной границей договора и настоящей демаркационной линией не собирается», а потому «очищение немцами занимаемой территории и уход с демаркационной линии в скором времени не ожидается»; между тем «малоопытные» политические работники – «представители отрядов» – установили крайне невыгодную для Советской России демаркационную линию или даже провели ее так неудачно (например, в Орше), что столкновения с германскими частями стали нормой.