Высшие кадры Красной Армии. 1917–1921 гг.

Войтиков Сергей Сергеевич

Для сравнения: Марк Истман так описывает возвращение Троцкого – «Это был долгий год – все заметили перемену, происшедшую в Троцком. Когда он вернулся в Одессу, чтобы согласовать работу в обоих городах, его одесские друзья не могли больше сомневаться в устойчивости его энтузиазма. Если раньше было немного петушиного задора в его радикализме, теперь он исчез… Он всегда был немного отчаянным, всегда несколько похожим на вулкан – т. е. он может быть улыбающимся, дисциплинированным, весьма рассудительным и покладистым, но если что-нибудь вызовет его негодование и он начнет плевать огнем, будет швырять огненные плевки без всякой скромности, не принимая во внимание размер ландшафта. Чувство правильности и неправильности у Троцкого так же нетерпимо, как у Христа, и оно не смягчается сильной любовью к врагам. Но для тех, с кем он работает и живет и для рабочих масс всего мира – он воля, хотя столь небрежная в своей силе, будет всегда дающей, а не захватывающей». Да здравствует вождь мировой революции товарищ Троцкий! В публикуемом документе, тем не менее, он предстает совсем иным человеком.

Одной из наиболее ярких фигур Лев Троцкий в своих мемуарах назвал 40-летнего «сектанта» Андрея Степановича Бабенко. Двадцатисемилетний Мухин сразу же после знакомства свел Троцкого «со своим приятелем, тоже из сектантов, Бабенко, у которого был свой небольшой домик и свои яблони на дворе. Бабенко был хром, медлителен, всегда трезв и научил меня пить чай с яблоками, вместо лимона. Вместе с другими Бабенко был арестован, изрядно посидел, потом опять вернулся в Николаев. Судьба нас развела совсем. Случайно прочитал я в какой-то газете в 1925 году, что на Кубани проживает бывший член Южнорусского рабочего союза Бабенко. К этому времени у него отнялись ноги. Мне удалось добиться – в 1925 году это было уже нелегко – перевода старика в Ессентуки для лечения. Ноги опять стали ходить. Я посетил Бабенко в его санатории. Он не знал, что Троцкий и Львов – одно и то же лицо. Мы опять с ним пили чай с яблоками и вспоминали прошлое. То-то, должно быть, он удивился, что Троцкий – контрреволюционер!» Здесь, вероятно, ошибка памяти: о судьбе А.С. Бабенко Троцкий не вычитал в газете, о положении «сподвижника» ему доложил коммунист М. Донецкий 18 апреля 1924 года. Не исключен и другой вариант: Троцкий сознательно перенес время получения известий о судьбе А.С. Бабенко и оказания ему помощи на год, подчеркнув тем самым свою готовность отстаивать своих людей даже в те моменты, когда самому приходилось туго…

О

начале пути Демона революции:

Письмо

заместителя редактора ежедневной газеты «Красное знамя» – органа Кубано-Черноморского областного комитета РКП(б) и Кубано-Черноморского губернского исполкома – М. Донецкого председателю Революционного военного совета СССР Л.Д. Троцкому

Краснодар, Куб[ано]-Черн[оморская] обл.

18 апреля 1924 г.

Дорогой товарищ Троцкий!

Вчера случайно я узнал, что в Краснодаре живет один из ветеранов рабочего движения – Ваш сподвижник по «Южнорусскому рабочему союзу» – тов. Бабенко.

Командированный мною к нему сотрудник редакции передает свою беседу с тов. Бабенко (подчеркнуто Л.Д. Троцким) так:

Андрей Степанович Бабенко, ныне 68-летний старик, ютится в маленькой клетушке с семьей в 6 человек.

Меня встретила радушно и приветливо старушка – жена Бабенко.

– А где ваш старик?

Старуха показала на кровать, где лежал ее больной муж. Видимо, А.С. Бабенко очень болен: лицо исхудалое, голос слабый, глаза апатичные, усталые.

Но он как-то сразу весь ожил, заискрился каким-то светлым, молодым чувством, когда я объяснил ему цель посещения – поговорить с ним о его революционной работе и, главное – о тов. ЛЬВОВЕ, с которым он вместе сидел в тюрьме в г. Николаеве.

– У меня на квартире, – начал А.С. Бабенко, – работал нелегальный кружок, входящий в «Южнорусский рабочий союз». В кружке участвовало нас, рабочих, до 30 человек.

Мы все, нутром, чувствовали гнет капиталистического строя и видели несправедливости и обиды, причиняемые нам капиталистами, но совершенно не знали, где выход.

Тут на помощь явились молодые, образованные, знающие революционеры, как тов. Львов, Соколовский и др.

Представьте себе, я совершенно не знал, до самого последнего времени, что тот самый молодой, безусый юноша, с горящим революционным огнем и вдохновением глазами, который всегда так просто и задушевно говорил с нами и которого мы знали под именем Львова – это Вождь нашей Красной Армии тов. Троцкий…

Только недавно я случайно узнал об этом из письма моего сына, работающего на одном из заводов в Одессе. Сын также случайно узнал об этом из статьи, посвященной умершему в Николаеве старому члену нашего союза И.А. Мухину, что Львов и Троцкий – одно и то же лицо («Изв[естия] Одесского губисполкома» от 19 февр[аля] [19]24 г. № 1263).

Да, хорошее то время было! В нашем кружке, собиравшемся на моей квартире большей частью по ночам, подобрались все серьезные, хорошие ребята из передовых рабочих, которые стремились все [о]сознать, до всего дойти своим умом, чтобы потом начать борьбу за торжество рабочего дела.

Было у нас 2 руководителя: один по экономическим вопросам, которого мы знали под именем ГИРА, а другой по общественно-политическим – тов. Львов. Последнего мы как-то сразу горячо полюбили…

– Удивительный человек был этот Львов, – говорит старик Бабенко. – Совсем юноша, без усов, ну совсем еще молодой, а обо всем уже понимал, во все вникал, прекрасно знал нашу жизнь, наш рабочий язык, на все давал ясные, толковые ответы.

Поражал нас своим образованием: мог разъяснить все по-научному, а не так чтобы зря болтать. Мы считали его за студента.

Держался тов. Львов очень просто, так что мы, рабочие, в то время очень темные и дичившиеся образованных людей, его как-то сразу перестали стесняться.

Бывало, обступим мы его кружком и про нашу жизнь все равно как на духу рассказываем. И когда заговорит, бывало, тов. Львов, как-то особенно верилось, что наше рабочее дело не погибнет, что наша рабочая правда победит. Как-то особенно радостно бывало…

Тов. Львов приходил к нам большей частью ночью и занимался по несколько часов. Наш кружок, как и остальные два, работал благополучно около года.

21 января 1898 года в 2 часа ночи я был арестован и препровожден в Николаевскую тюрьму [38] . Я сидел с И.А. Мухиным, а напротив, в камере № 1 – тов. Львов вместе с Гиром [39] . В тюрьме мы узнали, что были выданы провокатором Ананием Нестеренко [40] .

Обращались с нами тюремщики очень грубо, и у многих из нас упало настроение. Но в это время мы сумели войти в связь с тов. Львовым посредством ручной азбуки, показываемой в волчок. Тов. Львов ободрил нас, призывая стойко держаться и верить в торжество рабочего дела.

Такие беседы, урывками, показали нам, что тов. Львов и в тюрьме больше помнит и заботится о нас, чем о себе, а сам-то он, как я уже сказал, был совсем молодым человеком, которому, казалось бы, жить, да жить беззаботно…

На прогулке с ним нам не удавалось встречаться: за ним всегда зорко следили. Только несколько раз видел в волчек, как проводили Львова мимо нас… Как сейчас помню я картину: молодой, стройный, бледный юноша, с гордо поднятой головой, с сурово сжатыми губами, шагающий так свободно и смело… Точно и там, в царском застенке, он знал, что будущее принадлежит рабочему классу и что он сам будет стоять во главе его Красной Армии – на одном из самых ответственных постов в Рабоче-крестьянской Республике…

– Ну, простите, товарищ, устал я – больше не могу… – Старик устало поник на постели.

Оглядываюсь кругом: убогая, бедная обстановка: не комната, а какая-то клетушка – и в ней 6 душ.

– А кто вас кормит?

– Да когда старику немного лучше бывает, чинит он часы, замки и исполняет мелкие слесарные работы… Зарабатывает гроши, потому что работу дают соседи – все беднота больше. А еще дочь бубликами торгует – вот и все заработки. Живем впроголодь, – ответила старуха, нахмурившись. И отвернулась.

«С тяжелым чувством ушел я из этой маленькой комнатушки, где на постели, покрытой какими-то грязными лохмотьями, лежал старик Бабенко – один из ветеранов русского рабочего движения» – так закончил наш сотрудник тов. Крапивин свое описание посещения тов. Бабенко.

Пишу Вам, тов. Троцкий, полагая, что Вам не безынтересно знать кое-что о судьбе одного из Ваших сподвижников.

А судьба А.С. Бабенко – далеко не завидная! Сегодня тов. Бабенко навестят, очевидно, предисполкома тов. Толмачев, секретарь обкома тов. Аболин и редактор «Красного знамени» тов. Письменный. Несомненно, вопрос о поддержке тов. Бабенко будет разрешен сегодня же.

Прилагая фотографию А.С. Бабенко, тюремную и единственную у него, которую он очень охотно отдал для отсылки «тов. ЛЬВОВУ», т. е. Вам.

С коммунистическим приветом, М. Донецкий

Редакция «Красного знамени».

Р.S. Сегодня был у тов. Бабкова (так в постскриптуме именуется А.С. Бабенко) вместе с зав. Истпартом [41] . Редакцией, впредь до назначения пенсии, оказана тов. Бабкову матер[иальная] поддержка.

Фотография, о которой я говорю в конце письма, взята в Истпарт для переснятия, после чего, во исполнение желания старика, я пришлю ее Вам вместе с другой – в теперешней обстановке т. Бабкова.

М. Донецкий

38

Массовые аресты произвели 28 января 1898 г., всего захватили свыше 200 чел.; «пошла расправа. Один из арестованных, солдат Соколов, был доведен запугиваниями до того, что бросился из тюремного коридора второго этажа вниз, но отделался тяжелыми ушибами. Другого из заключенных, Левандовского, жандармы довели до психического расстройства. Были и еще жертвы. Среди арестованных было много случайного народу… Николаевская организация получила жестокий удар, но не смертельный. Нас скоро заменили другие. И революционеры, и жандармы становились опытнее» (Троцкий Л.Д. Моя жизнь. С. 121–122).

39

По воспоминаниям Л.Д. Троцкого, в январе 1898 г. его арестовали «не в Николаеве, а в имении крупного помещика Соковника, куда Швиговский перешел на службу садовником… Старая николаевская тюрьма совсем не была приспособлена для политических, да еще в таком числе. Я попал в одну камеру с молодым переплетчиком Явичем. Камера была очень велика, человек на 30, без всякой мебели и еле отапливалась. В двери был большой квадратный вырез в коридор, открытый прямо на двор. Стояли январские морозы. На ночь нам клали на пол соломенник, а в 6 утра выносили его. Подниматься и одеваться было мукой. В пальто, в шапках и калошах мы садились с Явичем плечо к плечу на пол и, упершись спинами в чуть теплую печь, грезили и дремали час-два. Это было, пожалуй, самое счастливое время дня. На допрос нас не звали. Мы бегали из угла в угол, чтоб согреться, предавались воспоминаниям, догадкам и надеждам. Я стал заниматься с Явичем науками. Так прошло недели три». Потом Л.Д. Троцкого перевели в херсонскую тюрьму (Там же. С. 123).

40

По воспоминаниям Л.Д. Троцкого, когда слежка за членами «Южно-русского рабочего союза» стала слишком явной, его организаторы решили на несколько недель разъехаться, чтобы «оборвать полицейскую нить». Перед отъездом Троцкого Нестеренко «потребовал, чтобы я ему непосредственно передал пачку прокламаций. Он назначил встречу за кладбищем поздно вечером… Ночь была лунная. За кладбищем открывалось совершенно пустынное пространство. Нестеренко я нашел в условленном месте». Но в момент передачи пакета с прокламациями «от кладбищенской стены отделилась фигура и прошла близко возле нас, задев Нестеренко локтем. «Кто это?» – спросил я с удивлением. «Не знаю» – ответил Нестеренко, глядя уходящему вслед. Он уже был тогда в связи с полицией. Но мне и в голову не пришло заподозрить его» (там же, с. 121).

41

Истпарт – Комиссия по истории Октябрьской революции и РКП(б), занималась собиранием, научной обработкой и изданием материалов по истории Коммунистической партии и Октябрьской революции.

РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 19. Л. 16–17.

Подлинник – машинописный текст с автографом.

Раздел I

Бесславный «триумвират» наркомов

Глава 1

«Долой не понимающую дела коллегию военных комиссаров»: конфликты в руководстве Наркомата по военным делам РСФСР в первые месяцы «диктатуры пролетариата»

Захватившие власть большевики сразу попытались представить переворот как нечто законное. 1 ноября 1917 года Ленин прямо заявил на заседании ЦК РСДРП(б): «переговоры должны были быть, как дипломатическое прикрытие военных действий. Единственное решение, которое правильно – это было бы уничтожить колебание колеблющихся и стать самыми решительными» [42] . Формально власть передал большевикам нелегитимный по своей сути II Всероссийский съезд Советов. Народные комиссары (ужасно пахнущие революцией, перефразируя товарища Ленина, революционные министры) формально не были назначены председателем Совнаркома – их избрал съезд, и по логике именно съезд Советов мог их этой власти лишить. Когда создатель советского правительства начал кадровые перестановки, это обусловило появление ряда проблем. Не будет преувеличением заявление, что наиболее острый конфликт произошел на этой почве у Владимира Ильича с руководством военного ведомства.

42

РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 2. Д. 14. Л. 6.

С 1920-х годов партия талдычила о «ленинской когорте» революционеров, спаянной и единой. Причем даже большевики-эмигранты и невозвращенцы не имели обыкновения оспаривать этот тезис. Сам Лев Троцкий 8 октября 1923 года заявил: «Совершенно очевидно, что кадры старых, подпольных большевиков представляют собою революционную закваску партии и ее организационный хребет» [43] . В действительности все с точностью до наоборот: совсем не когорта, не всегда большевиков, лишь иногда ленинцев. И никак не спаянная. Если театр определяют как «террариум единомышленников», но у руководства военным ведомством оказался просто террариум, с одобрения съезда Совета ошибочно прозванный триумвиратом.

43

РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 2. Д. 89. Л. 26.

Декретом II Всероссийского съезда Советов от 26 октября 1917 года управление делами «военными и морскими» поручалось возглавить Комитету в составе трех наркомов: Владимира Александровича Антонова-Овсеенко, Павла Ефимовича Дыбенко и Николая Васильевича Крыленко. В чем-то формирование первого состава Совнаркома носило случайный характер: профессиональных управленцев в рядах РСДРП(б) было мало и, по словам левого эсера Б.Д. Камкова, захватившие власть большевики «в панике искали людей», создавая свой Совнарком и назначая «комиссаров почти безграмотных (не имеющих организационного опыта. – С.В.), в частности, так стал наркомом П.Е. Дыбенко, назначенный «не только потому, что он матрос, но [т. к.] действительно никого [больше] не было» [44] . Постепенно Комитет трансформировался в коллегию Наркомвоена (в том числе, к концу 1917 года ушли 2 наркома – 10 ноября Дыбенко, 5 декабря Антонов-Овсеенко, а Крыленко 20 ноября фактически передал всю полноту прав наркома своему заместителю Николаю Ильичу Подвойскому). В итоге к марту 1918 года Наркомвоен возглавляла коллегия в следующем составе: Верховный главнокомандующий и формальный нарком Н.В. Крыленко; фактический нарком Н.И. Подвойский; члены коллегии Борис Васильевич Легран, Игнатий Людвигович Дзевялтовский, Константин Степанович Еремеев, Михаил Сергеевич Кедров, Павел Евгеньевич Лазимир (от партии левых социалистов-революционеров – ПЛСР), Константин Александрович Мехоношин, Эфраим Маркович Склянский, Валентин Андреевич Трифонов и Илья Ильич Юренев (партийный псевдоним Константина Константиновича Кротовского); Владимир Николаевич Васильевский и Александр Федорович Ильин-Женевский (секретари коллегии) [45] .

44

Сб. ПЛСР. Т. 1. С. 452.

45

Крушельницкий А.В. Народный комиссариат по военным делам в первые месяцы диктатуры пролетариата: дис … канд. ист. наук. М., 1985. С. 23, 38–39; Он же. Состав коллегии Народного комиссариата по военным делам… // Государственные учреждения и общественные организации СССР. М., 1985. С. 42.

Так как все члены коллегии были большевиками, реальное место каждого (кроме Лазимира, олицетворявшего собой союз большевиков с ПЛСР) определялось, прежде всего, положением в партии. «Старыми» большевиками фактически можно считать Н.И. Подвойского и К.С. Еремеева; остальные в РСДРП(б) вступили позднее, причем один из лидеров так называемой «межрайонки» И.И. Юренев и видный меньшевик-интернационалист В.А. Антонов-Овсеенко стали «большевиками» только летом 1917 г. [46] Поскольку создателем Советского государства стал Владимир Ленин, лично подобравший «наркомов» в высший исполнительный орган Республики Российской – Совет народных комиссаров (СНК, Совнарком) [47] , попытаемся проследить, как складывались отношения членов коллегии Наркомвоена с В.И. Лениным в дореволюционный период.

46

Ложкин В. Антонов-Овсеенко // Политические деятели России. 1917. М., 1993. С. 44–45; Юренев К.К. Автобиография // Деятели СССР и революционного движения России: Энциклопедический словарь «Гранат». М., 1989. С. 780. См. подр.: Крушельницкий А.В. Указ. дис. С. 203–206.

47

Ирошников М.П. Председатель Совнаркома и Совета Обороны Н. Ульянов (Ленин): Очерки государственной деятельности в июле 1918 – марте 1920 г. Л.: Наука, 1980; Он же. Создание советского центрального государственного аппарата: Совет народных комиссаров и народные комиссариаты: октябрь 1917 г. – январь 1918 г. М.; Л., 1966.

Наиболее напряженными были отношения Ленина с В.А. Антоновым-Овсеенко. Будущий нарком был достаточно крупной фигурой в революционном движении – состоя в нем с 1901 года, он во время первой революции был одним из организаторов восстания в Польше и Севастополе; в эмиграции (с 1910 г.) будущий нарком примыкал к меньшевикам-партийцам и вступил в партию большевиков лишь в мае 1917 г. [48] В «Биохронике» Ленина В.А. Антонов до его назначения в Комитет по делам военным и морским упомянут дважды, причем первое упоминание относится к 1905, а второе – уже к 1917 году [49] .

48

Заботин В.Н. Антонов-Овсеенко // Политические деятели России. 1917. М., 1993. С. 22.

49

10 декабря 1905 г. Ленин участвовал в совещании членов ЦК РСДРП, деятелей Боевой и объединенной военной организаций на квартире у Л.Б. Красина. Обсуждался вопрос о мероприятиях по поддержке Московского вооруженного восстания. На заседании был Антонов. Антонов, по заданию Ленина, 16 октября 1917 г. участвовал как уполномоченный ЦК РСДРП(б) в работе Чрезвычайной конференции социал-демократии Латвии в Валке, сообщил решение ЦК о вооруженном восстании (Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 4. М., 1973. С. 390).

Подвойский и Кедров были старыми большевиками-ленинцами и убежденными марксистами, революционная деятельность обоих началась еще до создания большевистской партии; оба принимали участие в организации боевых дружин еще во время первой русской революции [50] .

Совместная работа Н.И. Подвойского с Лениным началась не позднее, чем в мае 1913 года: в это время он поддерживал отношения Ленина с фракцией большевиков IV Думы (т. е. был «связистом» легальной фракции в России с большевистской эмиграцией) [51] . Впрочем, ими велась и совместная издательской работа [52] .

50

Заботин В.Н. Подвойский // Политические деятели России. 1917. М., 1993. С. 255; Кедров // Великий Октябрь. М., 1987. С. 256.

51

Владимир Ильич Ленин… Т. 3. М., 1972. С. 106-107, 119, 227.

52

Там же. С. 227, 229. В мае 1914 г. Ленин, по просьбе Подвойского, направил ему свои пожелания и предложения по статистической работе.

М.С. Кедров начал свою революционную карьеру в 1899 году, состоял членом Северного рабочего союза, затем РСДРП – РСДРП(б). В 1900 году участвовал в первом социал-демократическом кружке в Ярославле, в 1901-м состоял в Нижегородском комитете, в 1902-м в Симферополе принимал участие в работе местной социал-демократической организации (в этой организации тогда состояли будущие видные деятели советского государства – М. Лурье (Ю. Ларин) и др.). Неоднократно арестовывался и подвергался высылке, в 1903-м вместе с О.А. Варенцовой, Н.П. Брюхановым. В 1905 году авантюрист Кедров по заданию большевистского ЦК пытался организовать подкоп под Таганскую тюрьму для освобождения ряда членов Центрального комитета [53] . Небезынтересно, что солировал в этом мероприятии, скорее всего, известный инженер Лев Красин [54] . В 1906-м Кедров организовывал в Твери концерты для сбора денег в парткассу: он был (так, по крайней мере, считали большевики) виртуозным пианистом; осенью открыл издательство «Зерно», предназначенное для печатания нелегальной литературы. Ближайшими соратниками Кедрова были в это время видные партийцы Ангарский, Подвойский, Степан Данилов, Морозов. Кедров как руководитель издательства «Зерно» с 1907 года издавал произведения Ленина в России, за что и отсидел 3 года в одиночной камере [55] . В 1912 году Кедров эмигрировал в Швейцарию, где в следующем году познакомился с Лениным [56] . В марте 1916 года Ильич выяснял через Г.Е. Зиновьева дату выезда Кедрова в Россию из Швейцарии – вероятно, последний отправился на Родину по личному заданию вождя большевиков [57] . Относительно взаимоотношений Кедрова с Лениным в этот период, пожалуй, стоит процитировать запись из биохроники последнего: «Чиновник для особых поручений в донесении из Парижа в Департамент полиции сообщает об отъезде из Лондона в Петроград или Москву проживавшего в Лозанне М.С. Кедрова, видного социал-демократа и личного друга Ленина. В донесении указывается на возможность получения Кедровым специальных партийных поручений от Ленина» [58] . В 1916 году вернувшийся на Родину Кедров был направлен врачом на персидский фронт, где после Февральской революции создал первый в Закавказье большевистский Совет рабочих и солдатских депутатов (в Шерифханском районе) и стал его председателем. Октябрьская революция застала Кедрова в Омске, где он добился своего избрания председателем местного совета рабочих и солдатских депутатов [59] .

53

РГАСПИ. Ф. 124. Оп. 1. Д. 852 (Личное дело М.С. Кедрова во Всесоюзном обществе старых большевиков – ВОСП). Л. 3–3 об.

54

Там же. Л. 3 об.

55

Там же. Л. 4; Кедров М.С. Из красной тетради об Ильиче // Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. Т. 1. М., 1956. С. 477-478; Владимир Ильич Ленин… Т. 2. М., 1971. С. 365. В июне-июле 1913 г. Ленин неоднократно посещал квартиру М.С. Кедрова. Ленин интересовался издательством и сотрудниками (Владимир Ильич Ленин… Т. 3. С. 117).

56

По воспоминаниям Кедрова, Ленин «пришел на концерт, устроенный кассой взаимопомощи русского студенчества» – в Берне (Кедров М.С. Из красной тетради об Ильиче // Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. Т. 1. М., 1956. С. 479).

57

Владимир Ильич Ленин… Т. 3. С. 478; Ленин В.И. Пол. собр. соч. Т. 49. С. 211-212.

58

Владимир Ильич Ленин… Т. 3. С. 510.

59

РГАСПИ. Ф. 124. Оп. 1. Д. 852. Л. 4–4 об.