Высший пилотаж
Шрифт:
— Пожалуй. — Маше уже неловко было, что зря обидела человека. — А если я скажу, когда родилась, вы сможете предсказать мне будущее?
Он ответил пылко, с энтузиазмом мастера, влюбленного в свое дело:
— И будущее, и прошлое, все что угодно! И расскажу о вашем характере такое, чего даже вы о себе не знаете! Потому что это спрятано глубоко в подсознании. Для астрологии не существует тайн!
— Тайн? — с неприязнью пробормотала Маша. — Каких тайн?
— Никаких!
Что это она разболталась с незнакомым человеком! Парень, прежде вызывавший симпатию, вдруг показался ей отвратительным. Какой у него нахальный, беззастенчивый взгляд! Как хитро он пытается втереться в доверие... Хочет выведать Машины сокровенные секреты. Ишь ты, тайн для него не существует, каков наглец! Дудки, она не позволит заглядывать к ней в душу. То, что там спрятано, — не для посторонних.
— Ладно, поговорили — и будет. Мне пора.
— А как же ваш звездный портрет? — опешил астролог. — Неужели не любопытно?
— Ненавижу портреты в стиле кубизма, — ответила она. — Предпочитаю реалистическую манеру. Тем более вы сами сказали: внешность у меня классическая. Счастливо оставаться, Пикассо! Желаю выгодной клиентуры, чтоб платили побольше, без скидок!
Она подхватила свои коробки и заторопилась к выходу на платформу. Скоро подойдет электричка и отвезет ее на дачу. Там Маша спокойно проведет выходные, одна-одинешенька, сама себе хозяйка, и никто не станет копаться в ее прошлом и будущем. И в настоящем тоже.
Никто не извлечет на свет Божий ее тайну. Постыдную, мучительную тайну... И Мария Колосова сможет заняться грядками и не думать о ней. По крайней мере, постарается не думать.
Но как быть, если непрошеные мысли упрямо лезут в голову и терзают, терзают, терзают? И от назойливых воспоминаний никак не удается отделаться.
А мерный перестук колес электрички, вместо того чтобы нести успокоение, издевательски, как испорченная пластинка, твердит: «Тай-на, тай-на...»
Попробуй отвлекись!
Незабываемый день рождения — двадцатидвухлетие.
Незабываемый последний год учебы в библиотечном институте — выпускной курс.
Незабываемые однокурсники, пропади они пропадом.
Незабываемые — потому что никакими усилиями воли не удается вычеркнуть их из памяти. А так хотелось бы!
Но та отвратительная сцена в миллионный раз прокручивается перед внутренним взором, и Машу вновь начинает трясти от стыда и унижения. Хотя с тех пор прошло больше четырех лет...
10 сентября. Их студенческая группа в сборе. После лекций все остались в аудитории — предвкушали удовольствие от готовящегося спектакля. Тем более что режиссером предстоящего зрелища был Илья Иванов, мастер уморительных капустников. Он оповестил всех, что готовит сюрприз для именинницы — Маши Колосовой, однако держал в секрете подробности.
Маша доверчиво ждала поздравлений. Ведь так приятно, что о тебе не забывают! Даже, с маминого разрешения, потратила почти половину стипендии на пирожные для однокурсников. Не хотела остаться в долгу: знала, что ребята скидываются ей на подарок.
Илья начал с длинного, цветистого панегирика в честь виновницы торжества. Он перечислил Машины достоинства: ее надежность и ответственность, постоянную готовность прийти на помощь, а главное — ее глубокий аналитический ум.
— Все это в полной мере соответствует знаку Девы, под которым тебе, Мария, посчастливилось родиться. Завидую белой завистью: у тебя, можно сказать, переизбыток серого вещества! — Илья постучал пальцем себе по лбу и перешел к следующей части своего выступления. — Но кое-чего, подружка, тебе все-таки не хватает. Согласна?
— Наверное, — улыбаясь, кивнула Маша. — Я же не святая!
— О нет! Святости в тебе предостаточно. Я имел в виду как раз противоположное.
Он хлопнул в ладоши:
— Вручить подарки!
Студенты хором затянули «Хеппи бездэй ту ю», и три ассистента Ильи Иванова вышли со свертками к преподавательской кафедре, за которой сидела раскрасневшаяся именинница.
— Дар номер один! — провозгласил режиссер.
Маше вручили тоненький пакетик, украшенный ярким фото длинноногой полуобнаженной девицы.
— Колготки? — пробормотала шокированная Маша. — Но это... Зачем вы?.. Такое дарить при всех как-то... не совсем удобно.
В ней боролись два противоположных чувства. С одной стороны — стыдливость: предмет ведь довольно интимный, почти что нижнее белье. Да еще картинка на нем такая откровенная. С другой стороны... Колготки, конечно, вещь нужная. Рвутся едва ли не каждый день, запас не помешает. Тем более что Маша никогда не могла себе позволить купить вот такие, фирменные, а носила дешевые изделия Тушинской фабрики.
Принять или отказаться? Но ведь откажешься — обидишь Илью. Он наверняка хотел как лучше. Видимо, просто не понимал, что в подобном подарке есть что-то щекотливое... Он мужчина, и от него могли ускользнуть деликатные девичьи нюансы.
Иванов молча ждал.
Группа тоже затаила дыхание.
Но едва Маша кивнула, собираясь вежливо поблагодарить и все же отвергнуть подарок, режиссер воскликнул:
— Это не колготки! Это гораздо лучше!
— А... что же?
— Разверни и посмотри.
Именинница вскрыла запечатанный пакетик. Пальцы ощутили скользящую фактуру тонкого капрона. Девушка извлекла содержимое на свет Божий.
Зрители дружно ахнули: перед Машиным лицом прозрачной змеей извивался роскошный французский чулок с ажурной каймой выше колена. И был он изумительного, необычного цвета — индиго.
Маша вновь запустила пальцы в пакетик, однако... там было пусто.
— Он же непарный, — растерянно пробормотала она.
— Вот именно! — Провозгласил Илья. — Один чулок! Специально для тебя, несравненная наша святоша!