Выстрел в водопад [СИ]
Шрифт:
За записи взялась Татьяна - бухгалтер в прошлой жизни - она несколько раз пересчитала все запасы, заглянула в каждую подсобку и холодильник, узнать, не завалилось ли, не закатилось ли чего съестного.
Также поступило предложение, проверить институтские кабинеты - мало ли, что там могло оставаться по столам и холодильникам. Но сегодня прошлись лишь по некоторым комнатам, первого этажа, главного корпуса. Есть еще разные мастерские - механическая, столярная, стеклодувная и пр.
– там тоже может быть съестное от прошлых хозяев.
Жаркий спор неожиданно разгорелся у дверей институтской кассы. Ключей у вахтерши, понятное дело, не оказалось - хранятся где-то в другом месте. Милиционер встал в позу - жратвы, говорит, там нет, зато, мол, деньги, возможно какие-то ценные бумаги, потом отвечать... Остальным, в общем-то,
Ладно, растеклася мыслию по древу.
После того, как переписали продукты в столовке - тут же назначили дежурную "бригаду поварих". В составе: Варвары Петровны - у нее ключи от всех ящиков и кладовых; Татьяны - как она сама сказала - будет вести учет продуктов; и вашей покорной слуги - ну, мне не привыкать - могу приготовить обед хоть на тридцать, хоть на сто человек. Научилась, пока маме в экспедициях помогала.
Потом возникло замешательство. Как готовить? Электричества-то нет. Не на костре же. Хотя, некоторые светлые головы не замедлили предложить эту идею. Институтские долго совещались. Потом кто-то из них вспомнил, что вроде, на складе есть газовая плита с институтской базы отдыха. Решили заодно и склад проверить, на предмет изучения полезности его содержимого.
Что там не говори, а институтские мне нравятся! Не бегают, как наши лишенцы, от одного обрыва к другому, не гоношатся: спасите, помогите! Не выдвигают идиотских версий, типа, брошены в параллельный мир, научным гипнозом. Вообще не обсуждают: где, когда и зачем? А обсуждают: как жить и что делать? Согласна - это первично в нашем положении. Когда будет чего пожрать, тогда и будем думать, куда нас занесло!
Однако, все это лирика! Так вот, отправились они на склад и спустя примерно, полчаса, приперли, на тележке здоровенную плиту, конфорок на десять. И заодно, пару баллонов с газом. Говорят в стеклодувной мастерской, полно этих баллонов. Ну, хоть что-то радует! В итоге, еду мы сготовили. Наспех, конечно. Тем не менее, съедобно.
Ужин прошел в мрачном молчании, все торопились скорее поесть и уйти спать. Некоторые отправились по своим машинам. Кое-кто устроился на креслах в вестибюле. Я болталась, как неприкаянная, пока меня не позвала Варвара Петровна. Предложила переночевать в буфете, заодно и продукты покараулить, чтоб не сперли несознательные товарищи, дескать, лицо у меня честное и она мне полностью доверяет. А сама она переночует в вахтерской каморке на топчанчике, все ж таки от ключей ей нельзя далеко.
Кто-то из шутников, вяло заигрывая, поинтересовался, а не пущу ли я его себе под бок. Я игнорировала идиотскую шутку, а Варвара Петровна, совершенно серьезно заявила, что типов с такими физиономиями и от продуктов и от девушек надо держать подальше, и что такие бугаи могут и на полу переночевать, или где-нибудь в другом месте - ничего с ними не сделается.
Сейчас она в медпункте. Пошла проведать "тетушку Сову" из автобуса. Та, так и не пришла в себя. Похоже, с ней дела совсем плохи. Алексей Федорович, что-то там упоминал про гематому мозга...
Ну, вот совсем стемнело. Буквы расплываются, писать никакой возможности больше
Несколько минут Майя лежала и смотрела в непроглядную тьму перед собой. Ничего не видно, хоть глаз коли. Это потому что шторы задернуты. Она прислушалась к себе. Сердце скакало в груди, как заполошное. Душно. Нужно выйти на свежий воздух, заодно и до ветру прогуляться. Решивши так, Майя поднялась со своего ложа из составленных в два ряда стульев, нащупала ногами тапки. Подошла к двери и, отодвинув щеколду, выглянула в коридор. Никого. Как была в ночнушке, в темноте все равно ничего не видно, она вышла из буфета. Несколько десятков шагов по короткому коридору, бессильная вертушка турникета, тяжелые двери. Девушка вышла на крыльцо и остановилась, вглядываясь в темноту.
Асфальтовая площадка, упирающаяся в бывший газон, машины, возможно припаркованные тут навсегда. Безумное количество звезд над головой и их двойники-отражения в лужах под крыльцом. Созвездия вроде и знакомые, но в тоже время, какие-то не такие. Непривычные. Словно звездам надоело сидеть на одном месте, и они разбрелись кто куда. Только луна за прозрачными кронами берез, какая была, такая и осталась. Майя еще раз оглядела площадку перед институтом - в темноте она казалась бескрайней. Свежий ветер щекотал голые ноги. "Кажется, скоро начнет светать. Небо на востоке уже чуть-чуть розовеет. Надо возвращаться, а то торчу посреди крыльца, словно пугало, еще увидит кто, в таком виде", - она покосилась на пустые черные окна института.
– Ну, все, по быстренькому делаем свои дела и обратно в койку". Вернувшись в буфет, Майя заперла за собой дверь и вновь улеглась на свою импровизированную кровать. Завернулась в одеяло и, зажмурив глаза, попыталась уснуть. Как ни странно, это получилось почти мгновенно.
Под утро Илье приснился нечто странное. Вернее сам сон не запомнился, он был длинным и путаным, в памяти осталось лишь его окончание. В этом окончании, он садился в трамвай, чтобы ехать в Институт. Хотя точно знал, что никакие трамваи туда не ходят, там и рельсов-то сроду не было. Но почему-то сел. Они ехали и ехали. Мимо каких-то товарных станций, мимо стрелок и дорожных переездов. Вот и знакомые ряды гаражных боксов. Значит уже скоро. Охваченный внезапным сомнением, Илья оглянулся и с удивлением обнаружил, что салон пуст. Все пассажиры сошли неизвестно когда, только одна кондукторша с подозрением таращилась на него толстыми стеклами очков. "Молодой человек, - сказала она строго, - трамвай дальше не идет! Конечная! Дальше дороги нет!" То есть, как конечная? Он глянул в окно - трамвай стоял в заснеженном чистом поле. Илья почувствовал состояние близкое к панике. Куда же тут идти? Он хотел подойти к кондукторше и выяснить, как вдруг оказалось, что никакой кондукторши уже нет... и самого трамвая нет, а он стоит в поле, босиком на снегу, на пронизывающем холодном ветру, у края бездонного и бесконечного обрыва.
Тут Илья понял, что на этом самом месте и стоял Институт... а теперь его нет, только огромная черная дыра, из которой поднимается то ли туман, то ли дым.
И как только он это понял, почва начала уходить из-под ног. Илья почувствовал, как проваливается в эту дыру... страшно и неотвратимо.
Там внутри не было воздуха, стало нечем дышать. Чувство запредельного ужаса заполнило все сознание. Он закричал и проснулся, как из воды, выныривая из кошмара.
Первым, что он увидел, было испуганное, лицо Анюты. По ее щекам катились крупные слезы.
– Ты что, зайка?..
– хрипло спросил Илья, медленно отходя от пережитого, - почему ты плачешь?
– Мне приснилась...
– всхлипнула Анюта, - приснилось... что меня съело какое-то чудище... живьем. А еще ты кричишь... у меня чуть сердце не разорвалось...
– Чудище? Какое чудище?
– Илья обнял подругу, поцеловал в мокрую щеку. Ее плечи дрожали. Он почувствовал, как ком встал в горле, от жалости, от нежности к ней. Свой страх разом ушел прочь - лицо у Анюты было, как у маленькой девочки, на которую вдруг злобно загавкала, рвущаяся с привязи, цепная собака.
– Ну, успокойся, глупенькая... это ж сон всего лишь! Ну, вот же мы, живые, здоровые!
– при этом, он невольно поежился, вспомнив свои собственные сновидения.