Выстрел
Шрифт:
И он не мог так бездействовать! Но что, что он должен сделать?
Он встал. Почувствовал, как затекли ноги. Почему-то кружилась голова. Денис зачем-то подошёл к двери, прислушался. Тишина… Зачем-то провёл пальцем по извилистой трещине… И снова устало опустился на скамейку.
«Юрка… Пожалуйста, держись! Не надо умирать… Мать не вынесет этого. А я… Я не смогу… Совсем…»
Какая холодная стена! Легче оттого, когда прислоняешься к ней лбом: ненадолго стихают тоскливые мысли. Правда она быстро нагревается снова…
«А я ещё обозвал его
Он мысленно растворился на мелкие капли. Капли не хотели испаряться, а медленно стали собираться в одну большую каплю – тоску.
Очень громко щёлкнула ручка. Денис подскочил к двери. И встретился с утомлённым взглядом из-под блестящих очков. Кроме усталости, в глазах не было ничего.
– Вас как зовут?
– спросил врач, прикрыв за собой дверь и пристально разглядывая Дениса.
– Денис, - быстро сказал Денис, - ну… Как?
– Денис, а вы Юре кем приходитесь?
– Друг, - ответил Денис, и почувствовал, как слабеют у него ноги.
– А родственники есть у него?
– Мама только…Что, совсем нет надежды? – он пытался прочесть хоть что-нибудь в непроницаемых глазах.
– Надежда есть всегда… Всегда…Операция ещё идёт, может быть, получится… - тихо сказал врач, - вы бы шли домой. Еле держитесь ведь.
Денис покачал головой. Не мог он идти домой.
Врач кивнул и пошёл вдоль зелёной стены. Походка почему-то была похожа на походку колобка, если бы у того были ноги. И детская шапочка у него на голове совсем не сочеталась с белым халатом. Зачем ему такая? Несерьёзно и глупо…
Стоять он не мог, поэтому снова сел. И закрыл глаза. Что он мог сделать ради Юрки?
Зазвонил в кармане телефон: так неожиданно и даже незнакомо – Денис забыл о его существовании! Он вынул из кармана блестящий мобильник: на экране светилось: Надя. Несколько секунд смотрел, как мигает вместе с музыкой номер вызова. Потом, словно испугавшись чего-то, снял трубку:
– Да, Надя…
Как ему не хватало сейчас этого нежного голоса!
– Денис, как вы там? Доехали? Я почему-то волнуюсь… Маму встретила, не говорила ей ничего.
– Доехали… - выдохнул он и замолчал.
– Денис, что случилось? У тебя голос какой-то… - тревожно спросила Надя, - Денис!
– Надя, Юрка в больнице. Я не знаю… Надя… - он заплакал. Он никогда не плакал, но сейчас ему было всё равно…
– Денис, в какой больнице? Ты с ним?
– Здесь, у нас… - нет, он не может больше говорить… Зачем она ему позвонила?
– Напиши мне номер, я выезжаю.
– Надя, не надо! Зачем?
– Напиши мне номер!
– Всё равно ты ничем не поможешь, - хотел сказать он, но в трубке уже гудели короткие гудки. Он застыл над экраном, с минуту смотрел на него. Не нужно ей сюда приезжать… Ещё не хватало, чтоб с ней что-нибудь случилось! Открыл окно сообщений, хотел набрать, но телефон высветил новое, только что полученное:
«Динька, держись. Я с тобой. И с ним». Слабое утешение…
…Что, что происходит в этом мире? Понятно, что убивали мальчишек на войне… Не только в Великой Отечественной - в Чечне, в Афганистане, в Абхазии… Но сейчас ведь нет войны! У них в стране её нет! Или он, Денис, что-то пропустил? За что стреляют сейчас?!
Получается, что он очень мало знает о мире, в котором живёт… Ради чего живёт? Он будет водить самолёты, а рядом вот так же будут погибать люди? Да за что?!
Страшно, когда стреляют в спину. Страшно, когда в своих. И когда ты не можешь ничего сделать… Да взять хотя бы тот же Норд-Ост, сколько погибло там людей? Или Беслан – сотни детей! Они шли в школу, смеялись и, так же как Юрка, не знали, что их ждёт!
Он не знал, что есть невидимая война… И имя этой войны – человеческая ненависть. Да, он слышал, что человек иногда действует бесконтрольно. Но не знал, что порою контроль прогоняют стереотипы. И гнев, помноженный на них, представляет собой нечто более страшное, чем бомба. Бомба взорвётся и исчезнет, а это живёт внутри человека, пожирая его, словно огонь и, вспыхнув на поверхности - пожирает других. По времени этот пожар может длиться всю человеческую жизнь…
Он не знал про зависть между людьми. Про столкновение разных социальных групп. Не знал, что это страшнее войны, потому что это – исподтишка… Потому что размываются границы добра и зла таким, казалось бы, безобидным высказыванием: «есть два мнения – моё и неправильное…»
Надя тогда говорила про выбор… Про заповеди… Получается, что не все их знают? Странно, но ведь все же вроде едят, дышат одним воздухом, но живут по разным законам? Развиваются по схожим физиологическим, но по противоположным нравственным законам? Или просто не замечают заповедей добра? Или не хотят замечать?!
Неужели у человека, который стрелял в Юрку, нет матери? Или близкого человека? Или он никогда не терял близких?!
«Не может Юрка погибнуть! – крикнул Денис, - Не может…»
Должно же быть в этом мире что-то доброе… Надя говорила, что добро, как свет.
Должно быть что-то выше человеческих законов… Выше законов вражды и злобы… Потому что так плохо, когда рядом умирает твой друг… И ты ничего не можешь сделать…
«Совсем ничего? Не бывает такого!»
«А что я могу?.. Я и так уже натворил всё, что мог… Лучше б не ездил сюда…»
«Ну, лучше, если бы… Сейчас-то уже что говорить? Это случилось…»
«Почему нельзя вернуть время? Это несправедливо!»
«А ты не виляй… Давай, скажи, что ничего не можешь… А время идёт…»
Денис закрыл глаза. Изнеможенно опустил голову на колени. Так не мешает свет, так спокойнее… Закрыл глаза, прислушался к себе. Попробовал собрать мысли в кучу - получалось плохо, но всё же они, как железные стружки к магниту: неохотно, но послушались…
«Бог… Если Ты всё-таки есть… Пожалуйста, не забирай к себе Юрку пока… Пусть он живёт! Он нужен мне! И матери… Пожалуйста… Если можно так сделать…»